Неистовые сердца
Шрифт:
— Пока еще не было несчастных случаев. — Оливер снова сделал растяжку, надеясь упражнениями подавить бурлящие в нем гормоны.
— А сколько сейчас времени?
— Шесть часов.
— Я думала, что меньше, — пробормотала она.
— Тебе необязательно вставать вместе со мной. Когда я закончу зарядку, то пойду на некоторое время в оранжерею.
— Все нормально. Я обычно встаю в шесть. — Энни отодвинула простыни и спустила голые ноги с кровати.
Оливер увидел, что на ней все еще была его рубашка. Вставая, она плотно завернулась
— Пожалуй, я приму душ, — наконец произнесла она. — Я воспользуюсь ванной комнатой в своей спальне.
— Хорошо, — мягко ответил он, поборов новую волну желания. Ведь все-таки она была его жена. — Я присоединюсь к тебе за завтраком приблизительно через час.
Несмотря на намерение контролировать свою страсть, Оливер засмотрелся на изгиб ее бедер, вспомнив их мягкость изнутри. Он заставил себя быстро начать новое упражнение, когда Энни выходила из комнаты. И тщательно поддерживал сложную позу до тех пор, пока все мышцы в его теле не задрожали от напряжения.
Потом он медленно выпрямился и наконец позволил себе подойти к кровати: в воздухе еще витал запах секса. Оливер постоял так с минуту, вспоминая жар, страсть и чувство удовлетворения.
Затем он повернулся и заставил себя пройти в ванную комнату, где быстро пустил душ.
Через полчаса, в джинсах и свежей рубашке, он направился по лестнице на крышу. Чувство радостного возбуждения все еще переполняло его. Он проверил систему рукояток и рычагов на панели контроля за состоянием окружающей среды и открыл дверь в оранжерею.
Его персональные тропики ждали его. Оливер взял лейку с совком и принялся за работу.
Когда он исследовал поднос с малюсенькими ростками новых гибридов, дверь в оранжерею отворилась. Вошла Энни, держа в руках две дымящиеся чашки.
— Я подумала, ты не откажешься от чая. — Она протянула ему одну чашку.
Оливер улыбнулся, польщенный этим поступком жены.
— Спасибо. — Он направился к Энни по проходу между папоротниками в взял чай у нее из рук. Рассматривая Энни поверх краев чашки, Оливер испытывал удовольствие от вида ее свежевымытого лица и блестевших волос.
Энни также внимательно наблюдала за ним.
— Оливер, ты чем-то расстроен?
Он удивленно раскрыл глаза.
— Расстроен?
— Ну, огорчен или сердит? Или обижен?
— Конечно нет. Почему ты спрашиваешь?
— Сегодня утром ты немного необычно вел себя.
— Менее обычно, чем всегда, ты хочешь сказать? — вежливо спросил он.
Энни сразу же залилась румянцем.
— Я не хотела сказать, что ты вел себя как-то странно или что-то в этом роде.
— Ну, тогда я спокоен. Она нахмурилась.
— Это не смешно. Признаю, что я первый раз замужем, но, насколько я знаю, большинство молодых мужей не выскакивают из постели в таком состоянии и не бросаются заниматься йогой.
— В каком состоянии?
Ее румянец усилился.
— Ты знаешь, что я имею в виду. Ты был явно, э-э-э, несколько возбужден. Но казалось, что секс тебя не интересует. А затем ты поднимаешься сюда и принимаешься за свои папоротники. Я просто подумала, не обижен ли ты на что-нибудь.
Оливер улыбнулся и сделал глоток чаю. «По утрам она выглядит невероятно сексуально», — подумал он.
— Почему я должен быть обижен?
Энни внимательно смотрела на него.
— Потому что мы поспорили вчера вечеров и я сказала тебе о некоторых переменах, которые должны произойти. О том, что я не потерплю, чтобы за мной шпионили, что тебе нужен человек, который даст тебе отпор. Вот на все это ты мог обидеться.
Оливер с трудом преодолел желание рассмеяться. Внутренний голос подсказал ему, что Энни сейчас не понравится такая реакция. Вместо этого он поставил чашку, не произнося ни слова, взял чашку у нее из рук и поставил рядом со своей. Затем обнял Энни и настойчиво поцеловал. Оливер не поднял головы, пока она не прижалась к нему, приоткрыв губы навстречу его губам.
— Тебе доставит облегчение, если я скажу, что совершенно забыл о нашем вечернем разговоре? — наконец спросил он.
Она отстранилась с неуверенным видом.
— Не особенно. Я просто не хотела, чтобы ты обижался, вот и все.
Серьезное выражение ее лица очаровало его. Оливер спросил себя, все ли мужья так снисходительны по утрам.
— Не беспокойся, Энни. Я совершенно не обижен.
— Я рада это слышать. — Она внимательно вглядывалась в его лицо. — Но ты ведь не хочешь сказать, что на самом деле забыл нее, о чем мы говорили, правда?
— Нет. Я просто хочу сказать, что наш разговор так сильно на меня не подействовал. Не волнуйся, я не забыл ни единого слова, которое ты мне когда-либо говорила. — Оливер пощекотал губами кончик ее носа. — Кстати, кто такой Мелвин Финч?
— Мелвин? — Она была озадачена. — А-а, Мелвин.
— Болт сказал, что ты получила от него свадебный подарок.
Энни поморщила нос.
— Откуда Болт знает про подарок Мелвина?
— Очевидно, вчера вечером ты оставила его на столике в прихожей. К пакету была прикреплена карточка.
— Правильно. Я собиралась тебе об этом рассказать, но как-то упустила, — с легкостью произнесла Энни. — Мелвин мой старый друг. Года два назад он уехал из Сиэтла и был принят в симфонический оркестр Среднего Запада. Он превосходный виолончелист.
— Откуда он узнал о нашей свадьбе?
— Должно быть, кто-нибудь упомянул, разговаривая с ним по телефону. Это, в общем, не секрет. У нас с Мелвином много общих друзей в Сиэтле.
— Насколько ты и Финн были близки?
— Я тебе сказала, мы были друзьями. Когда я его знала в Сиэтле, он был бухгалтером. В свободное время он играл на виолончели. При первой же встрече я поняла, что он ненавидит бухгалтерию. Чего ему действительно хотелось, так это сделать карьеру виолончелиста.