Негодяи (сборник)

Мартин Джордж Р.Р.

– Еще бы! А ты – нет? – спросил брат.

Де Карабас неуверенно поднялся на ноги.

– Как ты нынче себя называешь? – только и спросил он.

– Все так же. Я не меняюсь.

– Это же не твое настоящее имя, Перегрин, – сказал де Карабас.

– Сойдет. Хорошо обозначает мою территорию и мои намерения. А ты все маркизом себя называешь? – спросил Перегрин.

– Называю, поскольку я и есть, – сказал маркиз. Он понимал, что вид у него сейчас, как у утопленника, и слова его неубедительны. Он чувствовал себя маленьким и глупым.

– Как хочешь.

В любом случае мне пора. Ты во мне более не нуждаешься. Не лезь в неприятности. И можешь меня не благодарить на самом деле.

Конечно же, брат это всерьез сказал. И это уязвило маркиза более всего.

Маркиз де Карабас презрел себя. Не хотелось этого говорить, но надо.

– Спасибо тебе, Перегрин.

– Ого! – сказал Перегрин. – Твой кафтан! Слухи ходят, что он в Шепердс-буш. Это все, что я знаю. Так что совет. Совершенно искренний. Знаю, что ты терпеть не можешь советы. Но это же кафтан. Забудь про него. Просто найди себе новый. Честно.

– Что ж, хорошо, – сказал маркиз.

– Хорошо, – сказал Перегрин. Отряхнулся, будто собака, ухмыльнулся, нырнул в темноту и исчез.

Маркиз де Карабас стоял и злобно обтекал.

Времени мало, скоро Слон поймет, что воды в комнате нет, как и тела, и начнет искать его.

Проверил карман рубашки. Пакет для сэндвича там лежал, и конверт внутри, в сухости и сохранности.

На мгновение он задумался над тем, что беспокоило его со времени встречи на Рынке. С чего бы это парню из Грибных использовать его, де Карабаса, чтобы отправить письмо прекрасной Друзилле? И какое письмо смогло бы убедить члена Рэйвенскорт, со звездой на руке оставить жизнь при Дворе ради любви к представителю Грибного Народа?

У него зародилось подозрение. Не слишком приятное, но его пришлось забыть в силу более срочных проблем.

Надо спрятаться. Некоторое время не высовываться. Все пройдет. Но ведь еще есть кафтан, и об этом стоит подумать. Его спас – спас! – родной брат, в нормальных обстоятельствах такое было бы просто невозможно. Можно найти новый кафтан. Конечно, можно. Но это не будет его кафтан.

Его кафтан у Пастуха.

У маркиза де Карабаса всегда имелся план. И запасной план тоже. Под этими планами всегда был скрыт третий, настоящий, такой, о каком он и самому себе думать не позволит, если только первоочередной и запасной не отправятся в зад.

Сейчас, как ему ни больно было в этом себе признаться, у него плана не было. Даже нормального, скучного и очевидного, от которого можно отказаться, если дела пойдут плохо. У него было лишь желание, которое двигало им, как движет желание еды или любви теми, кого маркиз считал ниже себя уровнем.

Плана не было. Только желание вернуть кафтан.

Маркиз де Карабас двинулся вперед. У него в кармане был конверт с поэмой любви, он был завернут в мокрое одеяло, и он ненавидел брата за то, что тот спас его.

Когда ты сделал себя из ничего, тебе нужен образец, то, к чему стремиться, или то, от чего стремглав бежать. То, чем ты хочешь стать, или то, чем ты не хочешь стать никогда.

Маркиз четко

знал, кем он не хочет стать, когда мальчишкой был. Он совершенно не хотел стать Перегрином. Никоим образом. Он хотел стать элегантным, неуловимым, гениальным, но более всего он желал быть уникальным.

В точности как Перегрин.

Суть в том, что, как ему рассказывал беглый Пастух, которому он помог пробраться на свободу, переправившись через Тайберн, даровав ему короткую, но радостную жизнь шута в лагере римского легиона, расположившегося у реки в ожидании приказов, которые уже никто не отдаст, что Пастухи ничего не заставляют тебя делать. Просто используют твои естественные желания и стремления, немного подталкивают, и ты действуешь вроде бы совершенно естественно, но в результате так, как им необходимо.

Он это помнил, а потом забыл, поскольку испугался остаться в одиночестве.

Вплоть до нынешнего момента маркиз не понимал, как он боится остаться в одиночестве, с какой радостью он увидел, что еще несколько человек идут в том же направлении, что он сам.

– Рад, что ты здесь, – сказал один из них.

– Рад, что ты здесь, – сказал другой.

– И я рад, что я здесь, – сказал де Карабас. Куда он идет? Куда они идут? Так хорошо, что они идут в одну сторону вместе. Вместе всегда безопаснее.

– Хорошо быть вместе, – с удовлетворенным вздохом сказала худощавая светлая женщина. Так и есть.

– Хорошо быть вместе, – сказал маркиз.

– В самом деле. Хорошо быть вместе, – сказал тот, что шел по другую сторону от него. Было в нем что-то знакомое. С большими, как веера, ушами и носом, будто толстая серо-зеленая змея. Маркиз уже задумался, не встречался ли он с ним раньше, попытался вспомнить, где именно, и тут его похлопал по плечу мужчина с большой тростью с загнутым концом.

– Мы же не будем идти не в ногу, так ведь? – успокаивающе сказал человек. Конечно, нет, подумал маркиз и слегка прибавил шагу, чтобы идти в ногу с остальными.

– Это хорошо. Не в ногу – значит, не в своем уме, – сказал человек с палкой и двинулся дальше.

– Не в ногу – не в своем уме, – сказал вслух маркиз. Как же ему раньше не приходила в голову такая мысль, такая простая, такая очевидная. Но крохотная его часть, еле заметная, задумалась, что же это означает на самом деле.

Они пришли туда, куда шли, и так хорошо было оказаться среди друзей.

Время в том месте текло странно, но вскоре маркиз и его друг с серо-зеленым лицом и длинным носом получили работу, настоящую работу. Они избавлялись от тех членов стада, которые более не могли ни идти, ни служить после того, как все полезное было взято для другого использования. Они забирали последнее, что осталось, волосы, нутряной жир, а потом оттаскивали ненужное к яме и выкидывали. Трудились подолгу, тяжело, работа была грязная, но они делали ее вместе и в ногу.

Несколько дней работали, гордые собой, когда маркиз заметил, что его что-то раздражает. Похоже, кто-то хотел привлечь его внимание.