Неизданный Федор Сологуб

Лавров Александр Васильевич

Красавицасрывает белый махровый цветок и вкладывает цветок в петлицу его кафтана.

Граф Как томно закружилась голова! Целуй меня. Красавица, целуй!

Красавицанежно целует его. Графхочет ее обнять, она отбегает. Он бросается за нею, но его встречает Ботаник. Графв замешательстве останавливается.

Ботаник Я провожу вас, Граф.

Графмолча кланяется Красавицеи уходит. Ботаникпровожает.

Красавица

(тихо)

Еще

один! И часа не пройдет, умрет, несчастный.

Юношавыходит на галерейку.

Красавица Мой милый Юноша, люблю тебя. Ты звал, и я пришла, чтобы сказать: Беги от чар моих, беги далёко, А я останусь здесь одна. Упоена дыханием Анчара. Юноша Прекрасная! едва тебя узнал, Ты для меня души моей дороже, — Зачем же так слова твои жестоки? Иль ты любви моей не веришь? Зажглась внезапно, но уж не погаснет. Красавица Люблю тебя, тебя ли погублю? Дыхание мое — смертельный яд, И мой прекрасный Сад отравлен. Спеши оставить этот Город, Беги далеко, обо мне забудь. Юноша Душа не одного ль мгновенья жаждет? Сгореть в блаженном пламени любви И умереть у ног твоих сладчайших! Красавица Возлюбленный! Так будет, как ты хочешь, С тобою умереть мне сладко! Иди ко мне, в мой страшный Сад, Я темную тебе открою повесть.

Бросает ключ. Юношаподхватывает его на лету.

Красавица Я жду, я жду! Иди, мой милый!

Юношабежит вниз, открывает калитку, входит в сад Ботаника.

Красавица Рабами были наши предки. Покорен слову господина, Один из них пошел в пустыню, Где злой Анчар под солнцем дремлет. Смолу Анчара он принес владыке И, надышавшись ядом, умер. Его вдова, пылая жаждой мести, Отравленные стрелы воровала И в тайные бросала их колодцы. Водой колодца землю поливала, Вот эту, где теперь наш сад разросся, И стала эта почва ядовита, — И той водой мочила полотенце, И полотенцем сына утирала, Чтоб кровь его пропитывалась ядом. Из рода в род мы яд в себя впивали, И пламенеет ядом наша кровь. Дыханье наше — аромат отравы, И кто целует нас, тот умирает. Рабов потомки мстят потомкам князя. Юноша Я видел, — ты поцеловала Графа. Красавица Он умирает жертвою Анчара Отравлен он и ядом поцелуя, И ядами безмерных ароматов [105] . Отец и дед мой странствовали долго, Чтобы найти зловредные растенья, И здесь, в отравленной издавна почве. Цветы всю гневную раскрыли силу. От их дыханий радостных и сладких И капли рос становятся отравой.

105

Смерть от цветов и убийство при помощи цветов — встречающийся в литературе мотив фольклорного происхождения. Ср. самоубийство героини в романе Э. Золя «Проступок аббата Муре» и смерть красавицы от пряных цветов, которыми ее по приказу соперницы окружили рабыни, в пьесе Г. д‘Аннунцио «Пизанелла».

Юноша Твои лобзанья слаще яда! [106] Красавица Богатых, знатных юношей прельщала Я красотой отравленной моею. Улыбкой я их смерти обрекала И поцелуем каждого дарила, Невинно, нежно, как целуют сестры. И умирал, кого я целовала. Юноша Возлюбленная, если поцелуем Ты даришь смерть, дай мне упиться смертью! [107] Прильни ко мне, целуй, люби меня, Обвей меня сладчайшею отравой, За смертью смерть в мою вливая душу, Пока я весь в томленьи не истаю!

106

Неоднократно встречающийся у Федора Сологуба оксюморон. Ср. название его романа «Слаще яда» (1912).

107

Мотив смерти от поцелуя, от губительного дыхания возлюбленной присутствует в «Пире во время чумы», одном из наиболее ценимых символистами пушкинских произведений: «И девы-розы пьем дыханье, // Быть может, полное Чумы!»

Красавица Ты хочешь! Не боишься! Милый, милый!

Обнимает и целует Юношу.

Мы вместе умираем, вместе! Так сердце ядом пламенеет. Стремятся в теле огненные струи, Вся пламенем великим я объята! Юноша Я пламенею! Я сгораю В объятиях твоих, и мы с тобою — Два пламени, зажженные восторгом Любви отравленной, но вечной [108] .

108

Ср. со строками стихотворения Вяч. Иванова «Любовь»: «Мы — два грозой зажженные ствола, // Два пламени полуночного бора» («Кормчие звезды», 1901).

Умирают.

II

О. Н. Черносвитова

Материалы к биографии Федора Сологуба

Материалы к биографии Ф. Сологуба, собранные Ольгой Николаевной Черносвитовой (рожд. Чеботаревская; 1872–1943), являются наиболее полным источником сведений о семье, детстве и юности писателя, а также о последних месяцах его жизни. Сологуб не оставил опубликованных автобиографических заметок. На просьбы современников сообщить для печати сведения о себе, как правило, отвечал уклончиво. Единственным из известных нам биографических печатных документов Сологуба можно считать краткий очерк, составленный в 1913 г. его женой, Анастасией Николаевной Чеботаревской, для «Русской литературы XX века» [109] . Очерк был написан с согласия и при участии Сологуба, а потому в нем нашли отражение только те сведения, которые он сам захотел сообщить о себе современникам.

109

Чеботаревская Ан. Н.Федор Сологуб: Биогр очерк // Русская литература XX века (1890–1910) / Под ред. проф. С. А. Венгерова. М: Мир, 1915. Т. 2. Ч. 1. С. 9–13. Перепечатано: Творимая легенда.С. 214–219.

На фоне уже известных нам источников мемуарного и документального характера материалы к биографии Сологуба, собранные Черносвитовой, имеют несомненные преимущества. Очерк был составлен не по издательскому заказу и не подвергался «цензуре» со стороны Сологуба. Материалы к биографии формировались на основе интимных доверительных бесед Ольги Николаевны с писателем во время его предсмертной болезни в последние месяцы 1927 г., когда многие события личной жизни переосмысливались им в свете пережитого.