Неистовая Лаки
Шрифт:
Лаки разузнала такие вещи, что с лихвой хватило для выполнения условий сделки. Выяснилось, что Микки спускал колоссальные суммы куда попало. Шеф производственной части нюхал кокаин и поставлял кинозвездам и «особо важным персонам» девочек по две тысячи баксов. Руководитель службы распространения вместе с официальной продукцией «Пантер» переправлял за границу порнографические ленты, ведя двойную бухгалтерию.
Киноленты, выпускавшиеся студией «Пантер», представляли собой смесь разнузданного секса и бессмысленного кровавого насилия, продюсеры отказывались их финансировать, а к женщинам тут относились, как к людям второго сорта, вне зависимости от
Лаки предложила Эйбу целую кучу денег и, помимо этого, – прекрасный план относительно того, как спасти студию, неумолимо катившуюся вниз.
Эйбу Пантер понравились ее проекты, и он продал ей студию.
Лаки с энтузиазмом принялась за новое дело.
Эйб предупреждал ее: для того чтобы возродить студию, ей предстоит пройти через ожесточенную борьбу. Как же он был прав!
Первым делом Лаки отказалась продолжать выпуск того низкопробного дерьма, которое только и выходило из недр «Пантер», Затем вышвырнула за дверь большинство руководителей, работавших с Микки, подобрав и поставив на их место новую – первоклассную – команду. Следующим ее шагом явилась разработка новых проектов – это было долгое и кропотливое дело, требовавшее немалого времени и огромного терпения.
Студия годами работала в убыток и успела залезть в астрономические долги, однако Лаки и ее коммерческому советнику Мортону Шарки пришлось сделать еще один крупный заем для того, чтобы удержать «Пантер» на плаву. Однако после года разочарований, когда студия потеряла еще почти семьдесят миллионов долларов, Лаки решила, что пришла пора поиграть с пакетом акций и перераспределить кое-какие из собственных капиталовложений. Мортон выдвинул идею продать определенный процент акций некоторым корпорациям и нескольким частным лицам. Эта мысль показалась ей блестящей.
Мортон позаботился обо всем: о том, чтобы найти подходящих инвесторов, которые дали бы денег, но позволили Лаки, как и прежде, управлять киностудией по собственному усмотрению, подобрать совет директоров таким образом, чтобы он не вмешивался в политику «Пантер», и сделать так, чтобы Лаки по-прежнему принадлежали сорок процентов пакета акций.
На сегодняшний день все выглядело неплохо: на подходе находились два новых фильма, и она возлагала на них большие надежды. – Первый назывался «Искатель»– весьма зрелищная лента, в которой снялась очень своеобразная актриса – и, без сомнения, суперзвезда – Венера Мария, являвшаяся к тому же одной из лучших подруг Лаки. Второй фильм назывался «Речной шторм»– остросюжетный триллер с Чарли Долларом в главной роли. Особенно Лаки радовалась тому, что обе ленты вполне соответствовали ее собственным критериям. Лаки надеялась, что их выход на экраны и станет наконец тем долгожданным поворотом, о котором она так долго мечтала. «Дайте зрителю интересный фильм, и он на него пойдет!»– таков был лозунг Лаки Сантанджело.
Она торопливо вошла в свой офис. Первым, кого она увидела, был Киоко – ее преданный помощник, японец по происхождению. Он потряс в воздухе длинным списком телефонных номеров и мрачно покачал головой.
– В чем дело, Ки? – спросила Лаки, снимая жакет от Армани и усаживаясь в удобное кожаное кресло за свой необъятный письменный стол фирмы «Арт Деко».
Киоко стал перечислять дела, требовавшие в тот день внимания Лаки;
– Тебе следует перезвонить по пятнадцати телефонам; затем – совещание по вопросам, связанным с производством «Гангстеров»;
– Надеюсь поужинать дома, – прервала она этот словесный поток. Лаки постоянно жалела только об одном: что в сутках всего двадцать четыре часа.
Однако Киоко с сожалением покачал головой.
– В восемь вечера вылетает твой самолет в Европу. Лимузин заберет тебя из дома не позже семи.
Лаки криво улыбнулась.
– Да, кстати, у тебя будет двадцатиминутный перерыв на ужин. Или на сон. М-м-да… Такое расписание способно прикончить даже слона, – заметил секретарь.
– Все мы в перспективе мертвецы, Ки, – передернула плечами Лаки. – Так что какой смысл понапрасну терять время?
Киоко не был удивлен ее ответом. Он работал личным секретарем Лаки с тех самых пор, как она стала хозяйкой студии, и знал, что эта женщина – неисправимый трудоголик с неистощимым запасом энергии. Кроме того, она была умнейшей женщиной из тех, кого ему приходилось встречать. Умная и удивительно красивая – ошеломляющее сочетание! С ней ему нравилось работать гораздо больше, нежели со своим прежним боссом – сварливым магнатом, у которого был маленький член и большие проблемы с кокаином.
– Попробуй-ка дозвониться до Ленни по его сотовому телефону, – велела Лаки. – Он звонил мне утром в машину, но связь была такой безобразной, что я не разобрала ни слова.
Ленни Голден, ее единственная любовь! Они были женаты уже четыре года, но, как ни странно, с каждым днем черпали в своем браке все больше радости.
Ленни был ее третьим мужем. Сейчас он находился на Корсике, где снимался новый приключенческий фильм. Три недели разлуки чуть не убили ее, и теперь Лаки с нетерпением ожидала выходных. Она проведет с ним целых три дня – три пленительных дня, в течение которых не надо будет делать ничего – лишь, обнявшись, бесцельно слоняться по песку и лениво, без спешки заниматься любовью.
Киоко соединился с конторой киностудии на Корсике.
– Ленни сейчас на съемочной площадке, где-то на пляже, – сообщил он Лаки, прикрыв трубку ладонью. – Оставить для него какое-нибудь сообщение?
– Да, пусть перезвонит сразу, как только вернется. И не забудь позвать миссис Голден к телефону, чем бы она ни была занята. – Произнеся слова «миссис Голден», она улыбнулась. Это так восхитительно – быть женой Ленни!
К сожалению, картина, в которой он снимался, принадлежала не «Пантер». Как следует пораскинув мозгами, они оба пришли к выводу, что работа на студии собственной жены была бы не лучшей рекламой для Ленни. Он уже и сам по себе являлся звездой первой величины, а если бы его стала снимать «Пантер», это лишь породило бы сплетни по поводу протекции.
– Соедини меня с Эйбом Пантером. Время от времени Лаки звонила Эйбу, чтобы посоветоваться с ним по тому, или иному вопросу. В свои девяносто лет он являлся подлинной легендой Голливуда. Старик досконально знал здешнюю жизнь и царившие тут нравы, он сам во многом сделал эту «фабрику грез», а его хитрости и быстроте мысли мог бы позавидовать и мужчина вдвое моложе. Каждый раз во время их встреч Пантер щедро делился с ней своей мудростью и оптимизмом, и сейчас, когда на студию со всех сторон давили банки, Лаки как никогда нуждалась в моральной поддержке. Ей хотелось услышать от старика, что теперь, после выхода двух новых громких фильмов, отношение к студии непременно изменится.