Неизвестные солдаты, кн.1, 2
Шрифт:
Когда «шторх» приземлился, было уже десять часов, но передовые подразделения, ночевавшие в селе, еще только собирались выступать. На широкой улице строились роты. Солдаты выходили из домов неохотно. Не было ровных шеренг. Люди в строю подпрыгивали, согреваясь, хлопали руками, почесывались. Офицеры не обращали на это внимания. Да и какая могла быть дисциплина у этих солдат с почерневшими от мороза лицами, одетых в русские шинели, в крестьянские полушубки и даже просто в пальто? На ногах черные, серые, какие-то пестрые валенки, у одних совсем новые, у других стоптанные, покрытые кожаными латками. Поверх шапок и пилоток, чтобы не мерзли уши, повязаны женские платки
Гудериан спросил полковника Эбербаха, достаточно ли у него людей.
– Полк укомплектован, мой генерал, – ответил тот. – Но много нестроевых. У нас хватит сил еще на один бросок. Деревню мы возьмем. Может быть, возьмем Каширу. На большее рассчитывать трудно.
– Завтра сюда подойдет полк из двадцать девятой мотодивизии.
– Он не в лучшем состоянии, мой генерал. – В полку восемнадцать танков.
– Просто не верится, что совсем недавно у нас были сотни машин, – вздохнул Эбербах.
Генерал успокаивающе похлопал его по плечу.
Между тем пехота выступила из села. Колонна, извиваясь на поворотах дороги, медленно уходила в белые поля. Далеко впереди слышались винтовочные выстрелы.
На улице танкисты разогревали моторы. От холода быстро густело масло, а в войсках не было глизенталя, хотя Гудериан уже несколько раз требовал прислать его. Впрочем, он требовал и зимнего обмундирования, и пополнения, но его просьбы не выполнялись. Германия осталась слишком далеко, тонкие нити железнодорожных путей рвались от партизанских диверсий, отрезанные бездорожьем войска были предоставлены самим себе. Считалось, что их ждет скорый отдых: сразу после Москвы, что у них достаточно сил, чтобы выполнить задачу.
Танки вышли из села. Но едва миновали они крайние избы, как в воздухе появились самолеты. Юркие, остроносые штурмовики «Ил-2» косо падали с высоты, будто намереваясь таранить землю. Эти маленькие одноместные машины имели бомбовое и ракетное вооружение. Снаряды их пушек пробивали броню. Немцам пока нечем было бороться с ними. Про эти штурмовики говорили: единственное спасение от них заключается в том, что их мало.
Волей-неволей Гудериан должен был признать, что в плане войны допущена ошибка в оценке техники русских. Учитывалось только старое вооружение, не принималось во внимание то, что могло появиться на фронте в ходе кампании. Надеялись на быстроту. А теперь у русских есть и танки, и самолеты, превосходящие немецкие. Это очень осложняло борьбу.
«Илы» улетели лишь после того, как расстреляли три танка. И едва только скрылись они за горизонтом, с востока примчалась пара советских истребителей. Они носились над дорогами, кувыркались где-то там, возле солнца, поблескивая под его лучами. Гудериану пришлось остаться в селе. Рискованно было подниматься в воздух на «шторхе».
После полудня начали поступать сообщения о ходе боя. Полк занял часть деревни, но дальнейшее продвижение его было приостановлено спешенными кавалеристами, имевшими много пулеметов. Это встревожило Гудериана. По донесениям разведки он знал, что к Кашире перебрасывается из-под Серпухова кавалерийский корпус генерала Белова, но не предполагал, что русские прибудут так скоро, намеревался опередить их. Теперь вряд ли можно было рассчитывать на успех до того времени, пока сюда подтянутся механизированный полк и подразделения 24-го танкового корпуса.
Гейнц сидел в просторной и чистой комнате большой избы. Натопленная
Теперь он не бил, не тиранил, а тыкал ослабевшими пальцами то в одном, то в другом месте, загораживался ладонью, стараясь сдержать давление русских. И не сейчас, не в эти последние дни, разжался его кулак. Это началось давно, просто раньше он не замечал или старался не замечать этого. Он не считал потерь, считал только победы. Его не очень беспокоило, какой ценой они куплены. А между тем как раз тогда, в боях под Минском и Смоленском, возле Киева и возле Орла, потерял он своих лучших солдат…
Громко скрипя замерзшими сапогами, в комнату вошел полковник Эбербах. Размотав шарф, бросил его на лавку.
– Господин генерал, я осмелюсь посоветовать вам… Вы должны улететь.
– Что случилось?
– Полк оставил деревню и отходит сюда. Русских слишком много. Большие потери.
– Ваше решение?
– Буду оборонять это село.
– Поступайте, как сочтете нужным. Но я до темноты остаюсь здесь. Подниматься в воздух опасно.
Эбербах ничего не ответил, быстро прошел в соседнюю комнату, где стояли телефоны, и плотно закрыл за собой дверь.
Гудериан, глядя на карту, обдумывал, с какого участка можно снять войска, чтобы наверняка опрокинуть кавалеристов и захватить Каширу. Еще подумал он о том, что фронт неустойчив, что русские могут опасно контратаковать, и поэтому следует незамедлительно подготовить у себя в тылу оборонительный рубеж. Эта мера обезопасит от случайностей.
Ни умудренный опытом Гудериан, ни отступавшие солдаты, ни преследовавшие их красноармейцы – никто еще не понимал, не догадывался о том, что около этой затерянной в снегах деревушки начался давно уже назревавший исподволь перелом. Волна наступающих немецких войск, катившаяся от самой границы, растратила всю энергию и остановилась, достигнув крайней точки.
На формировочном пункте попросил Иван Булгаков, чтобы назначили его в повара. Самое милое дело – погреться зимой подле кухни. Послали Ивана в отдельный танковый батальон. И все было бы хорошо, но не нашлось в этом батальоне ни одной лошади, только сплошная техника. Танкисты мотались с одного участка фронта на другой. Кухню Ивана цепляли к грузовику, возившему продукты и боеприпасы.
Какая может быть зимой езда на автомашине? Одни слезы. Грузовик на день по нескольку раз застревал на проселках, ломался, отставал от батальона. Голодные танкисты проклинали Булгакова и всю его родню до седьмого колена. Иван всерьез опасался, что разозленные ребята как-нибудь накостыляют ему в шею.
Хорошо еще, что встретил Иван в батальоне земляка – рыжего Лешку из деревни Дубки. Только теперь был это уже не Лешка – веселый парень, гроза девок, а товарищ старшина Карасев, командир новенького танка Т-34, человек повоевавший и авторитетный. Но при всем том земляк есть земляк. Ради встречи выпили они по кружке спирта, и тут пришла Ивану такая мысль: а что ежели цеплять кухню прямо к танку? Дело верное – вытащит из любого заноса. А главное – от своих никогда не отстанешь.
Лешка сперва артачился, заедало самолюбие. Какая это боевая машина с кухней на привязи? Однако, сообразив, что два раза в сутки заправляться горячим приварком совсем неплохо, согласился и даже сам пошел с Иваном к командиру батальона. Тот посмеялся, покрутил головой, но разрешил попробовать.