Нега
Шрифт:
— Это моя идея — на деньги, вырученные Орденом от продажи третьей нашей книги, совершить кругосветное путешествие на собственной яхте. Как вы, наверное, помните, первая книга Ордена «Волшебный яд любви», произвела во всем читающем мире впечатление внезапно разорвавшейся бомбы. Книга семь раз была переиздана в России, вышла на четырнадцати языках в четырнадцати странах мира. Никита Михалков снял по мотивам книги фильм–сенсацию «Русские в России», группа «Напалм Дэт» за десять миллионов фунтов денег купила у Ордена право на сочинение музыки к стихам новейшего сладостного стиля. Молодежь
Один делец из Ньюпорта придумал международную игру «Почтарка». Ее суть заключалась в следующем: любой человек из любой страны мира должен был отправить Ордену наибольшее количество писем, телеграмм и поздравительных открыток и, тем самым, оказаться победителем. Выигравший имел право поехать в Москву на встречу с поэтами Ордена и пообщаться с этими живыми богами.
Итак, резонанс во всем мире был так велик, что выход второй книги в Буэнос — Айресе и третьей в Нижнем Новгороде вызвал невероятный ажиотаж. Газеты Парижа, Берлина, Вены и Талды — Кургана запестрели вычурными заголовками: «Париж на коленях», «Берлин на коленях», «Вена на коленях» и «Талды — Курган протягивает Ордену руку».
Как это ни странно, только в Москве находились люди, которым были ненавистны успехи куртуазных маньеристов. Так, в журнале «Широко шагаем» (номер 5–7, 1991 г.) была напечатана статья некоего Офигенова «Куда?!» Автор призывал отобрать авторучки у поэтов Ордена. Само собой, духовно возросший за последнее десятилетие российский народ только посмеялся над незадачливым писакой. Однако некоторые сердобольные девушки до сих пор шлют авторучки на адрес Великого Приора.
Выход третьей книги принес каждому члену Ордена сто миллиардов денег. В знаменитом интервью газете «Звень» маньеристы указали, что к желанным результатам их привели: обаяние, высокое профессиональное мастерство, беззастенчивый нарциссизм и, конечно, желание славы.
— Но разве стали мы писать хуже оттого, что стали богаче? — вскричал Константэн, хватая посла за руку. — Нет!
Тут на глаза юнкеру попался королевский пакет. Константэн достал из тайничка в стене крохотный золотой ножичек, вскрыл пакет и углубился в чтение. Читал он минуты две, затем улыбнулся и с любопытством взглянул на Брауна.
— Да, — оживился тот. — Королева ждет вас. Она уже наслышана о готовящемся кругосветном путешествии и просит начать его с визита в Англию. Еще она просила, — посол понизил голос и отвел глаза, — передать лично вам, Константэн, что любит вас…
— Это хорошо, — сказал юнкер, открывая новую бутыль.
— А где же ваши друзья? — вдруг спросил посол.
— Скоро будут. Магистр сейчас в Болгарии со своей группой «Бахыт компот», Виктор завтра прибывает из Италии, а Добрынин — из Судака.
Сэр Артур посмотрел на часы и начал очаровательно извиняться:
— Спасибо, любезный друг, за оказанный прием, но мне пора. Что же мне передать моей королеве?
— Мы будем в Англии… и еще вот это, — юнкер протянул гонцу любви крупную алую розу, которую, как фокусник, извлек откуда–то из–за спины англичанина. Роза была перевита синей шелковой ленточкой с вышитыми на ней алыми сердечками.
Гость и хозяин поднялись на палубу. К ним подбежал Сэм. Сэр Артур спросил, взяв мальчика за подбородок и доставая из кармана плитку шоколада в шелестящей обертке:
— Простите, но откуда у вас такие чудные помощники?
— Мы их покупаем в Москве на ВДНХ, — добродушно ответил Константэн.
Пораженный ответом русского, королевский посол пригрозил пальцем мальчугану и поспешно спустился в катер, ожидавший его у левого борта «Аркадии». Девушка за рулем встрепенулась, стрельнула глазками в сторону импозантного Константэна; сэр Артур помахал хозяину яхты рукой. Мотор взревел, и катер унесся в Сан — Себастьян.
Солнце уже давно стояло в зените. Стало очень жарко.
Константэн отобрал у Сэма шоколад и съел его. Затем спустился в каюту, переоделся, включил магнитофон и нажал кнопку в стене. Тихо открылась потайная дверь. Константэн вошел внутрь и поморщился.
На полу лежало бездыханное тело, окруженное разноцветными бутылками с наклейками, указующими на то, что совсем недавно в бутылках были заключены самые редкие и дорогие вина. Чуть поодаль валялся раскуроченный видеомагнитофон. В каютке пахло перегаром, низко стелился едкий дым, заволакивающий разбросанные по полу видеокассеты. Юнкер поднял одну — фильм назывался «Дикие кровати».
Тут лежащий в винной луже человек поднял голову и бессмысленным взором уставился на Григорьева. Потом он захихикал (видимо, этот звук и напугал посла) и стал ловить юнкера за ногу.
— Ты ли это, Приор? — сокрушенно покачал головой Константэн. — Опять ты не выдержал проверки на прочность. Видимо, придется ехать без тебя. Ты ведь напьешься в первом же портовом кабаке и забудешь, где ты и кто ты…
Пьяный Приор (а это был именно он) промычал в ответ что–то крайне невразумительное и опять уткнулся лицом в винную лужу. Константэн открыл иллюминаторы, и в каюту хлынул свежий воздух.
Юнкер хотел отучить Добрынина пить — если не совсем, то хотя бы делать это реже. Ведь когда Андрей напивался, он хотел драться — все равно с кем. Вот сегодня он подрался с видеосистемой. Видео в его каюте установил тоже Константэн, который надеялся, что фильмы с участием Мики Рурка и мультфильмы Уолта Диснея разбудят в этом зверочеловеке хоть что–нибудь, возвышенное вдохновение, например. Однако тот раздобыл где–то грязные, нехорошие фильмы. Еще юнкер решил устраивать порой проверку твердости духа Великого Приора и открыл для него бар со спиртными напитками. Но уже третья проверка оказывалась пустой тратой времени.
Юнкер перенес пьяного друга на диван, закрыл дверь и очутился у себя в каюте. Вдруг сзади раздался шорох. Константэн, взглянув в зеркало, увидел, что с палубы к нему заглядывает одноглазое чудище с надписью на лбу, выполненной шариковой ручкой: «Маврадаки». Это был Маврадаки.
Константэн швырнул в незнакомца серебряным подносом. Дверь захлопнулась, и за ней раздался жалобный вой. Тут же в каюту ворвались полицейские Бильбао. Шеф полиции строгим голосом потребовал у Константэна документы.