Неидеальные. Откровения о любви
Шрифт:
Мы с мамой накрывали на стол, когда Дима с улыбкой чеширского кота спустился к завтраку. В нем не было надменности или самодовольства, что уломал строптивицу на секс, только радость и надежда.
— Па! — во все горло кричал Кирюша. Катя вообще бросилась к нему на руки. Она, казалось, даже больше нуждалась в отце. Кирилл маленький, ему и нашей любви хватало, а она девочка, постепенно взрослеющая, ей нужен папа. Она хотела быть принцессой. Папиной принцессой. Я тоже когда-то этого хотела, но совсем недолго. Мои мечты быстро разбились о повседневные будни ребенка, росшего без отца и жившего очень скромно. Не бедно, конечно,
— Дима, пойдем есть блины, — тянула за руку Катя, усаживая непременно рядом с собой. — А плавать будем сегодня? А нырять? — закидывала вопросами.
— Будем, все будем, — смеялся он. — Привет, — тихо прошептал, останавливаясь позади, легко целуя меня в волосы. Осторожно так, не прессуя, давая возможность сдать назад, если не готова.
— Садитесь завтракать, — обернулась, улыбаясь, но прямо на Небесного смотреть избегала. Эта ночь стала поворотной в наших отношениях. Мы сделали крохотный шаг навстречу и приоткрыли ларец наших душ. Как дальше пойдет — от нас зависит.
— Катюша, кушай и поедем на тренировку.
Сегодня суббота и никто не отменял работу. Я посмотрела на маму.
— Сегодня в одиннадцать собеседование с няней. Тремя, — и на Диму: — Поможешь выбрать?
— Алена! — мама снова принялась отбиваться. — Зачем нам няня?! Нас и так, — обвела взглядом шумную столовую, — много!
— Не начинай, мам. Дети ешьте, — прикрикнула, — не баловаться!
Я выгнала машину из гаража, усадила дочку. Дима играл во дворе с Кириллом. Они оба нас провожали.
— У нее диабет первого типа. Ей нужна помощь, — рассказала ему.
— Не волнуйся, разберемся, — и к Кате повернулся: — Давай по-быстрому там. Без тебя плавать не будем.
Катя вся была в нетерпении, тренировалась вполсилы, все ждала, когда домой поедем. Пришлось даже отругать по дороге домой.
— Кать, ну ты чего? Тебе танцы разонравились? Смотри, дальше тяжелее будет! Школа начнется. Не будешь справляться, никаких кружков и секций, тем более без старания, — говорила нарочито строго.
— Мне нравится, мам! — распереживалась она. — Просто я тоже хочу играть с Димой как Кирка. А то ему одному… — накуксилась неожиданно. Я припарковалась в кармашке на полпути у дому и повернулась к дочери.
— Катюш, что такое?
Она посмотрела на меня доверчивыми, полными слез глазами.
— Потому что Дима папа Кирилла, а не мой! — и она заплакала, громко и горько. Бедная моя девочка. — А я хочу, чтобы и мой тоже!
— Катюш, к тебе Дима хорошо относится? — поинтересовалась серьезно, вытирая соленые слезы. Она активно закивала. — Ты видишь разницу между отношением к тебе и к Кирюше?
— Нет, точнее, ко мне даже лучше! — теперь довольно улыбалась. — Можно я Диму тоже буду папой называть?
Меня изумлением накрыло, но я очень постаралась быть (или казаться) спокойной и уравновешенной. Разве я могла разрешить или запретить?! Об этом нужно говорить непосредственно с Димой. Не хочу, чтобы мой отказ или разрешение испортило то, что между ними зародилось: доверие, нежность, привязанность. Каким бы ни был его ответ, объяснить его нужно корректно, наименее болезненно.
— Разве важно, как его называть? — улыбнулась тепло, маскируя бурю внутри. И страх. А вдруг опять не выйдет. Смогу ли я выплыть снова? А дети? Вспомнились последняя пара месяцев: Дима мог быть разным, но с детьми зарекомендовал себя, как хороший отец. Именно отец. Причем обоим. Мне хотелось думать, что их не бросит ни при каком раскладе.
— Дима разрешил, — парировала, старательно пряча глаза. Неужели сговорились за моей спиной?! — Но сказал, что мама должна одобрить.
— Ясно, — повернулась к дороге и завела машину. — Поехали домой, тебя купальщики заждались.
Дома встретила мама и печальным голос отрапортовала (мол, я старалась, но), что ни одна из трех кандидаток не подошла. Я читала их резюме, неужели все мимо!
— И что же с ними не так? — поинтересовалась скептически.
— Одна в возрасте и за нашими бандитами не угонится. Вторая… — она замялась и губы поджала. — Вторая и так, и эдак задницей перед Димой крутила! Я заметила, но не вмешивалась. Он сам ее отправил. Третья сильно опоздала, — развела руками мама.
— Ладно, пойду переоденусь.
Я в принципе не думала, что легко найти человека, которому можно доверять детей, а если еще и союзников в этом деле нет — пиши пропало. С Небесным тоже необходимо обсудить разговор с Катей и объяснить, что ему не следует играть в тайны-секретики с ней.
Мама приготовила обед и уже накрыла на стол, но дети не торопились — слишком долго ждали, когда смогут поплавать. Я хотела позвать их, но остановилась в дверях, рассматривая веселье: Кирюша в круге и нарукавниках дрыгал ногами под присмотром отца. Катя в очках и ластах училась нырять. У меня защемило в сердце — как не расчувствоваться, видя такое? У меня самой не было отца… Возможно, у моих детей будет. Сейчас, глядя на них троих, верю. Именно сейчас верю. Дима ведь сдержал слово: отвадил от нас семью Савицких вообще и Германа в частности. Небесный сделал это бескорыстно. Я хмыкнула. Ну да. Свое в любом случае получил! У него всегда так. Свое урвет! Но это уже не раздражало, наоборот, улыбку вызывало.
Уже вечером, когда уложили детей — я Кирюшу, а Дима читал детский детектив Кате — мы сели поговорить вдвоем, обсудить ситуацию. Многогранно.
— Насчет няни не волнуйся. Есть у меня вариантик. Я уточню все, потом поделюсь.
— Дим, я о Катюше хотела поговорить. Она тянется к тебе. Хочет, чтобы ты и ее папой был.
— Я тоже хоч…
Я приложила палец к его губам, мягко останавливая. Пусть услышит меня полностью, потом берет на себя обязательства.
— Я очень надеюсь, что ты понимаешь, как для нее это важно. Если ты захочешь уйти, именно для Кати это будет ударом. Она уже все понимает.
— Алена, — он ладонями обнял мое лицо, — я никуда не хочу уходить. От вас… От тебя. Если ты, конечно, позволишь остаться. Ты позволишь?
Я нервно боязливо сглотнула и медленно кивнула. Хочу попробовать. Мы столько раз начинали «ни с того», пора изменить эту порочную тенденцию.
— Я люблю спать под пуховые одеялом даже летом, обожаю безе со взбитыми сливками и ландыши.
Дима широкой улыбкой одобрил мои пристрастия.
— Я люблю теннис и плавать, лес, вкусно поесть, — и знаком показал, что всеяден. — Поэтому и спортом занимаюсь, чтобы моя любовь к борщу и хлебу не откладывалась в ненужных местах. И тебя люблю. Ален, очень тебя люблю. Я не сразу распознал это чувство, но теперь не откажусь от него. — Дима притянул меня к себе, стремительно заваливая на подушки.