Неистовый Роланд
Шрифт:
Из магистрата и прочих судебных мест также вынесена не принадлежащая к производству тяжебных, уголовных и письменных дел посуда и утварь. Судьи принялись повторять зады, составлять задним числом журналы и подводить итоги в шнурованных книгах.
Когда дошло известие о прибытии в город генерал-губернатора до командира гарнизонного округа, до подполковника Адама Ивановича, сердце старика обдалось ужасом.
Гарнизонный солдатик стоял в почтительном положении, руки по швам, близ дверей и в молчании ожидал начальничьего приказания.
— Уж не приехал ли с ним и наш генерал? — произнес наконец окружной командир.
— Не могу знать, ваше высокоблагородие! Полицейский посыльный того не говорил; може, приехал, а може, и нет!
— Был ты у Ивана Ивановича?
— Был, да его благородия нет в квартире!
— Боже мой! Нет в квартире! Что ж я буду делать!.. Беги, ищи его, скажи, что окружной командир приказал просить его к себе! — вскричал, расходясь по комнате, Адам Иванович.
— Слушаю, ваше высокоблагородие!
И гарнизонный солдатик, приложив левую руку к тесаку, поворотил налево кругом, притопнул правою ногою и отправился было вон; но окружная командирша, прибывшая из гостей, столкнулась с ним в дверях и остановила левую его ногу, подъятую для скорого марша, следующим вопросом:
— Зачем ты здесь? А?
— К его высокоблагородию! — отвечал солдатик, вытянувшись во фронт.
— От кого?
— Из полиции. Его превосходительство приехал, губернатор.
— Губернатор? Ах, боже мой! Что ж ты, Адам Иванович, задумался? А? Ведь ты командир! Твое бы дело собрать команду да представить!
— А вот, мой друг, придет Иван Иванович; распоряжения должны итти по команде.
— Без Ивана Ивановича и дело не обойдется! — вскричала окружная командирша. — То-то разиня начальник! Подчиненный что хочет, то и делает! Сел тебе Иван Иванович на шею! Без Ивана Ивановича солдат из кухни начальника лохани не смей вынести, не только что-нибудь на хуторе сработать! Что ж, сударь… что не бежишь сам к Ивану Ивановичу? Посмотрю, как-то ты натянешь свой изношенный мундиришко? В двадцать лет службы не выгадал ни жене, ни себе на порядочное платье!..
Окружная командирша не умолкала до самого прибытия Ивана Ивановича.
Иван Иванович, лихой поручик лет сорока от роду, в бледно-зеленом мундире, с парою свешивавшихся на грудь желтых, с кованым почерневшим ободочком, эполет, вошел в комнату; огромная шпага его, как палаш, стучала об ноги и об пол; в треугольной его шляпе торчала репица бывшего черного пера; левый глаз его щурился, левая часть рта подергивалась, бакенбарды отвисли, как мохнатые уши легавого пса; лоб морщился.
— Что изволите приказать? — произнес он, воткнув указательный палец правой руки между 3-й и 4-й пуговицей.
— Ах, любезный Иван Иванович! Вы слышали, что приехал генерал-губернатор? Должно сделать надлежащее распоряжение и отдать приказ по команде.
— Действительно-с так, потому что по случаю прибытия его высокопревосходительства команда имеет быть собрана во всей амуниции и в предписанном порядке представлена для инспекторского смотра, который имеет быть учинен. А также по случаю прибытия его высокопревосходительства имеет быть назначен почетный караул к занимаемому его высокопревосходительством дому.
— Так, так, Иван Иванович; следовательно, вы назначите караул.
— Да не благоугодно ли будет представить рапорт о благосостоянии команды, о числе постов и больных?
— Так, так, Иван Иванович, конечно, мне должно представить рапорт о благосостоянии вверенной мне команды.
— Кстати, Адам Иванович, вы бы изволили представить его высокопревосходительству, что городничий осмеливается распоряжаться гарнизонной командой мимо начальника и брать без вашего ведома солдат на съезжую.
— Да, да, Иван Иванович, справедливо; в следующий приезд его высокопревосходительства я донесу обо всех злоупотреблениях полиции, а на сей раз мы подадим только рапорт о благосостоянии команды…
— Как вам угодно, а я бы в глаза сказал городничему: как он осмеливается делать такие вещи!..
— Я скажу ему, скажу! Он не смеет этого делать! — Сказал Адам Иванович, заходив по комнате.
— Так как же? Прикажете завтра поутру собрать команду на площадь?
— Да, да, непременно на площадь, во всей амуниции.
— Пойду в пакгауз да велю почиститься да побелиться.
— Хорошо, хорошо, Иван Иванович, прикажите, чтоб все было в надлежащей исправности и чистоте.
Поручик отправился, а господин окружной командир, довольный своими распоряжениями, набил наследственную пенковую трубку кнастером и стал раскладывать гранпасьянс.
ГЛАВА VI
Настало утро. Поручик Иван Иванович, перетянутый нитяным шарфом, ходит с обнаженной шпагой по фронту гарнизонных солдатиков, равняет линию и ожидает окружного гарнизонного командира.
Сопровождаемый вестовым, является, наконец, Адам Иванович в огромных ботфортах со шпорами, в лосинных панталонах, заменяющих белые суконные, в бледнозеленом мундире с дутыми пуговицами и с желтым стоячим воротником, который от времени сделался откладным, в треугольной шляпе, опрокинувшейся назад; перетянутый трехцветным шарфом, как будто для поддержания живота, Адам Иванович походил на Карла XII.
— Здорово, ребята! — вскричал он, подходя к фронту.
— Здравия желаем! — крикнули солдатики.
— Прикажете сделать репетицию? — сказал поручик, подошед к нему и приложив руку к шляпе.
— Репетицию, репетицию! — отвечал важно окружной гарнизонный командир.
— Смирно!.. Смотри же, ребята, не робеть! Делать, что скомандует Адам Иванович! — сказал поручик, обращаясь к фронту.
— Извольте командовать, Иван Иванович!
— Что прикажете? — отвечал поручик, приложив руку к шляпе.
— Извольте командовать… по принадлежности.
— Слушаюсь! — отвечал поручик. — Смотри же, ребята, не робеть; делать, что я буду командовать! — вскричал он, обратись к команде.
И поручик встал уже перед фронтом, вложил шпагу в ножны, вытянулся, откашлянул, разинул рот.
— Слу-у-у-у…
— Помилуйте! Адам Иванович! — прервал его звонкий голос городничего, скакавшего по городу для восстановления порядка и остановившегося перед фронтом подле окружного командира. — Помилуйте, вы по сие время не назначили караула к его высокопревосходительству, не отправили даже вестовых и ординарцев!