Неизбежность
Шрифт:
– Мне нужно два часа, Лев Валентинович, - сказал, вставая начальник службы безопасности и добавил, -Я буду держать Вас в курсе каждые 30 минут.
С этими словами он вышел, тихонько прикрыв за собой дверь.
– Шеф, - сказал Степан, - отойди от компа и расслабься на часок, мне тут поколдовать надо. А ты пока посиди, чайку попей, с имбирем как ты любишь. Давай не теряй время. Тебе правда нужна? Сейчас будет тебе правда, если ты конечно к ней готов, а?
Лёва уступил место за своим столом Степану и, задумчиво, уселся на диван в углу кабинета...
Степан принялся за дело.
Через сорок пять минут, побив все собственные рекорды, Степа громко выдохнул:
– Все!
– и откинулся с удовольствием в большом удобном кожаном кресле Льва Валентиновича.
Все это время Лёва тихо просидел не вымолвив ни слова. Он лишь иногда вздыхал и с надеждой поглядывал на Степана, который трудился в поте лица за его компьютером.
– Смотри, Шеф, - сказал Степан, приглашая жестом Прошкина заглянуть в монитор, - впервые Он появился на второй день, как ты открыл ей страницу.
– Кто Он?
– взволновано спросил Лёва и посмотрел в экран монитора.
– Ну Он, тот кого мы ищем, - ответил Степа, - и зовется он интригующе, "Ангел Сна".
– забавный тип, я вскрыл его, тут у него в разработке штук двадцать потенциальных жертв. Наташка твоя клюнула первая.
– Да ты же скажи мне, что все это значит, - закричал Лёва, нетерпеливо глядя на Степана и лицо его побагровело от злости.
– Да то, Шеф, и значит, пропикапили твою мадам, и при чем, по полной программе, по высшему разряду пропикапили, понимаешь?! Они профи, психологи хорошие, актеры великолепные, знают за какие струны женщину задеть, действуют умело и шаблоны одинаковы для всех. Пикаперы, одним словом, - сказал Стёпа и посмотрел с сочувствием на Лёву.
Прошкин никогда не слышал этого слова, оно показалось ему неприятным и даже зловещим.
– Дальше, Степан, давай дальше! Не тяни, брат, - уже умоляющим голосом протянул Лёва.
– А дальше так, - задумчиво произнес Степан, - схема у парней проста. Охмурить доверчивую бабу, выкачать из нее все деньги, ну и, на секс, конечно, развести, это основное для них. Я тут покопал этого парня. Возможно, под одним ником работает несколько человек, роли четко распределены, все знают кто и когда перехватывает эстафету, вот смотри.
– и Степан открыл страницу с перепиской, - Стилистика написания разная. Один ставит запятые правильно, а другой их пропускает, следующий использует пробелы там, где их не должно быть, и еще один пишет с ошибками постоянно. Мне бы к своему компьютеру попасть, там я больше нарою инфы, дай мне, шеф, время до вечера и выложу я тебе всю эту гнусь на блюдце с голубой каемкой.
Прошкин утвердительно кивнул головой, а Степа, пожав ему руку, стремительно удалился. Лёва остался один, налил себе еще в стакан водки и выпил залпом. Достал из ящика стола сырую луковицу, откусил небольшой кусочек и, даже не поморщившись, положил ее обратно в стол.
К вечеру Лев Валентинович знал все. Начальник службы безопасности отработал для него маршрут следования Наташи и детей, Степан выложил все добытые данные на пикаперов, и картина событий стала полностью ясна.
Глава 3. Перерождение.
Он нашел её спустя несколько месяцев, в день своего рождения, в далекой сибирской деревушке с каким-то дурацким непонятным названием. Ему ничего уже не было нужно. Предательство выжгло его изнутри, в душе и в сердце у него уже было совершенно пусто. Ему просто хотелось посмотреть в глаза. Вот так посмотреть и уйти навсегда. Снег падал большими хлопьями, подобно белым бабочкам. Как когда-то, в далеком детском сне снежинки облепили его с ног до головы, и иней покрыл его ресницы тонкой ледяной корочкой.
Лёва вдруг вспомнил, как баба Гера читала ему на ночь сказку про Снежную Королеву. Он все время думал: "Как может быть так холодно?" Он представлял себя маленьким Каем и ему становилось жутко страшно. Но сейчас Лёва не чувствовал холода. Наташа стояла перед ним с бледным лицом, в непонятном пуховом платке и немодном стареньком пальто. Ее глаза, в которые так глубоко заглянул Прошкин не выражали никаких эмоций. Озлобленные собаки, почуяв чужака, неистово рвались с цепей и злобным лаем, переходящим в захлебывающееся рычание, давали понять, что Лёве нет тут места и он должен немедленно уйти.
Лёва, взявшись рукой за покрытый снегом покосившийся забор, который, словно чертой отделял его от когда-то любимой женщины, простоял вот так, не говоря ни слова еще минут пять, после чего глуповато, как ему показалось, улыбнулся и, резко повернувшись, зашагал, по протоптанной в сугробах тропинке, прочь.
Своё такое долгожданное сорокалетие Лев Валентинович Прошкин встретил один, в заснеженном поле, с бутылкой водки в одной руке и замерзшей луковицей в другой. Он встал на колени прямо в сугроб и, подобно маленькому трубачу из рассказа своей бабушки, высоко, словно играя на трубе, закинул руку с бутылкой вверх. Выпил ее залпом, выкинул луковицу далеко в поле и громко запел:
"КРУГОМ ВОЙНА, А ЭТОТ МАЛЕНЬКИЙ,
НАД НИМ СМЕЯЛИСЬ ВСЕ ВРАЧИ.
КУДА ТАКОЙ ГОДИТСЯ МАЛЕНЬКИЙ.
НУ РАЗВЕ ТОЛЬКО В ТРУБАЧИ.
А ЧТО ЕМУ? ВСЕ НИ ПО ЧЕМ.
НУ ТУБАЧЁМ, ТАК ТРУБАЧЁМ"
Когда-то он пел эту песню в детском хоре, все слова он знал конечно же наизусть, но сейчас он пел по-другому, вкладывая совершенно иной смысл в слова и интонации. Хорошая доза алкоголя ударила в мозг и, пройдя через все его замерзшее тело, мгновенно отпустила. И еще долго, совершенно уже трезвый человек, стоял на коленях на мерзлой и твердой как стекло земле, заметаемый бесконечным снегопадом и, отчаянно выл на луну. Это был вой одинокого волка, тоска, печаль, безысходность, все было в этом, леденящем кровь звуке. Ему снова не хотелось жить, он хотел умереть прямо вот здесь и сейчас. Чтобы под утро кто-нибудь случайно нашел его бездыханное, обмороженное тело, и сбылись наконец-то слова той самой старой цыганки, которая, когда-то давно напророчила ему конец жизненного пути в день его рождения. Сознание покинуло его и свернувшись калачиком он упал в снег и закрыл глаза.