Негасимое пламя
Шрифт:
– Я прочитал твои заметки.
Дейдри вся подобралась.
– Ты не имел на это права.
– Я знал, что ты это скажешь.
– Тогда зачем же ты это сделал?
– Потому, что я понял, что программа, которую ты готовишь, может стать для тебя чересчур опасной.
Она повернулась и посмотрела на него в упор. Глаза ее стали строгими.
– Почему же опасной?
– Она может навредить и тебе, и тем женщинам, у которых ты брала интервью.
– Не понимаю, что же тут опасного…
– Подумай, Дейдри, – прервал ее Алан. – Ты имеешь дело с очень известными людьми.
– Я их не боюсь. – Она подняла подбородок с самым решительным видом. В ее глазах загорелся гневный огонь. Она была так великолепна в этот миг, что у Алана даже защемило сердце.
– Ты еще молода. Твоя карьера только начинается. Любой из них способен сломать твою судьбу в одночасье. Ты уже никогда не сможешь работать ни в одной телевизионной компании. Может произойти и гораздо худшее. Они подстроят тебе аварию, и ты станешь безногой калекой. Или подожгут твою квартиру среди ночи. – Алан решил не жалеть черной краски. Дейдри нервно зевнула, но он продолжал: – Ты задеваешь людей, занимающих очень высокие посты. Им есть что терять. Неужели ты думаешь, будто они позволят тебе им помешать? Ты для них ничтожество, букашка!
Тогда Дейдри процедила сквозь зубы:
– Ты прав. Но я ведь и выбрала именно их потому, что они залетели так высоко. Надо показать обществу, каковы эти типы на самом деле. А ты считаешь, что я должна все бросить? И позволять им и дальше теории, свои грязные делишки?
– Эта грязь может измазать и тебя, Дейдри. Прежде всего, они постараются надавить на твоего босса. Ведь у вас не слишком большая и богатая компания, так ведь? Он уже читал твои записи? Он знает, о чем твоя передача? – Дейдри молча, смотрела в сторону. Тогда Алан продолжил: – Наверняка не читал. Уверен, что, прочитав их, он откажется от этого замысла. Есть, правда, и другие пути…
Она зло прервала его речь.
– Но я-то все равно не собираюсь отказываться от своего замысла. Эти женщины доверили мне отомстить за них!
Алан посмотрел на нее и понял, что Дейдри на грани истерики. Ее руки и губы дрожали, голос срывался. Немного выждав, он все же решился задать вопрос:
– За кого ты хочешь отомстить: за них или все-таки за себя?
Она точно окаменела.
– Что ты имеешь в виду? – пробормотала Дейдри.
– Ты рассказала мне о том, как в колледже тебя пытался изнасиловать преподаватель. Ты и о нем наверняка расскажешь в своей передаче?
– Ну и что из этого?
Шагнув к столику, Алан наклонился к ней. Когда он заговорил, его голос прозвучал резко:
– Постарайся разобраться в причинах, которые тебя толкают на создание этой программы. Нет – так и согласись: мотивы эти сугубо личные – желание отомстить. Получается, Дейдри, что ты используешь беду этих женщин в своих целях.
При этих словах Дейдри резко побледнела. Затем на ее щеках вспыхнули лихорадочные пятна.
– Это неправда, Алан!
– А
– Как я могла это сделать? Ведь свидетелей в таких делах нет и быть не может.
– Вот именно. Тогда скажи, почему бы любому из этих мужчин не привлечь тебя к суду? Они закрутят такую карусель, что ты по гроб жизни с ними не расплатишься.
– Я этого не боюсь.
Его поразила решимость, светившаяся в глазах Дейдри. Но он все же счел нужным предостеречь ее.
– Речь идет не только о тебе. Этих женщин тоже привлекут к суду. Ты предупреждала их о возможности такого исхода? Готов поспорить, что нет. Потому что ты, когда готовила эту передачу, думала не о них. Ты думала о себе, о своих страданиях и о мести за них.
В неожиданном порыве она вскочила на ноги и закричала:
– А почему я должна проявлять к нему милосердие? Из-за него я вылетела из колледжа, едва не стала сумасшедшей! Я потеряла все, а он ничего, ничего! Его тихо и чинно отправили на пенсию, устроив пышные проводы!
По ее щекам неожиданнее хлынули слезы. Алан притянул ее к себе и крепко обнял.
– О моя дорогая, любимая! Бедняжка моя! Жизнь чертовски несправедлива! Но, тем не менее, не делай этого, прошу тебя! Поверь мне и не делай. Пусть все останется, как было.
Она рыдала на его плече и что-то невнятно бормотала, Алан пытался ее успокоить, гладил по волосам, целовал в лоб.
– Поверь мне, хоть это и звучит гнусно, ты навредишь себе гораздо больше, чем ему.
Она продолжала плакать. Алан утер ей слезы платком.
– Я никогда не поверила бы, что могут вот гак… – сквозь рыдания лепетала Дейдри. – Я никогда не плакала из-за этого. Даже тогда…
– Просто за все эти годы у тебя накипело, и сейчас все прорвалось.
Дейдри посмотрела на него. Глаза у нее были еще мокрыми от слез.
– Ты считаешь, что я могу навредить женщинам, у которых брала интервью? – тревожно спросила она.
– Думаю, ты и сама знаешь ответ на этот вопрос, – мягко сказал Алан.
Она глубоко вздохнула с самым несчастным видом.
– Ну почему мужчины испокон веку так жестки к женщинам?
Алан понял, что она успокаивается, и пошутил:
– Будем надеяться, что в будущих временах все пойдет по-другому.
– Нет, я так не считаю, – вполне серьезно сказала Дейдри.
– Слушай, ты становишься не похожей на плаксу. Где же твой оптимизм?
Она мрачно глянула на Алана.
– Прости меня, я намочила твою рубашку. Мне стыдно. Я очень редко плачу. Плакать – это так… по-бабьи. Это…
Алан прервал ее, крепко и нежно поцеловав.
– Ну, все уже прошло. Сейчас ты в полном порядке.
Отступив на шаг, она сказала:
– Что же мне делать, я ведь всем этим женщинам обещала… Особенно той, которая работает стюардессой. От меня многое зависит в ее судьбе.
– Она не поблагодарит тебя, Дейдри. Не забудь, она работает на Ближнем Востоке у богатого, очень богатого человека. Он может с ней сделать все, что захочет.