Неистовый
Шрифт:
Он усмехается и встает, чтобы уйти.
— Джордан — особенная леди, раз терпит твою злобную задницу. Держись за неё.
Я не отрываю глаз от экрана, пока он не уходит, а затем поднимаю взгляд на дверь, когда она закрывается. Держаться за Джордан было бы эгоистичным поступком. Если бы я вообще, хоть каплю заботился о ней, я бы отпустил ее, чтобы дать возможность найти кого-то получше. Даже только от одной мысли об этом я прихожу в ярость.
Смогу ли я просто стоять в стороне, когда она решит уйти?
ДВАДЦАТЬ
АЛЕКСАНДР
Благотворительная акция «Норт Индастриз» — это ежегодная попытка нашей компании доказать, что мы не просто богатые придурки, а богатые придурки филантропы.
Все самые богатые люди в Нью-Йорке будут там, и я буду вынужден общаться за одну ночь больше, чем за весь год вместе взятый. Обычно у меня под рукой был платный эскорт. Она имела бы высшее образование в области, связанной с гражданским строительством или дизайном, и я бы полагался на то, что она будет вести большую часть разговоров, а также ослеплять комнату своей красотой.
У Джордан не будет проблем с тем, чтобы повернуть все головы в комнате в свою сторону. Но боюсь, что большая часть разговоров ляжет на мои плечи, и с моим послужным списком это может закончиться катастрофой.
Я только что надел туфли, когда получаю входящее сообщение от Мерфи, в котором говорится, что он будет внизу, когда мы будем готовы. Стучу в дверь ванной.
— Я почти готова, — кричит Джордан с другой стороны.
Надеваю пальто и оттягиваю воротник рубашки, пытаясь ослабить галстук-бабочку. Мне удается ослабить его на миллиметр, когда открывается дверь ванной. Я поднимаю взгляд к зеркалу, чтобы увидеть ее отражение, когда Джордан входит в спальню позади меня.
Ее льдисто-голубое платье удерживается на теле двумя тонкими бретельками и струится, как жидкий шелк, по ее изгибам.
Я оборачиваюсь, беззастенчиво пялясь на вырез, который обнажает достаточно декольте, чтобы свести мужчину с ума от вожделения. Она оборачивается, и эти тонкие полоски перекрещиваются у нее на спине, которая выглядит нежной и восхитительно голой. Ее длинные волнистые волосы собраны в свободный пучок у основания шеи, оставляя несколько прядей свободно спадать на шею и обрамлять лицо.
— Ты такая красивая, — говорю я, в основном себе, но ее щеки розовеют, как будто Джордан меня слышит.
Ее высокие каблуки стучат по мраморному полу, привлекая мое внимание к ногам, которые выглядят почти босыми, за исключением крошечного серебряного ремешка на пальцах ног и лодыжке. Женщина останавливается передо мной, и ее серые глаза изучают меня. Я сопротивляюсь желанию съежиться под ее пристальным взглядом.
— Ты тоже хорошо выглядишь, — говорит она и наклоняется, чтобы нежно поцеловать меня в губы.
У меня едва хватает сил, чтобы поцеловать
Джордан обхватывает мою челюсть и проводит по губам.
— Помада.
Я открываю рот, чтобы заговорить, но стискиваю зубы, боясь, что неуместно говорить то, что у меня на уме. Что я не возражал бы получить след от ее помады на своей коже — на челюсти, шее и воротнике. Если я скажу, что буду гордо носить доказательство ее губ на мне, она подумает, что это странно? Мысль о следах ее губной помады на моей коже вызывает во мне прилив вожделения, и я прочищаю горло.
— Нам пора идти.
Она кладет руку мне на сгиб локтя.
— Показывай дорогу.
Я наблюдаю за ней всю дорогу в лифте и не могу оторвать глаз, пока мы идем через вестибюль. Персонал приветствует ее с энтузиазмом и делает комплименты о том, как прекрасно она выглядит. Если бы я сам не был так восхищен, я бы сказал им всем, чтобы они держали свои чертовы глаза при себе, но заклинание, которое она наложила на всех нас, неоспоримо.
— Мисс Уайлдер, — говорит Мерфи, открывая заднюю дверцу «Лендровера». — Вы выглядите потрясающе. — Он почтительно склоняет голову, словно стараясь не пялиться.
— Спасибо. — Она берет его протянутую руку и садится в машину.
— Вы тоже, сэр, — говорит он мне с игривой ухмылкой.
Я проскальзываю на заднее сиденье и убеждаюсь, что нахожусь достаточно близко к Джордан, чтобы мы касались друг друга. Если я не прикоснусь к ней, то боюсь, что могу взорваться. Кладу руку ей на бедро, и она накрывает мою руку своей и успокаивающе сжимает.
— Что мне нужно знать о сегодняшнем вечере?
— Что есть очень хороший шанс, что мы не попадем на ужин, потому что я умираю от желания трахнуть тебя в этом платье.
Шок в ее глазах заставляет меня захотеть ударить себя за то, что я сказал первое, что пришло мне в голову. Я уже собираюсь извиниться, когда она наклоняется ближе и целует меня в шею прямо за ухом.
— Если продолжишь так говорить, — горячо шепчет она мне на ухо, — мы никогда не выберемся из этой машины. — Джордан покусывает мочку моего уха, отчего у меня по спине пробегает дрожь.
С диким рычанием я беру ее губы в долгом, горячем поцелуе. Звук откашливания Мерфи прерывает поцелуй, но мы остаемся рядом, кровь пульсирует, дыхание тяжелое.
— В чем дело, Мерфи? — резко бросаю я.
— Вход с красной дорожкой, сэр.
Я понимаю, о чем он говорит, даже не произнося этого вслух. Как только мы подъедем к месту встречи, будет пресса, а завтра в газете появятся фотографии. Так что, может быть, нам пока не стоит срывать друг с друга одежду?
— Спасибо.
— Если только вы не хотите, чтобы я подъехал к другому входу. — Он прав, предлагая этот вариант. Для большинства мероприятий я предпочитаю менее публичный вход. Меньше слухов и предположений.