Неистовый рыцарь
Шрифт:
Все разговоры смолкли. Замолчали Роберт и Аллора, настороженно поглядывая друг на друга. Молчала Элайзия, у которой лицо выражало такую ненависть, что, будь ее воля, она немедленно прикончила бы их всех собственными руками.
Айон повернулся и направился к своему коню. Остальные последовали его примеру. Аллора вскочила в седло.
— Я не поеду с этим варваром! — запротестовала Элайзия.
Аллора насторожилась, подумав, что ей придется освободить своего коня и самой ехать вместе с Дэвидом. Но, взглянув на него, она увидела, что он покачал головой, как бы предупреждая:
— Леди Элайзия, вы поедете со мной, — сказал он и, несмотря на протесты, усадил ее впереди себя. Вся группа снова пустилась в путь по лесным тропам.
Они ехали целый день и только к вечеру остановились, чтобы перекусить тем, что у спасителей Аллоры было припасено в седельных сумках. У них было с собой вино, которое желудок Аллоры все еще отказывался принимать, но в ручье было сколько угодно свежей холодной воды. Она вдоволь напилась и поела сыра и вяленого мяса, которые показались ей великолепными на вкус.
Она сказала отцу, что должна поговорить с ним с глазу на глаз, однако, когда умывалась в ручье, протекавшем через рощицу, где они отдыхали, к ней подошел дядюшка.
Уперев руки в бока, он сказал:
— Снадобье предназначалось не для тебя, девочка. — Сердито скрипнув зубами, Аллора разогнулась в полный рост.
— Ты собирался отравить его, убить! Господи, дядюшка, неужели у тебя нет ни капли здравого смысла? Неужели ты так упорно добиваешься своей цели, что тебе безразлично, если Вильгельм в отместку придет с войском и перебьет нас всех? Роберт, ты ведь даже не предупредил меня! Черт возьми, ведь если бы Брет не выбил у меня из рук этот кубок, я могла бы умереть той смертью, которую ты предназначал для него! Как ты мог?
— Не смей осуждать меня, девочка! — предупредил он. — Я сделал то, что должен был сделать для твоего освобождения. Ты пришла ко мне за помощью, Аллора! Ты прибежала ко мне, отчаянно желая избежать цепей, которыми Вильгельм хотел сковать тебя с твоим великолепным нормандским лордом.
— Но яд, дядюшка! Господи, до чего мы докатились! К тому же ты не появился, когда должен был прийти, Роберт! Нельзя было доводить дело до брачной ночи! Ты даже не представляешь, что сделал со мной!
— Боже мой, девочка, если он был с тобой груб или жесток…
— Нет, ты, видно, ничего не понимаешь!
— Я понимаю, что ты едва не стала предательницей, племянница. Ты забыла, кто ты такая… забыла, кто мы такие…
— Как бы не так! Это ты забываешь, что мой отец — глава семьи!
Роберт подошел к Аллоре совсем близко.
— Не вздумай бегать к отцу со своими глупыми россказнями, драгоценная моя леди! — предупредил он. — Ты…
Он замолчал, потому что в эту минуту раздался дикий вопль. Они резко повернулись и быстро помчались к рощице.
Они увидели, как с другой стороны поляны появился, Дэвид, держа на руках яростно сопротивлявшуюся Элайзию.
— Вы за это дорого заплатите! — кричала она.
— Несомненно, — сказал, как всегда, любезный Дэвид, опуская свою живую ношу на кучу дубовых листьев. Он сердито взглянул на Аллору. — Не может ли кто-нибудь заставить ее заткнуться?
— Если она еще раз вздумает улизнуть, —
Не успев как следует отдохнуть, они снова сели на коней.
Ехать стало труднее. Дорога пролегала теперь по скалистым склонам, резкий встречный ветер бил в лицо, они старались держаться подальше от крупных населенных пунктов и объезжали стороной даже небольшие деревеньки.
Элайзия искала удобного случая сбежать.
Когда они остановились в узкой лесистой долине, где тихо падали осенние листья, а за спиной' журчал холодный ручеек, Аллоре наконец удалось поговорить с отцом. Однако, начав разговор, она поняла, что не может откровенно рассказать ему о том, что его брат чуть не отравил ее. Она сказала отцу, что Брет был с ней ласков, не допускал никакой грубости, и призналась, что ей не так уж сильно хотелось, чтобы ее спасали. Он печально выслушал ее.
— Ах, доченька! Я этого не знал. Он не позволил мне увидеться с тобой, а тут Роберт совсем потерял терпение, и я сам сильно встревожился. Мы разработали подробный план и понимали, что тебя надо спасать до того, как ты станешь женой этого человека. Но когда Уэйкфилд не привез тебя в городской дом на первую брачную ночь, я до смерти испугался за тебя.
— Отец…
— Как только приедем домой, я напишу твоему мужу, Аллора, если ты этого хочешь. Если ты захочешь аннулировать этот брак, я буду отстаивать твои интересы, пока не добьюсь своего. А если тебе не нужна эта свобода… то я отдам все, что, имею, лишь бы исправить содеянное.
Она обняла отца за плечи и крепко прижалась к нему.
— Я и сама теперь не могу разобраться в своих чувствах.
— Я всегда считал и считаю Брета порядочным человеком, единственным недостатком которого является то, что он один из приближенных Вильгельма.
— То, что он норманн.
— Роберт и половина нашего семейства ополчатся на меня, если ты предпочтешь сохранить этот брак, — сказал Айон. — Но таковы мы все, не так ли? — неожиданно добавил он. — В нас есть немного от одного народа, немного от другого — от датчан, англосаксов, пиктов, скоттов и, конечно, норманнов. Но об этом поговорим после, а сейчас нам надо поскорее добраться домой. Чтобы под прикрытием нашей крепости начать переговоры.
Аллора улыбнулась и, когда они снова тронулись в путь, почувствовала себя, как ни странно, счастливой. Пока не заметила, что Элайзия наблюдает за ней. Ну что за невезение! Тащить с собой золовку через всю страну!
Элайзия наверняка не верит ни одному ее слову, а Дэвиду старается причинить максимум неудобств.
Несмотря на проблемы с Элайзией, кавалькада теперь быстро продвигалась на север. Одежда Аллоры — белая сорочка и темный плащ — уже была забрызгана дорожной грязью и сильно изорвалась. Грубыми башмаками — Аллору выкрали из дома босиком, и Дэвид где-то по дороге стащил пару башмаков в бедном деревенском доме, оставив в качестве компенсации несколько монет, — она сразу же до крови стерла ноги.