Нефтяная бомба
Шрифт:
Придется справляться самим. Если сейчас над городом повиснут вертолеты, передача сорвется, и Аль-Малик гарантированно уйдет.
Та одежда, которая на мне есть, и борода помогут мне сойти за местного. Тут полно людей, которых никто не знает, – кто-то приехал покупать, кто-то продавать, и никто на это не обращает внимания. Я замотал лицо шарфом, достал мешок из багажника. Впереди был перекресток, его надо было перекрыть.
– Слушай меня. Слушаешь?
Амани кивнула:
– Да.
– Я буду слева. Проезжай перекресток и разворачивай машину. Как начнется стрельба – спрячешься за ней, поняла?
– Да.
– Не рискуй. Просто перекрой дорогу, чтобы они
– Я поняла. Я не девочка, вообще-то…
– Знаю.
– Негодяй.
– Тихо. Все серьезно. Давай. Аллаху Акбар…
Аллаху Акбар…
Шаг в сторону – и я уже в толпе. Арабской толпе. Арабская толпа воспринимается как… Как залегший в засаде хищный зверь, присутствие которого чувствуешь каждой клеточкой своего тела. Она едина, она и есть зверь. Пока он не обращает внимания на тебя, но стоит только чему-то произойти, чему-то, что выделит тебя из безликой массы, и случится беда. Ты уже не уйдешь, толпа моментально сплотится вокруг тебя и раздавит. Иногда я даже им завидую. У нас кричи не кричи – бесполезно. Здесь же толпа встает с места, как хищный зверь, и не ляжет, пока не напьется крови…
Я бреду в такт со всеми, ничем не выделяюсь. У арабов семенящий шаг, и если идти как-то по-другому – тебя моментально заметят. На плечах мешок – либо продаю, либо что-то купил. Иду, присматриваюсь. Первые этажи всех домов превращены в лавки, продают в основном одежду. От торговцев уличной едой – гарь и задорные крики. Торгуют в основном мясом – пожаренным и завернутым в лепешки. Под ногами – сплошной слой грязи, в основном бумажная обертка и полиэтиленовая упаковка всех видов. Ее так много, что она немного пружинит под ногами.
Мне нужно место, где на меня не обратят внимания секунд восемь, – и такое место есть. Прогал между домами – как грязный, вонючий отнорок, и там никого. Я ныряю туда. В нос бьет застарелая вонь, это место используется как туалет местными жителями, сделать настоящий туалет пустынникам не приходит в голову. Я расстегиваю штаны, делаю свое дело, осматриваясь. Вроде все чисто, где-то наверху бухтит дизель-генератор. Но никого нет, и это главное. До верха – два с половиной метра, раньше – не проблема, но сейчас… Отпускаю мешок – он на тонкой, но прочной бечеве, привязанной к поясу. Раз! С места, подпрыгнув, цепляюсь за край крыши, пальцы соскальзывают, поэтому все надо делать предельно быстро. На краю подтягиваюсь, раскачиваюсь, цепляясь за край, – чудом удается забросить ногу. В любой момент жду крика – примут за вора и линчуют. Но крика нет. Одна рука соскальзывает, но мне удается перехватиться и снова зацепиться. Еще одно усилие, и я на краю плоской, как и все здесь, крыши…
Есть…
За бечеву подтягиваю мешок. Он едва слышно звякает железом…
Крыша. Плоская – на Востоке все крыши плоские, их не строят в расчете на дождь или слежавшийся снег, как в Европе. Покрыта чем-то вроде вара, во все стороны – паутина проводов, самых разных, и вездесущие большие синие баки для воды. Американцы привозили сюда в них техническую воду для баз, потом они разошлись по рукам местных жителей. Бормочут дизель-генераторы – централизованное энергоснабжение в Ираке есть, но далеко не везде. В Багдаде есть, например, а здесь нет.
Осторожно пробираюсь по крышам, выходя на позицию. Кое-где вижу лежаки, многие так и спят летом на крыше, но сейчас лежаки пусты. Самую большую опасность представляют провода, они не изолированы, и током только так ударит.
Так… наверное, здесь. Не далеко и не близко. Здесь.
Достал из кармана веб-камеру, поставил
Теперь оружие.
Не зная, с чем придется столкнуться, кроме автомата, я взял и винтовку. Винтовка эта моя, личная, очень сильно переделанный «Тигр-308». Приемник переделан для того, чтобы принимать магазины «Сайги», в том числе и американские, на двадцать пять патронов. Тяжелая ствольная коробка – такие начали производить только последние пару лет. Конкретно эта – нигерийский заказ, они заказали большую партию снайперских винтовок Драгунова под привычный для них патрон 308. Переходник под прицел НАТО из титана, и на нем – прицел US Optics 1.1 – 10 – самый лучший, на мой взгляд, при стрельбе до тысячи метров. Уже здесь – в оружейных мастерских гвардии – мне поставили американский пламегаситель, совместимый с быстросъемным тактическим глушителем ААС. Его не надо накручивать – он просто застегивается на стволе специальным рычагом. Получившаяся винтовка – ничуть не хуже той, которой вооружен американский спецназ. А по надежности намного лучше.
Рядом – мой короткий «Вепрь», на него я прицепил белорусский двухканальный прицел LEMT последнего поколения – почти что ACOG, только вдвое дешевле. Это на случай, если все пойдет совсем уж плохо, пока пусть побудет у меня за спиной. Снайперскую винтовку я снимаю с предохранителя и досылаю патрон в патронник. У Амани, если что, остался пулемет, они не полезут на него. Тем более если их взять в два огня…
Черные мысли лезут в голову, но думать ни о чем не хочется. Я просто гоню их, и все. Мне не интересно, какого черта Аль-Малик нашел в исламе. Я не хочу думать, почему он не видит того, что везде, где есть ислам, – там бедствия, голод, нищета, война. Мне плевать на его духовные искания и искания таких же, как он, предателей своей Родины и своего народа. Как говаривал Александр Иванович Лебедь, все мы люди взрослые, и отвечать тоже будем по-взрослому. Каждый, забредший в своих духовных исканиях в медресе Хаккания или в террористический лагерь в долине Сват, должен знать, что за это будет смерть. Они тоже – еще никто не раскаялся, что нес смерть нам. Почему должны каяться мы? Смерть им – и точка.
Истекая потом, лежу у парапета крыши, а мысли скверные. По-хорошему – прекращать надо это дело, да вряд ли получится. Что у меня, что у Амани. Как сказал наш великий герой анекдотов Василий Иванович Чапаев, привыкаешь убивать. Вот так и у нас – мы просто привыкли решать проблемы убийством. Не получается по-другому.
Не выходит…
Телефон! На бедре бьется в истерике телефон. Есть!
Достаю зеркало на ручке, осторожно выставляю и начинаю просматривать улицу. Винтовка лежит рядом, снятая с предохранителя, патрон дослан в патронник. Зеркало держу левой рукой, одновременно разминаю пальцы правой и вообще – делаю лежачую гимнастику, поочередно напрягаю и расслабляю разные группы мышц. Затекли… А для точной стрельбы это не айс…
Улица. Как обычно – поток машин, ослов, людей…
Так… Возможно – есть.
Светло-серый «Ландкруизер», совсем старый, восьмидесятой модели, – в потоке. Я беру его под подозрение, потому что он очень грязный. Не пыльный, а именно что грязный. Такой машина бывает, если ездить не по дороге, а по бездорожью…
Дальше…
Почти сразу вижу белый фургон, китайский, я их марок не знаю, да и неважно это. Стоит хорошо, прямо напротив того места, где просит милостыню «безногий инвалид» и талантливый актер Самир.