Нефтяная бомба

Афанасьев Александр

– Наверное, вы правы, сэр.

– Короче, не буду ходить вокруг да около – мы установили контакты с русскими. Рабочие контакты.

Полковник замолчал.

– Несанкционированные? – уточнил Алекс.

– Да, дружище. Именно. Несанкционированные. Что скажешь?

– Да тут… и сказать нечего, сэр.

– Многого от тебя я не жду. Джейка убили из-за них. Ты можешь сдать меня… И не только меня – если ты, конечно, забыл, как я вытащил тебя из большой ямы с дерьмом. Нет, я не торгую чувством вины, ты не думай. Но есть операция, которая не закончена до сих пор. Операция, которая

может многое изменить здесь и вообще на Ближнем Востоке.

Сотрудник ЦРУ США Алекс Подольски посмотрел вдаль. На бледно-голубое, давно выцветшее небо.

– Я не верю, – сказал он, – что Джейк связался бы с конкретным дерьмом. Он был парнем, который умел различать добро и зло. И если я нужен – можете мной располагать, сэр. Сделаю все, что в моих силах.

– Вот и отлично. Как у тебя с русским?

– Хорошо.

– Но будет лучше, если ты до поры не будешь это показывать. Наш контакт владеет английским и арабским. Имей это в виду – он говорит на местном диалекте лучше нас.

– Я понял, сэр, – сказал Алекс, ничем не выдавая сути своего задания. Не исключено, что речь идет о том же русском, за которым прилетел он.

– Твое прикрытие, насколько я в курсе, – должность Джейка. Тот парень, Дейв, поможет тебе войти в курс дела. Снабдит информацией, документами, если нужно, то и оружием. Со мной больше не связывайся, это опасно. Только в самом экстренном случае.

– Да, сэр.

Полковник тоже взглянул вверх, прикрыв глаза ладонью, сложенной козырьком.

– Пошли обратно. Скоро мозги сварятся…

– В бардачке…

Подольски сунулся в бардачок «Тойоты», маневрирующей между бетонными блоками, прикрывающими базу Рашид. В бардачке лежал пакет из плотной бумаги, такой, в какие кладут сэндвичи из Макдоналдса – только никаких рекламных надписей на нем не было. Открыв его, он достал пистолет «HK USP Compact», глушитель к нему, два запасных магазина и две коробки патронов. Одна – швейцарские, с уменьшенной скоростью, для использования с глушителем. Глушитель был нештатный – «AAC Pilot», самый компактный из всей линейки. Другая – обычный стандарт НАТО, без обозначения производителя. Ничего не говоря, подполковник начал снаряжать магазины.

– Кобура?

Местный цэрэушник отрицательно покачал головой:

– Нету. Можешь купить через Интернет, если нужно. Здесь с этим никаких проблем, если, конечно, есть куда заказывать. Закажи на посольство, с этим проблем нет. Пистолет чистый. Можешь сбросить, если надо.

– Я понял. Что еще?

Местный цэрэушник достал из тайника, который он остроумно спрятал в галстуке, небольшую карточку памяти.

– Посмотри. Только не копируй.

Подольски достал свой коммуникатор, через переходник подключил карточку. На экране появилось лицо. Обычная фотография, на документы.

– Твой контакт. Русский, в районе сорока лет. Документы на имя Серова Александра Николаевича, но явная липа.

– СВР? – Подольски назвал новое название русской разведки вместо КГБ.

– Нет, частник. Здесь легализовался как советник «Роснефти», одновременно с этим подписал контракт с Министерством нефти Ирака, получает жалованье

и там. Судя по характеру его действий – оперативник высокого класса. Поддерживает плотный контакт с Мухабарратом, занимается отслеживанием и ликвидацией структур исламского террористического подполья в Багдаде. Судя по тому, что мы о нем знаем, – дает результат. Здесь уже три года, иракцы предложили ему продлить контракт.

– ГРУ?

– Не думаю, хотя может быть. Он торчит на базе в Эль-Азизии, русские подготовили там антитеррористический полк. Назвали его «Альфа». Вместе с ними участвует в налетах. Если не в Эль-Азизии, то либо в Министерстве нефти, либо в здании Мухабаррата. Большей частью он контактирует с иракцами. Хотя у него есть русский в силовое прикрытие.

Подольски пролистывал досье. Оно зияло опасными брешами – нельзя работать с человеком, если не знаешь, кто он.

– Как погиб Барски?

– Перевернулся на дороге.

– Дороге куда и к кому?

– Мы не знаем. Думаем, что с агентом. Он погиб, возвращаясь с озер, но был контакт или нет, мы этого не знаем. Следует предполагать, что был.

– Далеко не факт.

Автомобильный поток густел на глазах – и то на скоростной трассе.

– Что там?

– Видимо, проверка документов. Или что-то впереди произошло. Может, просто кто-то собирает деньги на новую машину.

– Черт…

Подольски начал прятать пистолет и только в последний момент услышал треск мотоциклетного мотора слева. Как холодной водой окатило – в Афганистане этот треск означал большие неприятности. Подольски обернулся и увидел катящийся между рядами машин мотоцикл, водителя в черном, глухом шлеме с опущенным забралом.

– Контакт на шесть!

– Что?! – не понял местный цэрэушник.

Подольски открыл дверь и выбросился на мостовую как раз в тот момент, когда мотоциклист поравнялся с «Тойотой», загремела автоматная очередь. Его осыпало битой стеклянной крошкой, он увидел колеса надвигающейся на него по соседнему ряду здоровенной фуры и понял, что всё… кажется. Но фура остановилась меньше чем в метре от него, автомат быстро заглох, и взревел двигатель мотоцикла. Машины сигналили, моментально образовалась пробка.

«Хорошо, что не пристегнулся», – мелькнула дурацкая мысль.

Подольски начал подниматься. Мотоцикл уже проскочил куда-то вперед, и можно было ставить сто долларов против дохлой собаки, что его не перехватили. Или… Впереди простучала автоматная очередь, потом – еще одна, и тут же – еще, длинная. Из турецкого «Форда» с бронированной кабиной выскочил усатый здоровяк явно с недобрыми намерениями. Все, что успел подполковник, – толкнуть свой коммуникатор вместе с подключенной к нему картой памяти куда-то дальше по дороге, прямо под колеса. Это все, что он успел сделать, – здоровяк-иракец из трака поднял его и звезданул так, что искры из глаз посыпались. Подольски забормотал «тисмах-ли», что означало извинения в этой части света, но здоровяк врезал ему коленом в пах, причем от души врезал, так что подполковник упал обратно на асфальт. Стараясь подняться, он увидел сапоги полицейских, бегущих к ним, и понял, что лучше вообще не дергаться.