Неизвестные лики войны
Шрифт:
Но на войне…
1944 год. В германской армии не хватает солдат. Немцы гонят военнопленных на строительство оборонительных сооружений. За неподчинение — расстрел. Или концлагерь и — смерть. Но Красная Армия неудержимой водной катится на Запад. Громит фашистов, спасает старинные города, освобождает пленных. Только «освобождение» это было зачастую страшным.
«В 1944 году я попал в фашистский плен на территории Польши. Немцы тогда формировали рабочие легионы по национальным признакам. Я — балкарец, попал в Северо-Кавказский рабочий батальон. Сюда же вошли адыгейцы, черкесы, кабардинцы, ингуши. Работали в лесу,
Русские войска уже освобождали Польшу. 18 января они натолкнулись на нашу часть. Красноармейцы нас обыскали, построили в колонну по 8 человек. Сопровождавших нас немцев тут же расстреляли. А нас под охраной отправили дальше. Но пройти мы успели немного. Неподалёку остановилась танковая колонна. Старший охранник подошёл к нам и приказал построиться отдельно по национальностям. Не успели мы это сделать, как в нас начали стрелять из установленных на танках пулемётов. Со всех сторон послышались стоны раненых. Живые молились. Через несколько минут стрельбу прекратили. Уцелевшим приказали подняться. А когда мы поднялись, в нас опять начали стрелять. И так три раза. Потом, чтобы добить раненых, по лежащим на земле телам пустили танк. К вечеру до города Радомска дошли немногие…»
Кто может рассказать, что чувствует человек в такую минуту? Тот человек, который решил пострелять по дважды пленным?
Не всех уничтожить согласно полученному приказу, не выявить и ликвидировать явных предателей, а просто отвести душу, пока танкистам в перерыве между боями нечего делать. Из мести. Из ярости. И из пулемётов — по безоружной толпе.
Миг — и залегла толпа, рухнула, словно пули настигли сразу всех. Но это не так. Убиты многие, но далеко не все. «Встать, сволочи!» — орёт офицер. Уцелевшие люди покорно, обречённо поднимаются. И опять — пулемётные очереди.
Нет, это не расстрел, а так — в кого попадёшь… «Ладно, живите пока, суки!» Оставшиеся пусть идут своим путём.
Что испытывал механик-водитель, давящий раненых? Злорадство? Гнев? Торжество?
Однажды война продиктовала устами человека: «Способы казней должны увеличивать степень устрашающего воздействия». И это правило неукоснительно соблюдалось с древних времён.
В Ветхом Завете, во Второй Книге Царств сказано: «И собрал Давид весь народ, и пошёл к Равве, и воевал против неё, и взял её. И взял Давид венец царя их с головы его, — а в нём было золота талант и драгоценный камень, — и возложил его Давид на свою голову, и добычи из города вынес очень много. А народ, бывший в нём, он вывел, и положил их под пилы, под железные молотилки, под железные топоры, и бросил их в обжигательные печи. Так он поступил со всеми городами Аммонитскими. И возвратился после того Давид и весь народ в Иерусалим».
Подобных описаний в Библии несчётное множество.
Порой наши идеализированные знания рисуют расцвет античного мира как эпоху совершенного общества: золотой век философии, вечная классика греческого театра, изящество коринфских колонн в храмах и портиках, роскошные римские термы и публичные библиотеки, настенные фрески и великолепные статуи. Отличные дороги. Надёжные акведуки. Даже уборные с отоплением.
Всё это было.
Но был и другой античный мир, в котором люди пытали, мучили, жгли, насиловали, убивали друг друга в невероятных масштабах.
В Древнем Египте пленных убивали ударом палицы
Палица, булава, шестопёр, дубина — всё это чрезвычайно простое, но эффективное оружие. Особенно для расправы над безоружными пленными. Глухой удар по затылку — и безжизненное тело валится на землю. Не надо тупить саблю, тратить патроны. Выгодно.
(В 1607 году, во времена Василия Шуйского, состоялась казнь 4000 пленных мятежников. Их просто выводили на берег Яузы, убивали ударом дубины по голове, а тела сбрасывали в реку. Четыре тысячи ударов — четыре тысячи трупов.)
Но подобная расправа не столь зрелищна. Она не имеет ожидаемого «устрашающего воздействия». Как, например, долгая, мучительная смерть при колесовании или распятии.
Александр Македонский приказал распять на морском побережье 2 тысячи защитников финикийского города Тира после взятия его штурмом в 332 году до н. э. Не в рабство продал, а казнил мученической смертью. Видно, сильно был рассержен семимесячной осадой.
После поражения Спартака, в 72 году до н. э., 6 тысяч восставших рабов были распяты вдоль Аппиевой дороги между Капуей и Римом.
А незадолго до этого легионы Марка Лициния Красса блокировало войско Спартака, прорыв через весь Бруттийский полуостров ров. Ночью гладиаторы забросали ров брёвнами, хворостом, павшими от бескормицы лошадьми и… телами пленных римлян. И прорвались на север, отбросив отряды охраны.
В Древнем Риме существовал ещё один способ насладиться кровью военнопленных: их часто отдавали в цирк для участия в боях со зверями или друг с другом.
Во время осады Карфагена римляне предприняли атаку на Мегеру — предместье города. Во время сражения они убивали не только мужчин-воинов, но и женщин, и детей. В ответ на эту вылазку предводитель пунов Гасдрубал приказал предать жестокой казни пленных легионеров. Им отрубали конечности и половые органы, выкалывали глаза, а затем умирающих сбрасывали со стен.
Чтобы не притупилось восприятие этих жутких фактов, я хочу напомнить, что это не кино, не художественный вымысел, не страшная легенда. Это было на самом деле. Подумаем и увидим этих живших некогда людей, их мысли и чувства, постараемся представить себе их предсмертные страдания, отчаяние, страх. Ведь они тоже отпечатались где-то в пространстве Истории.
Ричард Львиное Сердце после штурма крепостей приказывал вспарывать животы пленным сарацинам в поисках проглоченных драгоценностей. Таким образом было умерщвлено до 4000 мусульман. И крестоносцы, по локоть в крови, копались в их внутренностях, разрывали горячие желудки рядом с трепещущими сердцами, ощупывали липкие кишечники, что-то подрезали ножами…
Какой фильм ужасов может с этим сравниться?!
Война…
Когда появилось огнестрельное оружие, Лютер объявил его творением дьявола, а бомбарды и аркебузы — омерзительными орудиями. Закованным в доспехи рыцарям, лишившимся своего преимущества, оно казалось «нечестным», а сероводородный запах сгоревшего пороха напоминал набожным людям вонь серы из преисподней. И тогда вражеские стрелки стали объектами дополнительной злобы и ненависти. Пушкарей в плен не брали — убивали на месте, рядом с орудиями, а попавшим в плен аркебузьерам и фальконетчикам отрубали руки и выкалывали глаза.