Неи?ронастрои?щик
Шрифт:
Вертикаль «Нейро» – жилой комплекс, символизирующий прорыв в науке. Пятьдесят тончайших столбов, соединенных между собой тросами. Через равные промежутки на этих столбах находятся утолщения, которые представляют собой жилые капсулы. Между капсулами курсируют лифты, которые перемещаются во всех плоскостях. Всё это накрыто огромным стеклянным куполом. Издалека кажется, что все эти утолщения-квартиры повисли в воздухе. Я даже не хочу знать стоимость местных апартаментов, да они и не продаются.
На одном из верхних этажей, на двести
– Дальше я сам. – твердо и уверенно, почти заносчиво произносит профессор.
– Я должен проверить. – отвечаю спокойно и внимательно смотрю на него.
На самом деле мне не нужно ничего осматривать. Мне нужно убедиться, что все пройдет, как договаривались.
Он отводит взгляд, выдыхает, и указывает на дверь. Я делаю вид, что осматриваю.
– Чисто.
– Еще бы было грязно… – брюзжит Александр Петрович.
Я смотрю через панорамное окно, туда вдаль, на стеклянный куб, стадион, на котором сегодня финальная игра в серии. Почти все люди там. Там феерия, там эмоциональный концентрат, там взрываются серотониновые и дофаминовые бомбы. Хотел бы я сейчас там быть.
Александр Петрович стоит рядом, взгляд его уходит за стадион, за окраину, за горизонт, за пределы вселенной, в тонкую материю памяти.
***
Просторный светлый кабинет. В центре кресло, очень похожее на стоматологическое. Первое отличие в том, что у него нет стойки с бормашинами и компрессора. Лампа уступила место нейрографу – цилиндру, с экраном, панелью управления и манипуляторами – второе отличие. Рядом с креслом проекционно-голографическая тумба высокого разрешения. За стеклянной стеной наблюдатели – учёные, из разных стран и смежных областей.
Александр Петрович сидит на табурете возле кресла.
Женский голос информирует:
Моделирование архитектуры дендритов завершено.
Построение карты нейронной сети завершено.
– Перед вами один из нейромодифицированных с обратимыми изменениями, таких не много, но все же они встречаются. – медленно, проговаривая каждое слово, вещал Александр Петрович. – Молодой человек. Двадцать пять лет. Первая модификация в двадцать лет. Изменения касались всех отделов мозга. – говорит Александр Петрович. – Обратите внимание, все эти изменения произошли за пять лет модификаций.
Он на секунду прерывается, отсоединяет шлейф диагностической системы, опускает к голове пациента нейрограф, подключение происходит автоматически, выводит на тумбе модель нейронных связей пациента. Вся подготовительная процедура доведена до автоматизма.
Увеличивает голографическое изображение, которое дублируется на дополнительные экраны в кабинете и наблюдательной комнате, где все начинают хаотично друг с другом переговариваться. Раздаются возгласы удивления, но Александр Петрович не слышит их.
– Как вы заметили, часть нейронов имеет два аксона и чрезвычайно развитые дендриты. Дендритная мембрана способна накапливать пятикратный ионный импульс. Признаюсь, я восхищен этим мозгом: он впитывает всё как губка, способен приспосабливаться, кажется, к любым условиям. – секунду молчит. – Эти изменения, конечно, оказывают влияние на его развитие, но всё происходит органично, согласно его изначальным базовым установкам. Каким-то образом он сам регулирует равномерность распределения улучшенных нейронов. Связи полностью не разрушаются и оставляют след от изменений. Потрясающая нейропластичность. Теперь я готов ответить на ваши вопросы.
Через три часа все разошлись. Александр Петрович остался один.
– Включить режим «не беспокоить» – произнес он.
Режим «не беспокоить» активирован – подтвердил женский голос.
Дальше начинается творчество – любимая часть Александра Петровича. К нему тоже нужно подготовиться. Ритуал, который на самом деле ничего особенного не представляет – глоток кофе из термофляги с постоянной температурой. Закрывает глаза – приятное тепло окутывает его покоем, сосредоточенностью.
Такого он еще не делал. У него были наработки. Но все они оставались теорией. Потому что это уже находится за гранью этики. Сейчас происходит то, на что сидящий перед ним человек не давал согласие. Впрочем, возможно он никогда и не узнает о произошедшем.
– Итак… – сказал Александр Петрович вслух и огляделся.
Ретикулярная формация. Рефлекторный запуск необходимого поведения. Именно это и нужно. Конечно, есть картирование нейронных связей для купирования определенных зон жизнедеятельности и перенаправления ресурсов для выполнения поставленной задачи. Но сейчас нет никакой необходимости в прямой настройке, это скорее повредит. Нужно перестраивание нейронных связей в ответ на определенные события. Необходимо именно непроизвольное действие, в противном случае, если человек задумается, может не сработать настройка. Даже с измененными связями модифицированные остаются сознательными людьми.
***
Он протягивает ко мне руку.
– Это первая книга, – начал говорить Александр Петрович. – которую я прочел о мозге. «Cerebri Anatomie», сейчас латинские названия, почти не используются. Но тогда… Этой книге около пятиста лет, представляешь? Я всегда просил, нет, даже настаивал, что бы ты читал мои работы и книги по неврологии, которые я тебе отправлял. Но я никогда не спрашивал, чего хочешь ты. Знаешь, не могу сказать, что мне сейчас вдруг стало это интересно. Может это попытка оказать тебе какое-то уважение. Не знаю, что я вообще хотел этим сказать.