Нефритовый сокол

Торстон Роберт

— Не знаю, полковник. — Диана пожала плечами. — Я ведь не была в барокамере. Полковник на секунду помрачнел.

— Вы правы, что поправили меня. Если бы я сказал такое в обществе вернорожденных, то покрыл бы себя позором. Как можно требовать от вольнорожденного таких же ощущений, как и от вернорожденного. Извините меня.

— Вы можете не извиняться, полковник, ведь я вольнорожденная.

— Да, но вы отличаетесь от остальных. Так вот, этот старик услышал про мое расследование и однажды вечером пришел ко мне. Звали его Ватсон, и по всем документам это и есть ваш отец, но это не так.

— Не так? — переспросила Диана.

— В вашем кодексе написана ложь. Не мог этот старик быть вашим отцом, ему уже в момент вашего рождения было слишком

много лет. Я понимал, что документ лжет, но мне хотелось получить свидетельство от этого старика. Сначала он упирался и говорил, что действительно является вашим отцом, но я начал рассказывать ему об Эйдене Прайде, его геройском подвиге на Токкайдо, и в конце концов Ватсон рассказал мне всю правду. Вот, почитайте. — С этими словами полковник протянул Диане листок бумаги.

Она. взяла листок и начала читать. Это был детальный рассказ о том, как Эйден Прайд прилетел на Токашу к Пери, с которой они воспитывались в одной сиб-группе. Больше недели влюбленные скрывались в одной из комнат, где их и разыскали Джоанна и Кочевник. Спустя девять месяцев Пери родила девочку, которую мать назвала Диана. Поскольку девочке требовалось полное имя, Ватсон разрешил Пери воспользоваться его фамилией. Па бумаге имелись подписи нескольких человек, свидетельствующих, что Диана Ватсон является дочерью Пери и Эйдена Прайда. Эйден Прайд появился на Токаше только через много лет, перед самой битвой на Токкайдо. Диана провела среди ученых все свои детские и юношеские годы и хорошо знала Ватсона. В ее памяти он навсегда остался высокомерным стариком с покровительственной, не очень ласковой улыбкой. Диана еще тогда подозревала, что старый Ватсон не может быть ее отцом, но никогда не догадывалась, кто ее отец. Она предпочитала не думать на эту тему.

— Так что, видите, Диана, хотя вы и вольнорожденная, в то же время ваш статус несколько выше.

— Не совсем понимаю вас, полковник, — сказала Диана, возвращая Рэвиллу Прайду бумагу. Полковник снова положил ее в папку, которую аккуратно поставил на место.

— Вы — нечто среднее между вольнорожденными и вернорожденными, — пояснил Прайд. — С одной стороны, вы вольнорожденная, но, учитывая, кто ваш отец, вас можно считать не принадлежащей к вольнорожденным, для них ваше генетическое наследство слишком прекрасно. Честно говоря, я впервые встречаю такой случай. Прежде всего, ваши родители — вернорожденные, и это уже редкость, ведь, как мы с вами знаем, у вольнорожденных обычно вернорожденным является только один родитель. Во-вторых, Эйден и Пери происходят из одной сиб-группы, и такое совпадение тоже удивительно. У вас прекрасная наследственность, столь же чистая, что и у вернорожденного. Разве это не замечательно? Вот поэтому ваше положение должно быть выше, чем у обычного вольнорожденного.

— Вы хотите дать мне статус вернорожденного? — затаив дыхание, спросила Диана.

— Вы знаете, что это не в моей власти, — ответил полковник. — То, о чем я сейчас вам сказал, может служить лишь вашим утешением. Пусть вас греет сознание того, что вы выше остальных вольнорожденных. Но, разумеется, вы все равно остаетесь ниже вернорожденных.

— То есть я лимбо?

— Откуда вам известна концепция лимбо? — спросил полковник. Диана пожала плечами.

— Я могу идти? — спросила она. Рэвилл Прайд восхищенно смотрел на нее.

— Нет, — ответил он. — Мы еще не закончили наш разговор. Я не понимаю вас, воин Диана. Я сообщаю вам радостную новость, а на вашем лице написано уныние. Почему?

— Вы не сказали мне ничего нового, звездный полковник, — тихо произнесла Диана. — Все это я знала и раньше. Моя мать говорила, что дала мне фамилию Ватсон, только чтобы избежать ненужных расспросов. Никто и никогда не считал меня дочерью этого мерзкого старикашки. Так что же, по вашему мнению, должно меня обрадовать?

— Разве вам не льстит, что командир относится к вам лучше, чем к остальным вольнорожденным?

— Я вольнорожденная и останусь ею навсегда. Вы можете относиться ко мне

как угодно, можете считать, что мой статус чуть выше, чем у остальных вольнорожденных, но это не значит, что он будет таким же, как у вернорожденных. Так в чем же мое счастье? Я могу идти, полковник? Сэр...

— Садитесь, — сказал Рэвилл Прайд. — Давайте больше не будем говорить о вашем происхождении. Когда вы немного успокоитесь, мы снова сможем вернуться к этому вопросу, но на сегодня хватит. Я внимательно изучил ваш кодекс и вижу, что вы грамотный и образованный воин. По доходящим до меня слухам, вы даже выполняете за звездного командира Джоанну большую часть ее работы, и я считаю такое положение расточительством ваших способностей. Мне кажется, что вы заслуживаете большего, чем просто называться водителем боевого робота. Отныне вы будете исполнять должность моего адъютанта. Разумеется, будучи вольнорожденной, вы не имеете права пользоваться всеми привилегиями адъютанта, не сможете отдавать приказы, но отныне, являясь моим представителем, будете некоторым образом замещать командира в мое отсутствие. Обычно на такие должности назначают только вернорожденных, но мы находимся в зоне, где военные действия возможны в любую секунду, поэтому должны идти на компромиссы. И еще. Обычно командиры спариваются со своими адъютантами противоположного пола, но я вас об этом просить не буду, поскольку, честно говоря, особого удовольствия такой эксперимент мне не сулит.

— Потому что я вольнорожденная, воут?

— Ут.

— Понятно.

— Ну, раз так, то теперь вы свободны. Идите. Диана закрыла за собой дверь кабинета и остановилась в раздумье. Она еще не совсем поняла, что произошло. Когда Диана входила к полковнику, то была полностью уверена, что ее ждет суровое наказание за драку с Чоласом и Кастильей, а вышла от Рэвилла Прайда в совершенно новом качестве — генетического лимбо, да к тому же еще и адъютанта командира части.

Диане в одиночку трудно было переварить все случившееся — требовалось поделиться с кем-нибудь этими радостными новостями. Но с кем? С Жеребцом? «Вряд ли он будет в восторге от моего назначения», — подумала Диана. А Джоанна?

«Ей о моей новой работе лучше вообще не заикаться», — решила девушка.

База Соколиной гвардии, Паттерсен, Судеты.

Зона оккупации Кланом Нефритовых соколов.

13 июля 3057 г.

Сны Джоанны, как и ее жизнь, стали еще более хаотичны. Эйден Прайд продолжал превращаться в боевого робота, только теперь он стал таким громадным, что одним своим пальцем поднимал Джоанну с земли и подносил к люку кабины. Она вглядывалась в запыленное стекло и видела сидящего за панелью управления роботом Рэвилла Прайда. На этом месте Джоанна обычно просыпалась. Ей оставалось служить на Судетах всего две недели. Стоило только Джоанне вспомнить об этом, как ветерана охватывала злость, сердце билось чаще, мышцы напрягались, и в эти минуты Джоанна была готова разнести в щепки все, что попадется под руку. Мысль о работе няньки, пусть даже уважаемой и высокооплачиваемой, претила ей и возмущала до глубины души. Но и остаток дней пребывания на Судетах ей также не приносил радости. "Этот мерзавец решил отравить последние дни моей службы. Сначала он забрал в командное отделение Жеребца, потом сделал Диану адъютантом. Он специально выдвигает вольнорожденных, провоцируя у остальных воинов ненависть к ним.

Джоанна спросила у Жеребца, что тот думает о действиях командира. Разговор происходил в ее кабинете ранним утром, примерно через час после того, как Джоанна очнулась от своего тяжелого сна, который следовало бы скорее назвать забытьем.

— Действия? — удивился Жеребец. — Да ты и сама их знаешь.

— Ты меня не понял, — нервничала Джоанна. — Как ты думаешь, что за этим стоит? Вся эта бумажная волокита, постоянные тренировки, назначение Дианы адъютантом, — заставила она выговорить себя слова, которые словно выталкивала из гортани.