Неисправимый бабник. Книга 2
Шрифт:
– Как только ты вошел в аптеку, подъехала машина, та, что стояла поодаль, остановилась возле нас, дверь открылась, Лиза, ничего не сказав, поспешно села на заднее сиденье между двух плечистых амбалов, и машина тут же скрылась. У меня это в голове не укладывается. Это все как в детективе – похищение невесты. Только, похоже, что невесту похитили добровольно, с ее согласия. В последний раз оттрахаться. Они ее так быстро увезли, что она не успела мне сказать ни слова. Я только услышал ее: «Быстрее, любимчики мои, трахальщики мои!». Как ты оцениваешь эту ситуацию?
– Ничего,
Эдик сам был влюблен в свою сокурсницу Нелю Красик, с которой они всегда ходили вместе, только не в обнимку, потому что Эдик таскал два чемодана с томами Ленина, а Неля – два чемодана с произведениями Маркса-Энгельса: руки у них всегда были заняты. Зато сердца были переплетены, как у Ленина с Инессой Арманд.
– Да это не мое дело, конечно. Просто мы с тобой к такому не привыкли. Эх, суки! Неужели и моя Неля на такое способна? Я бы ей вырезал все, что у нее между ног.
– Ничего, привыкнешь, – сказал Витя. – Но я в долгу не останусь.
– Зачем тогда женишься? Наши девчонки не понимают твоего поступка. Твоя пассия всегда приходит на занятия налегке, даже сумки с конспектами у нее нет. Под глазами синяки, губы покусаны. Где твои глаза?
– Любовь слепа и нас лишает глаз. Мотор уже запущен, остановить нельзя.
– Еще не поздно, – сказал Эдик.
– Пойдем смотреть квартиру. Она никуда не денется. Это сука ушла на последнюю случку с кобелями. Сколько их было, два?
– С водителем – три.
– Она кобылка здоровая. Выдержит и троих.
Лиза казнила себя за свой поступок, но не могла отказаться от последнего кайфа, который ее ожидал. Она пошла на это как всякая порядочная девушка, которой предстоит замужество, чтобы покончить с этим раз и навсегда. Как говорится, по последнему.
– Ты что пригорюнилась, кобылка? – спросил Жора, друг Кости из горного института, запуская ей руку в трусы. – Жениха пожалела? Хватит и ему, у тебя этого добра – хоть отбавляй. Ухайдакаешь нас троих сегодня и завяжешь на этом. До поры до времени…
– Знал бы мой папа, какая у него дочь распутная! – вздохнула Лиза и достала платок, чтоб вытереть влажные глаза.
– Ну, кисочка, не расстраивайся, все будет хорошо. Такого кайфа с мужем ты никогда не получишь, – сказал Костя и чмокнул ее в щеку.
– Распутные вы, мужики, вот что я вам должна сказать. А вино у вас есть? Я напьюсь с расстройства. Отдаваться вам буду только пьяная.
– Ты должна быть пьяная от любви. На этот раз попробуем втроем, но для этого ты должна встать на четвереньки. А вино будет потом, – сказал Жора.
– Групповуха? Как интересно. А еще кто-нибудь кроме меня будет? – поинтересовалась Лиза.
– Две чувихи уже ждут. У нас будет групповуха. Ты ведь любишь групповой секс.
– Мог бы и не говорить, я не такая распутная, как вы думаете. Не все, что делается, надо высвечивать. Ой, забыла!
Купите конфет, я хочу конфет, много конфет. Я хочу, чтоб было сладко. Уж если кайф, то по полной программе, – примирительно запричитала Лиза. – Я буду сосать сначала
– Будет тебе сладко, не переживай, – сказал Жора и прилип к ее губам.
Лиза потеряла ориентацию. Последний голос совести где-то внутри сознания едва заметным импульсом послал ей в мозг сигнал, что он временно покидает ее. Ладно, пропадать, так с музыкой. И Лиза, высвободившись из объятий Жоры, тихо спросила:
– Скоро ли приедем?
Наступил один из самых драматичных дней в жизни Вити – 30 апреля, к которому он готовился спокойно и безразлично, как Печорин к дуэли.
«Куда и к кому она могла поехать за день до регистрации брака? Ведь раньше она от меня не убегала. Возможно, она просто манипулировала, специально выбирала дни: когда встречалась со мной, а когда со своим Костей или Жорой, физруком пионерского лагеря. Возможно, она уже беременная и я стану отцом чужого ребенка? Вот почему она так торопится выйти замуж. Дудки, никуда я не поеду».
Он уже отгладил брюки, принялся за рубашку, потом почистил туфли, облачился во все свежее, отглаженное и нашел, что недурно выглядит.
«Все сокурсники уехали на занятия, и хорошо, что уехали, потому что ничего не будет, Лиза сама не приедет. Если она накануне свадьбы позволила себе уехать на машине, значит, она колебалась, выбирала между мной и еще кем-то другим, и этот другой, испугавшись, что ее потеряет, буквально в последний момент решился, приехал за ней, похитил ее. Да, это похищение невесты. Ее похитили. Она, бедняжка, ничего не могла сделать, ей, видимо, угрожали. Эх, меня там не было, я бы им накостылял… Лиза, прелестная девочка, где ты сейчас, что с тобой происходит? Наверное, ты ищешь предлога, чтобы выйти за дверь, спуститься в магазин купить соку, а потом ты будешь бежать к загсу, чтобы там, увидев меня, пасть в мои объятия. А я… я спасу тебя, я схвачу тебя за руку и прорвусь в зал регистрации, и мы оба потребуем, чтобы нас немедленного расписали, чтобы нам уже ничто и никто не угрожал». Это не он думал: мысли сами лезли в дурную голову. Не он ими управлял, они им управляли. Быть может, в самые критические минуты жизни человека спасительные или губительные мысли управляют им. Вот и сейчас, подталкиваемый дурными мыслями, Витя выскочил из комнаты, не захлопнув за собой дверь, помчался к трамвайной остановке и вскочил в вагон уже на ходу, но в загс все равно немного опоздал.
«Ее точно нет: похитили. Надо искать полицию, где тут полиция?»
– Полиция! Вы не знаете, где здесь полиция?
– Что случилось? – спросил Эдик, приглашенный в качестве свидетеля. Он возник как из-под земли. – Ты почему опаздываешь? Я уже подумал: «Молодец, не приедет». Так и надо было сделать.
– Лиза! Где она? Ее вчера похитили, она, бедняжка, где-нибудь лежит со связанными руками и ногами, – лепетал Витя в страшном возбуждении.
– Да вот она стоит, покусанная вся. Успокойся. Видать, ее всю ночь пороли и отпустили только под утро, чтоб успела съездить домой переодеться. Мне жалко тебя. Вляпался ты, вот что. Может, тебе лучше драпануть, пока не поздно?