Неизвестные страницы истории советского флота
Шрифт:
— Скажите гидролокатору, что мне нужна оценка, немедленно! — гаркнул Келли.
Весь мир неожиданно сфокусировался на авианосце „Эссекс“ и нашей поисково-ударной группе. Согласно боевому приказу, мы должны были дать подлодке сигнал всплыть и идентифицировать себя.
Атмосфера на мостике стала еще напряженнее. Коммодор Моррисон разговаривал в однополосной радиосети высшего командования со штабом Атлантического флота, имевшим позывной „Топ Хэнд“. Я слышал, как Моррисон нервно выговаривал с мостика:
— „Топ Хэнд“, „Топ Хэнд“, я „Абигейл Зулу“… „Эксклэмейшн“ поддерживает гидролокационный контакт с предположительно советской подводной лодкой, предположительно, класса „Фокстрот“.
Наш доклад уже был направлен
— Вахтенный офицер, — произнес Келли необыкновенно приглушенным голосом, — пусть сюда поднимется Гэри Ладжер и сменит вас. Бассет, вы установили контакт с лодкой и поработали с ней, теперь ступайте вниз, выпейте чашку кофе и быстро сделайте „пи-пи“, а потом возвращайтесь. Жду вас через десять минут. — Он говорил абсолютно серьезно, полностью контролируя ситуацию.
Я никогда не забуду звон колокола и шум боевых расчетов, занимающих посты… На тренировках мы отработали это наизусть. Когда шум бегущих ног разорвал тишину ранней утренней вахты, я все еще стоял на мостике с головными телефонами. Мои обязанности заключались в обеспечении непрерывной связи между гидролокатором и мостиком, центром боевой информации и главной батарейной площадкой, на которой находился офицер по оружию, могущий управлять оттуда огнем всех видов оружия — как противолодочного („Хеджехог“, торпеды, глубинные бомбы), так и артиллерийского (главный калибр — пятидюймовые орудия, и вспомогательный калибр — трехдюймовые).
Минеры зарядили пусковые установки противолодочных реактивных снарядов „Хеджехог“ боевыми частями с взведенным взрывателем; боевые торпеды заменили учебные торпеды „Марк-32“ — на торпедных аппаратах в средней части эсминца. Мы все на постах надели снаряжение по боевому расписанию. Посмотрев вниз с открытого мостика, я увидел пусковые установки „Хеджехог“ на торпедной палубе ниже мостика и смог разглядеть реактивные снаряды защитного цвета с желтой надписью „боевая взрывчатка“ и тупоносые, с насечкой, поблескивающие в смазке взрыватели. Именно тогда большинство из нас впервые краем глаза увидели настоящий снаряд „Хеджехог“, а не нарисованный на учебном плакате тренажера противолодочной войны в Ньюпорте».
В этот момент Шумков решился на отчаянный шаг. Неожиданно для американцев Б-130 описала полную циркуляцию и взяла курс прямо к побережью США. Не ожидавшие такой прыти от, казалось бы, загнанной субмарины, эсминцы сразу же отстали и потеряли лодку из поля зрения.
— Эх! Сейчас бы нам полный ход! — махнул в бессилии рукой Шумков. — А куда сейчас с разряженной батареей. Ползем, что краб по дну!
Вспомним, что перед выходом в море командир с механиком ставили вопрос о замене своей старой аккумуляторной батареи, прекрасно понимая, что на ней много не наплаваешь. От них тогда лишь отмахнулись. И вот теперь «былое недосмотрение» выходило подводникам боком. Вспоминает командир БЧ-5 капитан 1-го ранга в запасе В. Паршин: «При всплытиях и попытках подзарядки аккумуляторной батареи в ночное время из-за высокой температуры забортной воды и воздуха температура электролита батареи очень быстро достигала предельных норм, при которых зарядку необходимо прерывать или проводить меньшим током более длительное время, которого нам и так не хватало из-за большой насыщенности американских ПЛО. Емкость заряженной батареи же очень быстро снижалась из-за ее большого срока службы, а это в свою очередь сильно ограничивало возможности нашего маневрирования и скрытности».
Из книги Питера Хухтхаузена «Октябрьскя ярость»: «Утро, среда, 31 октября 1962 года. 480 миль юго-восточнее Бермудских островов. Проделав часть пути в компании с „Блэнди“, капитан 2-го ранга Шумков почувствовал себя уверенно, зная, что кто бы ни был командиром эсминца, он во всех ситуациях действовал корректно, был внимателен в соблюдении мер безопасности и настырен в преследовании. Теперь лодка находилась на поверхности и, из-за поломок, обладала ограниченными возможностями только одного дизеля, дававшего пониженный уровень мощности на выходе; лодка шла на скорости всего полтора узла, что было явно недостаточно для того, чтобы оторваться от американских сил.
„Блэнди“ имел возможность быстро получить авиационную поддержку. Несколько раз, при увеличении волны, эсминец увеличивал дистанцию до двух тысяч метров, оставаясь слева и сзади от кормы „Б-130“. Шумков был уверен, что это делалось для того, чтобы эсминец мог держать их в зоне хорошей радиовидимости своего радиолокатора при плохой визуальной видимости при шквалистом ветре. Американцы теперь наверняка были в курсе того, что на лодке имеется какая-то механическая проблема, но Шумков был уверен, что всей серьезности их положения они не понимали. Шумков постарался не передавать никаких сообщений, которые могли бы быть использованы для выяснения подробностей поломки дизелей. Связист Шумкова уже сорок два раза передавал на коротких волнах кодированный доклад об обстановке, и только потом получил подтверждение в приеме телеграммы из Москвы.
Сначала это было всего лишь квитанция в приеме телеграммы без каких-либо указаний. Потом, через сорок восемь часов, в течение которых лодка шла куром на северо-восток со скоростью полтора узла, „Б-130“ получила приказание осуществить рандеву со спасательным буксиром СС-20 „Памир“. Они позже узнали, что ГШ ВМФ продолжал включать приказания для „Б-130“ во все боевые телеграммы для остальных лодок бригады, тем самым держа лодки в неведении относительно истинного местоположения и действительного состояния лодки Шумкова. Дубивко, командир „Б-36“ и приятель Шумкова, на самом деле считал тогда, что „Б-130“ действует совсем рядом с назначенным его лодке районом патрулирования. Это могло кончиться совсем плохо для Дубивко, потому что, когда лодка Дубивко имела пассивный гидролокационный контакт, то они сочли этот контакт лодкой Шумкова. Гораздо позднее Шумков узнал, что еще немного — и это бы дорого обошлось Дубивко, когда его лодку под РДП первый раз обнаружил ЭМ ВМС США „Чарльз П. Сесил“.
Шумков никогда не понимал до конца, по каким причинам (помимо, наверное, соображений безопасности), Москва держит в неведении остальные лодки. Естественно, в бригаде знали, где они находились, и единственным объяснением включения их в приказы бригады было стремление заставить американцев поверить, что в районе действует больше подводных лодок, чем их было на самом деле. В течение суток, последовавших за всплытием „Б-130“, „Блэнди“ был ее единственным спутником, не считая эпизодических прилетов базовых патрульных самолетов дальнего действия. Этими самолетами были, как правило, „P2V“ с базы авиации ВМС в Джексонвилле, штат Флорида.
Утром следующего дня состав компании, сопровождающей советскую подводную лодку, увеличился.
— Командир, шумопеленгаторы дают контакт на пеленге один восемь ноль, — пропел оператор гидролокатора.
Шумков в это время находился на штурманском мостике; он разрешил экипажу отправлять наверх, в рубку, одновременно трех человек, чтобы они глотнули свежего воздуха, и, если повезет и налетит шквалистый ветер с дождем, постояли под теплыми струйками.
— Понял. Доложите данные по допплеровской станции.