Неизвестное Бородино. Молодинская битва 1572 года.
Шрифт:
В марте 1556 года военный отряд, составленный из путивльских казаков и возглавляемый воеводой — Дьяком Ржевским, соединившись на Днепре с черкасскими и каневскими казаками, прошел к татарской крепости Исламкермен, но не стал ее брать. Русские осадили и взяли Очаков, побив турецко-татарское войско и освободив много славянских пленных, и стали возвращаться назад. За ними в погоню пошли турки из гарнизонов Очакова и Тягина с татарской ордой, догнали, в днепровских камышах попали в казацкую засаду и вернулись назад ни с чем. После этого отряд Ржевского у Исламкермена догнало крымско-татарское войско во главе с калгой, осадило казаков на днепровском острове, шесть дней пыталось разбить их, не смогло и тоже вернулось назад. Казацкий отряд благополучно вернулся в Путивль. Не получая никакой помощи от Польско-Литовского государства, Вишневецкий приехал в Москву, где принял присягу вечной службы московскому царю, получил в вотчину город Белев с округой и большое денежное жалованье.
Иван Грозный послал грамоту и послов польскому королю с известием о том, что Москва прервала все отношения с Крымом и предложил союз Польше и Литве против Крымского ханства, не выдвигая никаких территориальных претензий. Он сообщил, что собрано большое московское войско во главе с Вишневецким для похода на Крым. Однако польский король Сигизмунт-Август после длительных переговоров вместо союза с Московским государством возобновил союз с Крымом, направленный против Москвы. Объединенного удара по Крымскому ханству не получилось, хотя наиболее удобного случая разгромить Орду, ослабленную засухой, голодом и мором и представиться не могло. Вишневский пошел в поход на Крым с небольшим отрядом. Основные московские силы были заняты на Балтике, разгоралась Ливонская война. Вишневский прошел к Перекопу, где его ждало войско крымского хана. Сил не хватало, Вишневский подождал встречи с отрядом Ржевского и пошел в Исламкермен. Он планировал обойти Перекопскую крепость и захватить Гезлев-Евпаторию, единственный морской порт Крымского ханства, но неожиданно был отозван в Москву. Летом 1559 года план Вишневецкого был исполнен: восьмитысячное московское войско во главе с воеводой Данилой Адашевым на стругах от Кременчуга спустилось по Днепру и вошло в Черное море. Захватив два турецких корабля, русский отряд высадился на западном побережье Крыма. Разбив татарский заслон, отряд Адашева две недели опустошал крымское побережье и, «нагнав великого страху», благополучно вернулся домой.
Франческо Тьеполо писал: «Послав войска против прекопитов и нанеся им ряд поражений между Доном и Днепром, Иван IV принудил их отступить на их полуостров, где они при помощи турок и рва, отделяющего их от материка, нашли защиту от московитов, не дав им войти в Крым. Тут эти последние, появившись внезапно на множестве вооруженных судов и лодок из устьев Дона и Днепра, захватили в Черном море и Азовском три больших турецких корабля и много малых судов, а после этого безуспешно пытались взять город Азов, но были отозваны царем».
После серии этих походов крымский хан прислал посла к московскому царю с предложением мира, с чем Иван IV согласился, предупредив хана, что «русские люди узнали дорогу в Крым и полем и морем». Но мир был недолгим.
Русским историком А. А. Новосельским составлен «Перечень татарских нападений на Московское государство с 1558 года до конца XVI века»:
«В 1558 году 17 января русские войска перешли границу Ливонии. В январе же на Хортицу на Днепр был послан с ратными людьми князь Д. Вишневецкий. 21 января в Москве было получено сообщение о том, что крымский царь Девлет Гирей, узнав о походе русских войск в Ливонию и „умысля злое христианству“, послал на Русь сына своего Магмет Гирея, князей и мурз крымских, с ними же отпустил мурзу Дивея с братьями и
В 1559 году меры, принятые в самом начале года, представляют собой попытку предупредить новое нападение татар. В феврале на Донец был послан князь Д. Вишневецкий для нападения на Керчь и другие крымские улусы, а на Днепр был отпущен Д. Адашев „для промыслу“ над Крымом с другой стороны. Этим не ограничивались меры предосторожности. 11 марта Иван IV с братьями и боярами обсуждали вопрос о том, как против Девлет Гирея „стоять“ и украйну оберегать. На украйну было послано пять полков, а стоять им было „на поле, прошед Тулу“ или, как говорят разрядные записи, „на поле за Дедиловом на Шивороне“. Для подкрепления действий князя Д. Вишневского был послан на Дон И. Вешняков. Девлет Гирей, усилившись за счет ногаев, имел серьезное намерение совершить на Русь поход. Вероятно, сосредоточение крупных сил на московской украйне, а также активные операции со стороны Дона и Днепра помешали походу. Уже в апреле князь Д. Вишневецкий сообщил, что на реке Айдаре он нанес поражение крымцам, пытавшимся проникнуть в казанские места. В июле Д. Адашев доносил об удачных действиях против Крыма со стороны Очакова. И. Вешняков со своей стороны перехватил шедших под Крым мурз Больших ногаев и нанес им поражение. В августе с Дедилова на Тихую Сосну был послан воевода И. Федцов с ратными людьми, „а стоять ему было в Серболовом лесу“, следовательно, он должен был охранять Калмиуский шлях. На Дедилове и по украинным городам был произведен смотр войскам. 23 августа большой воевода князь И. Д. Бельский был отпущен со службы. Очевидно, правительство считало опасность татарской войны миновавшей. Несмотря на все принятые меры, имеются сообщения о двух приходах татар. Татары приходили под Пронск, где были разбиты В. Бутурлиным. В ноябре татары (3000 человек) во главе с Дивеем мурзой и мурзами Ширинскими „безвестно“ пришли на тульские места и воевали в ростовской волости. Воевода князь Ф. И. Татев не мог их преследовать, потому что ратные люди не собрались к нему во время. Очевидно, к тому времени ратные люди были уже распущены.
В 1560 году меры по обороне украйны заключались в следующем: пять полков стояло на Туле, затем три полка во главе с князем А. И. Воротынским были выдвинуты на Быструю Сосну, „а стоять им на поле на Ливне“. После отпуска больших воевод было получено сообщение о приходе Дивея мурзы с 30 000 татар на рыльские места. Воеводы с Тулы ходили за татарами и Дивея „дошли, а дела с ним не поставили“. Были вести о сосредоточении крупных татарских сил на реке Удах (до 20 тысяч) во главе с царевичами. Из переписки Девлет Гирея с королем Сигизмундом мы узнаем, что Девлет Гирей действительно посылал в поход сына своего Магмет Гирея, но поход не состоялся вследствие непредусмотрительности татар. В том же году, „по вестям“ о намерении татар напасть на темниковские места, туда был послан воевода князь Темкин, Состоялось вновь назначение в Тулу воевод.
От 1561 года мы не имеем сведений о нападении татар, кроме действий белгородских татар зимой 1561–1562 годов в Северской земле. В Ливонии весь год прошел в опустошительных походах. О состоянии обороны южных границ сведений нет.
В 1562 году шли приготовления к открытию боевых действий против польского короля, срок перемирия с которым истекал. Король Сигизмунд-Август проявил особенную энергию, „подымая царя (Девлет Гирея) на государевы и великого князя украйны“. Сношения эти стали известны в Москве, и „на берегу“ „от поля“ были поставлены полки. В Серпухов были назначены князь Владимир Андреевич и князья Михаил и Александр Воротынские. 21 мая сам царь двинулся в поход в Можайск а 28 мая князь Андрей Курбский взял Витебск. 6 мая Девлет Гирей с царевичами приходил к Мценску, стоял под городом 2 дня, сжег часть посада и воевал уезд. Летописец сообщает, что Девлет Гирей привел с собой мало людей (до 15 тысяч). Узнав, что царь в Можайске, а в Серпухове собраны войска, Девлет Гирей спешно покинул пределы московской украйны. Отступая, Дивей мурза и другие князья и мурзы „войну распустили к Волхову и Белеву“. Воевода В. Бутурлин не дал татарам опустошить болховских мест. Князья М. и А. Воротынские ходили за татарами до Коломака и Мерчика, но не настигли их. Летопись, надо думать, смягчает картину татарского набега, потому что в грамоте королю Сигизмунду Девлет Гирей говорит о большом полоне и разорении, называет несколько городов (Мценск, Одоев, Новосиль, Волхов, Белев и Чернь), подвергшихся войне. Но король не был удовлетворен этим и настаивал на новом походе зимой в Северскую землю, где в то же время действовали белгородские татары. В сентябре царь вернулся из Можайска в Москву. В это время были наложены опалы на князей М. и А. Воротынских и князя Курлятева. В ноябре началась ссылка с польским королем о заключении мира. Одновременно Девлет Гирею было сделано предложение о возобновлении мира. Царь Иван IV двинулся под Полоцк в декабре; 15 февраля 1563 года Полоцк был взят.
В 1563 году между 4 апреля и 12 мая, в то время как царь Иван IV совершал объезд городов Перемышля, Одоева и Белова, татары во главе с царевичами Магмет Гиреем и Алды Гиреем, мурзой Дивеем, князем Азием Ширинским, Алеем мурзой Ширинским, Мурат мурзой Сулешевым и другими в числе до 10 тысяч человек приходили к Михайлову. Польский король поздравлял Девлет Гирея с удачным походом, с „фортуной“.
В 1564 году новый поход русских в Литовскую землю сопровождался поражениями. В августе Иван IV согласился в перемирной грамоте с шведским королем на отказ от Колывани и Пернова, потому что с польским королем „всчалось большое дело“. Разрядные книги указывают, что с апреля полки были поставлены „от поля“ в Калуге, то есть они не столько защищали украйну от татар, сколько были выставлены против поляков. Полагаясь на договор о мире и дружбе с Девлет Гиреем, Иван IV „воевод больших с людьми в украинных городах от крымской стороны не держал“; оставлены были только „легкие воеводы с малыми людьми“. Воспользовавшись этим, Девлет Гирей в первых числах октября с значительными силами, определяемыми русскими источниками в 60 тысяч человек, напал на рязанскую землю. Выбор момента для нападения был, очевидно, согласован с походом короля под Полоцк (16 сентября — 4 октября). При выборе места для нападения Девлет Гирей принял во внимание расположение русских вооруженных сил, сосредоточенных под Калугой, то есть далеко от места действия татар. Девлет Гирей стал под Рязанью, сжег посады и распустил людей в войну. Для сохранения втайне своего нападения Девлет Гирей взял „за сторожи“ московских послов в Крыму Афанасия Нагого и Федора Писемского. Сама Рязань и вся рязанская земля была беззащитна. „Град ветх вельми бяше“. Служилых людей в городе не было, были в нем лишь его постоянные жители и селяне, успевшие скрыться в город. Жителей, бежавших к Оке, татары забирали на перевозах, успевших переправиться татары преследовали и забирали на другой стороне Оки. Лишь 17 октября состоялся указ о посылке „на берег“ воеводы И. П. Яковлева с теми немногими служилыми людьми, которые в то время оказались в Москве. Войска эти, прибыв к Оке, уже не застали там татар, кроме последних их отрядов. 3 декабря Иван IV „оставил свое государство“, положил опалу на бояр, духовенство, служилых и приказных людей. Бояр и воевод царь обвинил в том, что они „от Крымского и от Литовского, и от немец не хотят крестьянства обороняти“.
В течение 1565 года на главных театрах войны не происходило крупных операций; шли мирные ссылки с польскими и шведскими королями и Девлет Гиреем. Военные силы были сосредоточены главным образом на юге. С весны „для Крымского неправды, что со царем и великим князем гонцы будто ссылается, и на государевы украйны приходил, и для береженья государь воеводам по берегу и украйным городам стояти велел; нечто царь и царевичи пойдут на царевы и великого князя украйны, и к государю с тою вестью часа того послати, а бояром и воеводам князю И. Д. Бельскому и князю И. Ф. Мстиславскому и иным бояром и воеводам тотчас велел итти на берег и дела государского и земского беречи“. Роспись полков „на берегу“ была такова: на Коломне — полки большой и левой руки, на Кашире — правой руки, в Серпухове — сторожевой, в Калуге — передовой. 19 мая были получены довольно неопределенные сообщения о движении татар „вверх Мерла по Муравскому шляху“. Этого сообщения было достаточно, чтобы вся береговая служба была приведена в действие: воеводы были спешно отправлены по местам, составлена роспись „схода“ воевод из украинных городов. Тревога оказалась необоснованной. Осенью (15 сентября) была составлена новая роспись полков (трех) о постановке их на Туле во главе с князем Владимиром Андреевичем. Но, как видно из последующего, эта расстановка полков осуществлена не была, и почти одновременно была составлена роспись постановки полков „на берегу“. Вскоре же после этого поступило известие (21 сентября) о сосредоточении татар на Каменном броде и у верховий Тора и движении их в течение 2 дней через Савинский перевоз на Донце по Изюмскому шляху. В начале октября сам Девлет Гирей приходил к Волхову. С „берега“ и из украинных городов против него „поспешили“ воеводы с войсками, и Девлет Гирей, не распустив татар в войну, спешно ушел. По летописи, Девлет Гирей пришел к Волхову 7 октября, а ушел 19-го в полночь. Возможно ли, чтобы за такой срок татары не производили опустошений? По разрядным записям, Девлет Гирей пришел под Волхов 9 октября и ушел в тот же день в полночь.
В 1566 году сношения с польским королем завершились заключением перемирия до Рождества. Ногаи, пришедшие на помощь Ивану IV, были отпущены обратно. Для обороны Полоцкой земли поставлены города в Усвяте, Соколе и Уле. Такие же оборонительные меры были приняты и на украйне. На реке Орлее был поставлен город Орел. По видимому, завершены были какие-то работы по укреплению засечной черты, а сам царь в течение месяца (с 29 апреля по 28 мая) производил объезд Козельска, Белева, Волхова, Алексина и других украинных мест и городов с крымской стороны. Быть может, всей этой совокупностью обстоятельств объясняется, что источники не содержат указания на расстановку полков „на берегу“ и на Туле. Ближайшие к украйне полки стояли на Калуге. Татары нападений не совершали. Калга Магмет Гирей по требованию султана ходил в Венгрию, а сам Девлет Гирей в конце 1566 года на короля.
В 1567 году Крым находился некоторое время в состоянии колебания. В январе в Москву прибыл от Девлет Гирея гонец с предложением „быти в крепкой дружбе и братстве“ и извещением о походе Девлет Гирея с сыном Алды Гиреем на короля (относится к концу 1566 года). Но одновременно же Девлет Гирей начал переговоры с королем о мире и союзе против Москвы, завершившиеся заключением такового. В борьбу вступила Турция, договорившаяся в 1568 году с Польшей. С апреля „на берегу“ „для проходу“ крымского царя было поставлено 5 полков — в Коломне — Серпухове — Кашире. Из крымских документов узнаем, что уже в мае мурзы Осман и Селим Ширинские с 6000 татар направились было в набег на московскую украйну, но Девлет Гирей вернул 3000 человек. С остальными мурза Осман все же продолжил поход. Удалось ли Девлет Гирею задержать и эту часть татар, сведений нет. От самого конца 1567 года и начала 1568 года есть несколько указаний о набеге на Северскую землю Исмаила мурзы с товарищами.
От 1568 года имеется только одно недостаточно ясное указание, из которого можно предположить, что полки стояли в этом году в Калуге. В статейном списке Афанасия Нагого находим краткое указание, что в начале июля Девлет Гирей отпустил своих сыновей Алды Гирея и Казы Гирея на московскую украйну войной.
В 1569 году, в связи с походом турецко-татарского войска под Астрахань, оборона юга была особенно усилена: 5 полков стояло „на берегу“, 3 полка „за рекой“ и 3 полка на Рязани. Поход не имел успеха, однако он связал вооруженные силы Московского государства.
В 1570 году Иван IV посадил в Ливонии в качестве своего вассала датского принца Магнуса, который с помощью русского войска совершил поход под Ревель. С Польшей было заключено трехлетнее перемирие. Однако главная масса вооруженных сил была отвлечена на защиту южных границ, откуда все время ожидали татарского нападения. Король польский, заключив перемирие с Иваном IV, неустанно побуждает Девлет Гирея к совершению нападения. „На берегу“ были поставлены полки, причем воеводам было дано указание держаться оборонительно и в случае прихода татар в украинные города „за реку не ходить“. 13 мая между рек Мжа и Коломака (следовательно, по Муравскому шляху) была замечена сакма, проложенная значительными массами татар. Действительно, татары (50–60 тысяч человек) во главе с царевичами Магмет Гиреем и Али Гиреем приходили на рязанские и каширские места. 22 мая сам Иван IV собирался итти в поход, но, так как 21 мая татары уже уходили из войны, поход не состоялся. От начала сентября поступило несколько сообщений о новом скоплении татар у верховий рек Береки и Тора, между Пслом и Ворсклой (мурза Бакай). Воеводы были посланы в полки и сам царь пошел в Серпухов. Татар ждали под Тулой и Дедиловом. Но татары дошли только до Новосиля в числе 6–7 тысяч. В турецких делах есть указание на участие в набегах 1570 года на Русь казыевцев (2000) и азовцев во главе с азовскими воеводами.
В 1571 году большие силы (до 50 тысяч) были поставлены в трех полках по Оке — в Коломне — Кашире — Серпухове. Сам царь ходил к Серпухову. Нападения татар ждали. Сигизмунд-Август призывал Девлет Гирея к решительным действиям, упрекая его в том, что в течение трех последних лет он не причинил великому князю московскому „никакой шкоты“, „в земле московской замку ни одного не взял и ему (королю) не отдал“, а требует уплаты поминок. В этот году Девлет Гирей осуществил, наконец, большое вторжение, проник через засечную черту, реку Оку, дошел до Москвы в день Вознесенья 24 мая и сжег ее. Одновременно с крымцами в качестве их союзников Большие ногаи совершили нападение на казанские места: Тетюши и Алатырь. Московские гонцы в Крым Севрюк Клавшов и Иван Мясной (1572 год) должны были изображать этот набег ногаев как действие казыевцев, отколовшихся от Большой ногайской орды. Гонцы должны были говорить, что „ногайская орда великая, а люди в ней вольные, где хотят тут и служат“. Царь Иван IV послал ногайскому князю Тинехмату „свое гневное слово“, и князь Тинехмат и мурза Урус будто бы хотели сыскать нарушителей мира, казнить их и все захваченное вернуть. Из этих объяснений гонцов очевидно, что не только казыевцы, но и Большие ногаи нападали на казанские места.
В 1572 году полки были расположены по Оке в пяти пунктах: Серпухове (большой полк) — Тарусе (правой руки) — Калуге (передовой) — Кашире (сторожевой) — Лопасне (левой руки).
В августе Девлет Гирей повторил вторжение и подошел к Серпухову. Описание этих боев с татарами на Оке опускаем. Девлет Гирей перешел Оку, но встретил упорное сопротивление и был отражен. Русскими был взят в плен знаменитый Дивей-мурза. По-видимому, успешному ходу борьбы с татарами много содействовали солидные укрепления, созданные на большом протяжении по Оке. На этот раз имеются совершенно определенные указания на участие в набеге Больших ногаев. По уверению крымцев, только они разоряли и жгли русские селения. Восстание в Казанской земле, начавшееся, как следует думать, еще в предшествующем году, в 1572 году продолжалось и потребовало посылки значительных войск для его подавления. Осенью этого года „на казанских людей, на луговую и горную черемису“ было послано 5 полков. Поход в „черемисские места“ продолжался и зимой этого года.
В 1573 году пять полков стояло по Оке и пять полков — против казанских восставших людей — было поставлено в октябре в Елатьме (большой и правой руки) — Нижнем — Шуе — на Плесе. В сентябре крымские царевичи приходили на рязанские места. Сначала с ними бились воеводы украинных городов, затем против татар выступили из Серпухова воевода большого полка князь С. Д. Пронский с товарищами, „а ходили до Верды реки, татар не дошли“. Казанские люди, узнав о сосредоточении против них крупных сил, государю в Муроме „добили челом“ и учинили договор во всем по государеву наказу. Ответом на нападения Больших ногаев было репрессивное разорение московскими ратными людьми Сарайчика. В наказе Б. А. Чихачеву, посланному в Швецию в 1572 году, говорится „о непослушании“ части Больших ногаев, о гневе московского государя за это на князя Тинехмата, но ничего не говорится еще о погроме Сарайчика. В наказе князю Сицкому, посланному в Швецию в 1575 году, говорится о разорении Сарайчика, как о факте уже прошлом. Из „вестового списка“ гонца Ивана Мясоедова видно, что в 1574 году (в начале года) князь Тинехмат просил у Девлет Гирея помощи против Москвы; он упрекал Девлет Гирея в том, что последний подговорил ногаев к походу против московского государя, „стравил“ их с ним, говорил, что он, Девлет Гирей, взял Москву и будто идет сесть на Московское государство; послушав его, в 1572 году ногаи ходили с ним в поход, а когда русские ратные люди разорили Сарайчик и ногайские улусы, он, Девлет Гирей, никакой помощи им не оказал. Отсюда заключаем, что разорение Сарайчика имело место в 1573 году.
В 1574 году крымцы вместе с ногаями осенью совершили набег на рязанскую украйну: „И тое осенью было дело украинским воеводам князю Б. Серебряному с товарищи с крымскими и с ногайскими людьми в Печерниковых дубравах, опричь новосильских, да мценских, да орельских (орловских) воевод, потому что они в сход не поспели“. В том же году казанские татары приходили под Нижний. Следовательно, замирение Казанской земли в предшествующем году не было окончательным. В том же году был построен город Кокшайск.
От 1575 года не имеем сведений о татарских набегах.
В 1576 году первоначально сам царь Иван IV и его сын-царевич должны были стоять со всеми людьми в Калуге. Под 15 августа в Разрядной книге записано сообщение А. Веревкина, Я. Прончищева и Ф. Шаха „со всеми атаманы и со всеми черкасы“, что они Ислам-Кермень взяли и что Девлет Гирей, собиравшийся было в поход на Русь, с Молочных вод вернулся в Крым, узнав о нахождении Ивана IV с царевичем со всеми силами в Калуге. Получив это сообщение, Иван IV с большими боярами и воеводами ушел в Москву; на берегу были оставлены вторые воеводы. Составлена была новая роспись распределения ратных людей на берегу и в украинных городах: там были оставлены дети боярские, стрельцы, донские казаки, черкасы и „всякие судовые люди“. Впрочем, полного спокойствия на южной украйне не было. В сентябре татары приходили к Новгороду-Северскому и на орельские места, а другая их часть — на темниковские места. В связи с этим в сентябре же вновь был пересмотрен распорядок полков „на берегу“ (Серпухов и др.). Однако же эта предосторожность не изменила плана „большого немецкого похода“ под Колывань. Сбор ратных людей был назначен в Новгороде к Рождеству. В октябре еще раз возвращались к обсуждению вопроса о движении войск „с берега“ в Шацк и к Николе Зарайскому „по крымским вестям“, когда можно было ожидать прихода „больших воинских людей“. Русские ратные люди пришли под Колывань 23 января 1577 года, а 23 марта „прочь отошли“ (не добившись успеха).
В 1577 году царь Иван IV „устроил берег“ (полки были поставлены в Серпухове — Тарусе — Калуге — Коломне — Кашире), 8 июля пошел в Лифляндию. Поход увенчался блестящим успехом. Было захвачено множество городов. Но это, как известно, был последний успех; ряд городов был потерян вскоре же. С тех пор Иван IV переходит к обороне. Осуществлению похода в Лифляндию благоприятствовало состояние дел в Крыму. Крымцы совершали нападение на Польшу. Погиб Казы мурза ногайский. Между сыновьями Девлет Гирея происходит борьба. Сам Девлет Гирей 29 июня умер. Царем в Крыму стал Магмет Гирей. Тем не менее нападения на Русь происходили. Так, Есиней мурза Дивеев совершил набег на Русь. Нападали и Большие ногаи. Князь Тинехмат не отрицал этих нападений, но лишь старался доказать московским гонцам, что нападавшими были ногаи не из его улусов. Но московские гонцы Иван Грязнов с товарищами от улусных татар узнали, что в 1577 году на масленице сам князь Тинехмат, мурза Урус и другие мурзы посылали своих людей в набег на Русь по запросу крымского царя. Ходили они на алаторские и темниковские места. Урмамет мурза, старший сын князя Тинехмата, сознавался, что он по молодости „дерзнул“ и ходил на алаторские места, в чем винился и просил прощения.
В 1578 году мурза Есиней Дивеев повторил набег. С ним ходило на Русь 6000 казыевцев, 2000 азовцев, 2000 больших ногаев и 2000 ногаев дивеевых. Московский гонец А. Вышеславцев собрал в орде сведения, подтверждавшие участие Больших ногаев в набеге. Он узнал, что в орде все время проживали крымские послы, побуждавшие ногайских мурз к нападениям на Русь. Летом 1578 года „многие ногаи“ со своими мурзами ходили под Венев и другие места. В мае 1578 года умер князь Тинехмат и князем в орде стал его брат мурза Урус.
От 1579 года сведений о нападениях татар не имеется. Одной из причин этого было то, что ногайские мурзы вынуждены были удерживать своих людей от набегов, потому что Иван IV отправил ногайского посла Янтемира с сопровождавшими его татарами в Ливонию на войну и тем связал свободу действий князя Уруса.
В 1580 году Большие ногаи после отпуска Янтемира из Москвы возобновили нападения. В царской грамоте в орду есть краткое указание на то, что „сего лета“ ногаи вместе с крымцами и Дивеевыми детьми „неодинова“ приходили на московские украйны и „многие убытки поделали“. Одновременно возобновляется восстание в Казанской земле, несомненно, поддерживавшееся из орды. Гонец П. Девочкин сообщает, что еще зимой 1579 года князь Урус обращался к черемисе с призывом, чтобы она „подымалась“ на войну, и сам готовился напасть на мещерские и рязанские места.
В 1581 году нападения ногайских татар приняли большие размеры. Мы узнаем о них из царских грамот, направленных в орду князю Урусу и мурзам Тинбаю и Урмамету. Ногаи перебрались на правую сторону Волги и начали набеги на Русь с весны этого года. Из одних только улусов мурзы Тинбая ходило на Русь, по определению царской грамоты, до 8000 человек, а всего в нападениях участвовало до 25 000 ногаев. Действовали они вместе с крымцами, азовцами и, очевидно Малыми ногаями. Во главе похода стояли крымские царевичи и известный азовский вож Досмагмет. Из отдельных указаний документов можно заключить, что нападения охватили большую территорию; упоминаются белевские, коломенские и алаторские места. Одновременно происходит восстание в Казанском крае, и московское правительство направляет в Казанскую землю четыре полка. В том же году князь Урус совершил поступок, который долгое время спустя ставился в вину ему и всему его потомству: он распродал московских послов П. Девочкина с товарищами в Бухару и другие страны. Сам он ставил свой поступок в связь с новым погромом казаками Сарайчика: казаки разгромили Сарайчик, живых высекли, а мертвых из земли „выимали“ и гробы их разорили. Московское правительство рассматривало погром Сарайчика казаками и разгром ими татар на Волге как казачье „воровство“ и отдало распоряжение воров перехватать и перевешать; было ли осуществлено это распоряжение, неизвестно.
В 1582 году развернулись крупные операции в Казанском крае. Два полка было послано из Казани „по ногайским вестям“ на Каму. В апреле полки были посланы по Волге „вплавную“, то есть судами, и стояли на Козине острове. В октябре несколько полков было направлено против луговой черемисы. Кроме участия Больших ногаев в Казанском восстании, они, невидимому, нападали на Московскую украйну и в других местах; так: имеются указания на их действия под Новосилем.
В 1583 году продолжается борьба с восстанием в Казанском крае. Снова был совершен поход по Волге. Построен Кузьмодемьянский острог. Составлена роспись полков для зимнего похода.
В 1584 году в январе состоялась посылка пяти полков на луговых черемис: большой и правой руки полки — из Мурома, передовой — из Елатьмы, сторожевой — из Юрьевца, левой руки — из Балахны. В то же время Досмагмет-ага и Конкар-ага из Азова приходили в ряжские места.
В 1585 году в октябре воеводы тремя полками ходили воевать луговую черемису. В том же году „в Черемисе“ был поставлен новый город Санчурск. Еще позднее воеводы тремя полками ходили из Переяславля-Рязанского в Шацк „по ногайским вестям“.
В 1586 году по объяснению крымского царя Ислам Гирея, „мелкие люди, молодые казаки“ против его воли нападали на московскую украйну. По русским сведениям, нападение было крупным: в нем участвовало до 30 тысяч татар. В частности: в походе участвовали казыевцы в числе 2000 человек во главе с внуком казыевского князя Якшисата. В 1586 году согласно записи Разрядной книги, в Астрахань был отпущен царевич Мурат Гирей (сын убитого крымского царя Магмет Гирея, следовательно, племянник Казы Гирея).
В 1587 году весной был произведен набег Досмагметом с 3000 азовцев и Малых ногаев. В июне совершили нападение два крымских царевича (один из них сын Девлет Гирея — Алп Гирей) с 40 тысячами человек. Татары стояли на Плове. В загон были посланы мурза Осман Ширинский, Маамет-Бек, Курмаш-аталык и с ними 7000 человек. По возвращении мурзы Османа из загона татары двинулись обратно. По дороге взяли острог в Крапивне и сожгли посад.
От 1588, 1589 и 1590 годов нет сведений о нападениях татар.
В 1591 году приход Казы Гирея под Москву по соглашению со Швецией.
В 1592 году произошел приход крымских царевичей (один из них Фети Гирей) „безвестно“ на тульские, каширские и рязанские места. По заявлениям царевичей, московская украйна в то время (дело было летом) оказалась совершенно беззащитной, ратных людей по городам не было.
В 1593 году нет точных указаний на нападения татар, кроме заявления дьяка А. Щелкалова крымскому послу князю Магмету Ширинскому в первых числах января 1594 года о допущении беспрестанных нападений азовцев и ногаев Дивеева улуса под Воронеж и Ливны.
В 1594 году в самом начале года московский посол в Крыму князь М. Щербатов получил сведение о набеге Барангазыя-мурзы казыевского и Досмагмета из Азова на алаторские места. В апреле того же года Казы Гирей принес шерть в соблюдении мира и дружбы с Московским государством перед князем М. Щербатовым.
От 1595 года сведений о нападениях татар нет.
В 1596 году около дня Николы вешнего Досмагмет азовский нападал на ряжские места».
В 1563 году крымский хан, очевидно по приказу из Стамбула, стал требовать от Ивана Грозного возвратить ему Казанское и Астраханское ханства. В том же году турецкий султан Селим II потребовал от Москвы выполнить это требование крымского хана, угрожая открытым нападением. Стороны стали готовиться к войне. Первая встреча-обсуждение похода на Астрахань кафинского паши Касыма и Девлет Гирея состоялась уже в июле 1566 года. Касым докладывал султану:
«Взял деи московский государь Азсторохань, а изстари деи Азсторохань была вашие бусурманские веры, а се деи приходят в Азсторохань из многих земель гости торговати водяным путем многие, и казна деи с Азсторохани московскому государю сходит добро великая. И ты б деи Азсторохань за себя взял, и станешь за свою веру, и казна тебе с нее будет великая же». Девлет Гирей писал турецкому султану: «От Царя города в Кизилбаши (Иран. — Авт.) тебе и твоей войне ходити добре далеко и путь не ближний, и в том деи будет твоей рати изрон великой в конех. А отцу деи твоему был шах недруг. И тебе бы деи посылати свою войну в Кизылбаши на Азсторохань, а от Азсторохани деи в Кизылбаши добре ближе, а се водяным путем. Да в Азсторохонь же деи приходят из Кизылбаши гости, а опричь деи Азсторохони проходу из Кизылбаши никуды торговых людям не будет. И тебе бы деи Азсторохонь за себя взята, и Кизылбаш деи будет за тобой на борзе. Тебе возьму Азсторохань одного году, да и Казань твоя же будет. А не возьму деи яз Азсторохони, и ты деи меня тогды не жалуй». Однако турецкий султан Сулейман отказался от этого плана — «московский деи государь силен ратью своею и мне де с ним не за что воеватца».
Русский историк А. А. Новосельский в своей книге «О борьбе Московского государства с татарами в XVII веке», вышедшей в Москве в 1948 году, писал:
«Бросаются в глаза колебания и как бы непоследовательность в поведении крымского царя. Для того, чтобы понять его поведение, надо отрешиться от обычных представлений о нем, как о властном правителе, „железной рукою“ направлявшем воинственную крымскую политику. Уже в 1568 году московский гонец Истома Осорьин сообщал в Москву о тяжелых старческих немощах, одолевавших царя: „Из него черева выходят и на коне ему временем сидети немочно, а и на отпуске царь лежал облокоти“, — писал гонец. Девлет Гирей с трудом и большой неохотой поднимался в походы, а предпринимая их, вовсе не обнаруживал энергии. Свой знаменитый поход 1571 года Девлет Гирей первоначально думал совершить на козельские места и лишь под влиянием русских перебежчиков двинулся за Оку на Москву. Девлет Гирею было неприятно вмешательство турок и их возможное утверждение в Астрахани. Он опасался также за свое личное положение в Крыму, опасался смены на престоле; эти опасения имели серьезные основания, потому что в Крыму была против него сильная оппозиция, требовавшая от султана его замены. В собственной семье царя начинались раздоры, которые он с большими усилиями преодолевал.
Из сообщений русских дипломатических источников совершенно очевидно расхождение Девлет Гирея в вопросе о направлении крымской внешней политики с мнением большинства ближних людей, князей и мурз, членами собственной семьи и турецким правительством. Девлет Гирей считал для себя более выгодным оставаться в стороне и воздерживаться от вмешательства в войну; он высказывал сомнение в возможности победы Ивана IV над Польшей и не хотел бы помогать ни польскому королю, ни Ивану IV. Пользуясь выгодной ситуацией, созданной Ливонской войной, Девлет Гирей рассчитывал не без основания на получение от того и другого государя увеличенных поминок. Девлет Гирей выражал готовность на этих условиях заключить мирное соглашение с царем Иваном.
Однако личные взгляды Девлет Гирея не определяли крымской политики. Крымские феодалы и турецкое правительство навязали ему план войны с Московским государством. Вынужденный принять этот план, Девлет Гирей в своих грамотах к Ивану IV требует уступки Астрахани и Казани, но не скрывает при этом, что сам он желал бы мира с московским государем. Так, в октябре 1568 года, принимая русского посла Афанасия Нагого, Девлет Гирей говорил, что поссорившись с царем Иваном, он мог бы с ним и помириться, да мешает то, что на войну „поднимается человек тяжелый, турской царь, да и все деи бусурманские государства на государя вашего подымаются, а того не хотят, чтоб государь ваш поймал бусурманские юрты“. Не имея возможности открыто противодействовать организации похода турок под Астрахань, Девлет Гирей, как известно, сделал все от него зависевшее, чтобы помешать успеху похода. В 1569 году он решительно отказался принять на себя ответственность и руководство походом, отказался возложить на своих татар обязанность штурма Астрахани. Когда поход потерпел неудачу, Девлет Гирей слышать не хотел о его повторении в 1570 году».
Грамоты от Девлет Гирея с требованием возврата (?!) ему Казани и Астрахани, оставляемые русским правительством без удовлетворения, приходили в течение четырех лет, но боевые действия начались только в 1569 году. Во второй половине XVI века российские границы все ближе и ближе подходили к Черному морю. Вот здесь и произошло первое столкновение России и Турции, чьи интересы затрагивала русская народная и правительственная колонизация «Дикого поля».
Глава 4.
Накануне. Русско-турецкая война 1569 года. Нашествие Девлет Гирея 1571 года
В конце 60-х годов XVI века была организована антирусская коалиция из Турции, Крымского ханства, Польско-Литовского государства и Швеции. Россия должна была быть атакована с запада, юга и востока. Первый приказ турецкого султана о подготовке похода на Астрахань Девлет Гирей получил в сентябре 1563 года. Русский посол в Крыму Афанасий Нагой имел все интересующие Россию сведения от своей сети конфидентов на Крымском полуострове и в Северном Причерноморье. Один из командиров янычар при крымском хане Девлет Гирее постоянно информировал Нагого о планах султана. Посол писал Ивану Грозному:
«А большая государь Турскому досада на тебя то: которые бусурманы ис тюрмен и ис Крым — Шевкалов и из иных государств пойдут на Астрахань к Бахмееву гробу, и твои де государевы воеводы в Астрахани их не пропущают. То де Турскому на тебя государя и большая досада.
А на Переволоке велел салтан город поставити, а другой город велел поставити противу Переволоки на Волге. И меж тут дву городов велел Переволоку копати и воду пропустити, чтоб как мочно тем местом наряд вести. А пришед к Астрахани и там бы третий город поставити и Астрахань в салтанове воле учинити».
Русский историк И. И. Смирнов в «Очерках политической истории русского государства 30–50-х годов XVI века», вышедших в Москве в 1958 году, писал:
«Присоединение к Русскому государству Казани и Астрахани прежде всего было чрезвычайно болезненно воспринято в Турции, и не только потому, что население этих ханств было мусульманским.
Держать Русское государство в окружении своих вассалов представлялось крайне заманчивым для султанской Турции в период ее наивысшего военного расцвета в XVI веке. Вот почему султан и решил путем вооруженной силы вытеснить русских с устья Волги. Таким путем он мог нанести удар сразу двум государствам: России и Ирану. Ведь в планы султана входило не только завоевание Поволжья, но и изоляция Ирана от России путем окружения империи Сефевидов со стороны Северного Кавказа и Астрахани. С военной точки зрения Астрахань, как место удара, была выбрана совершенно правильно.
Напрасно некоторые историки упрекают турецкое командование в том, что оно якобы не учло природных условий, — степных пространств и оторванность этого фронта от центральных районов Турции. Примеры из военной истории Турции говорят о том, что турецкая армия того времени умела с успехом воевать в подобных условиях. В период 1565–1568 годов турецкие войска после упорной борьбы оккупировали далекий Йемен. В 1575 году турки положили не меньше трудов на борьбу с Тунисом и Марокко, которые окончательно перешли под протекторат Османской империи. Наконец, войны с Ираном в 1554–1559 и 1587–1590 годов, когда турецкие войска доходили до Тавриза и до Каспийского моря, по трудности ни в чем не уступают астраханской экспедиции.
Некоторые указывают на то, что турецкое командование не заготовило достаточного количества провианта, в результате чего войска под стенами Астрахани испытывали голод. Но ведь турецкое командование никогда не проявляло особенной заботы о своих солдатах и их довольствии, всецело полагаясь на инициативу мелких начальников и самих солдат. Что же касается боеприпасов, то они в достаточном количестве были сосредоточены в Азове. Лучше всего о их наличии свидетельствует взрыв пороховых складов и пожар Азова во время астраханской войны. Быть может, турецкое командование само приказало взорвать запасы боеприпасов, опасаясь захвата русскими Азова, или же для того, чтобы исключить возможность вторичного похода на Астрахань. Но это уже особый вопрос. Для организации и тщательной подготовки этой войны турецкое командование сделало гораздо больше, чем от него можно было ожидать. К войне готовились несколько лет и заранее свозили в Азов не только снаряжение и людей, но и продовольствие. Русский гонец Новосильцов в своем донесении от 1570 года из Азова сообщает об отправке в Кафу после турецкого поражения нескольких кораблей, груженных мукой, привезенной сюда для турецких войск, о складе лопат, топоров и мотыг, оставшихся после похода и т. д.
Турецкий историк Печеви утверждает, что дефтердар черкес Касым-бей был назначен губернатором Кафы для того, чтобы подготовить астраханский поход. И лишь после того, как он донес, что хотя это дело и трудное, но при божьей помощи исполнимое, поход был назначен.
Таким образом, с организационной стороны не было никаких особенных промахов, которые могли бы послужить причиной неудачи этой войны.
Вряд ли можно предполагать, что турецкое командование наделало в этой войне больше ошибок, чем в предыдущих и последующих войнах. В составе довольно многочисленной по тем временам турецко-крымской армии была отборная турецкая кавалерия спагов, было несколько тысяч лучшей не только в Турции, но и в Европе, хорошо вооруженной пехоты — янычар, наконец, была очень подвижная крымская конница, которая только по вооружению значительно уступала туркам. В качестве оружия крымский рядовой воин даже не всегда имел лук со стрелами. Чаще, всего он был вооружен лошадиной костью, которую носил, как шашку, на левом боку.
Вопреки обычному своему военному правилу использовать в широких размерах артиллерию, турки на этот раз очутились под Астраханью с небольшим количеством полевых пушек. Это объясняется тем, что тяжелая осадная артиллерия, шедшая Доном, не смогла быть переправлена на Волгу, а о сооружении канала турецкое командование не могло даже мечтать, хотя бы по недостатку времени.
Вряд ли астраханский гарнизон был лучше вооружен и имел многочисленную артиллерию. Вообще следует признать, что соотношение сил в этой войне было в пользу турок.
И все же они потерпели поражение, вынуждены были отступить, нарушив приказ султана о зимовке под Астраханью».