Неизвестные страницы истории советского флота
Шрифт:
После того как Главный штаб ВМФ отменил прорыв бригады подлодок на Кубу в связи с изменившейся политической ситуацией, Б-4, как и другие лодки, заняла указанную ей боевую позицию, на которой оставалась ровно месяц. А затем была команда поворачивать домой.
Из воспоминаний бывшего командира бригады капитана 1-го ранга в отставке Н. Агафонова: «Особенно в тяжелом положении оказалась Б-130. На помощь ей были направлены корабли Северного флота. Всплыв в окружении кораблей ВМС США, подлодка подверглась их наглым выходкам: над лодкой свистели пулеметные очереди, на нее были развернуты артиллерийские орудия, торпедные аппараты… а с палуб кораблей неслась грязная брань, усиленная громкоговорящей аппаратурой, гремела музыка оркестров, личный состав кораблей принимал самые неприличные позы…»
Живыми
Путь обратно был тоже нелегким. В океане бушевали зимние шторма, и измученные экипажи несли ходовые вахты на пределе сил. Из воспоминаний бывшего командира Б-36 капитана 1-го ранга в отставке Дубивко: «Возвращение было также сложным и осуществлялось скрытно. Полученные навыки в борьбе с американскими силами ПЛО позволили успешно преодолеть все противолодочные рубежи еще раз, несмотря на то, что теперь все они были значительно усилены. К сожалению, в Норвежском море у нас закончилось дизельное топливо, и оставшийся путь мы шли на масле с водой. В районе Лофотенских островов к нам, правда, подошел заправщик, однако из-за штормовой погоды шланги на лодку завести так и не удалось. А на подходе к Кольскому заливу закончилось и масло. В базу мы входили уже на электромоторах…»
Одна за другой подводные лодки прибывали в Полярный, швартуясь к родным причалам. Корпуса субмарин в пятнах ржи, вмятинах ясно говорили, что им довелось перенести. Шатаясь от усталости, сошли на причалы экипажи, сошли гордо, с высоко поднятыми головами. Их совесть была чиста — они выполнили свой нелегкий долг перед Родиной. Наверное, все же подводники ожидали, что сделанное ими будет оценено по достоинству. Но, увы, этого не произошло. Вместо слов благодарности они услышали иное…
Вспоминает командир флагманской Б-4 капитан 1-го ранга в отставке Р. Кетов: «Вернулись лодки под самый Новый год. Никто их не встречал. Сами высадились на пирс и ошвартовались. Дальше началась история в духе Швейка и Чонкина. „Нет, — говорят, — вашей бригады, она расформирована“. Экипажи три месяца по-человечески не жравши, не пивши, немытые. Моряки в панамах, тапочках и шортах. А на улице мороз 15 градусов. Просим: „Дайте хоть помыться на плавбазе, хоть обогреться!“ Не пускают. Даже спецоружие выгрузить не можем.
Какой-то умник нашелся, ляпнул: мол, ваше место базирования на Кубе, вот и отваливайте туда. Пошутил, конечно. А мы в ответ на имя командующего отправили телеграмму: готовимся к возвращению на Кубу. Хулиганство, конечно, но сработало. Через два часа подходит катер „Альбатрос“ с высокими чинами на борту. Дали „добро“ переселиться на плавбазу…»
Из воспоминаний бывшего командира Б-36 капитана 1-го ранга в отставке Дубивко: «На другой день после возвращения в базу был вызван на комиссию по разбору похода. Меня обвинили в нарушении скрытности при встрече с эсминцем РЛД, неуверенных действиях при этом и преднамеренном выходе из позиции, когда ее занял вертолетоносец „Тетис Бей“. Все мои разумные доводы отметались, комиссия искала только недостатки. Положительные результаты наших действий не видели или не хотели видеть, искали только ошибки. У меня создалось впечатление, что проверяющие были нацелены только на поиски негативных сторон похода. А мы? Мы были рады, что вернулись живыми и здоровыми. А что ситуация была критической, подтвердил член военного совета Северного флота контр-адмирал Сизов, сказавший на встрече с офицерским составом наших лодок: „Мы живыми вас не ждали!“ Эту фразу может подтвердить и капитан 1-го ранга в отставке Ю. Жуков, также бывший на этой встрече».
А вот впечатления о встрече в Полярном бывшего командира бригады капитана 1-го ранга в отставке Н. Агафонова: «Сразу же с прибытием подводных лодок в базу на 69-ю бригаду подводных лодок из Москвы нагрянула с проверкой комиссия, возглавляемая контр-адмиралом П. К. Ивановым, состоящая из офицеров оперативного управления, разведки, боевой подготовки и тыла ВМФ… Что называется, по свежим следам комиссия проверила результаты похода 69-й БПЛ, составила акт проверки и представила доклад ГК ВМФ. Дальше последовали доклады министру обороны и ЦК КПСС. Затем последовали поездки по флотам представителей боевой подготовки ВМФ с разбором действий 69-й БПЛ. Акцент был сделан на нарушение скрытности плавания и гораздо меньше на анализ обстановки при этом. Обвинения шли, в основном, в адрес командиров лодок, а вопросы управления подлодками упускались из виду. Не принималось в расчет и то обстоятельство, что подводные лодки постоянно были вынуждены форсировать движение в океане на большой скорости, всплывать в надводное положение, чтобы, идя под дизелями, вовремя пройти жестко определенные рубежи на маршруте… Не раз впоследствии мне приходилось слышать такое расхожее выражение в наш адрес: „Печальной памяти поход 69-й БПЛ“. Таков был итог и оценка. Тем не менее, на мой взгляд, хотя этот поход не принес кому-то славы, однако открыл глаза на многие обстоятельства».
Расправу с подводниками прекратил лишь прибывший в Полярный командующий Северным флотом адмирал В. А. Касатонов. По его приказу лодки сразу же поставили на все виды довольствия, а экипажи были немедленно отправлены в отпуска. Распорядился Касатонов, несмотря на негативную деятельность московской комиссии, представить ему списки отличившихся подводников на награждение. Имел командующий и несколько нелегких разговоров по телефону с главкомом. И, несмотря на начальное негативное отношение Горшкова к участникам похода, Касатонов все же сумел убедить его в том, что подводники выполнили свой долг с честью и достойны не осуждения, а наград. И поэтому, когда в Москву вернулась посланная для поиска негативов комиссия и на стол главкома лег проект разгромного приказа, то Горшков подписывать его не стал, а поверх написал размашисто: «В тех условиях обстановки командирам ПЛ было виднее, как действовать, поэтому командиров не наказывать».
Впоследствии Касатонову удалось всеми правдами и неправдами добиться и того, чтобы некоторые подводники все же были удостоены правительственных наград. Так, были награждены орденом Красной Звезды командир Б-4 Р. Кетов, мичман старшина команды гидроакустиков Б-36 и некоторые другие.
Тем временем по приказу министра обороны в Москву были вызваны командиры лодок и начальник штаба 69-й бригады. Находившегося в отпуске комбрига Агафонова из отпуска не вызывали.
Как происходила встреча вернувшихся из похода подводников с руководством Министерства обороны, видно из рассказов непосредственных участников встречи.
Бывший командир подводной лодки Б-36 капитан 1-го ранга в отставке А. Дубивко: «Через непродолжительное время все командиры лодок, участники похода, были вызваны в ГШ ВМФ для доклада о походе министру обороны. Маршал Малиновский был болен, и на коллегии Министерства обороны нас заслушивал маршал Гречко. Я выступал последним, после перерыва. Во время выступления других командиров я обратил внимание, что маршал Гречко никак не мог понять, почему подводным лодкам нужна была зарядка и для чего они всплывали. У меня создалось впечатление, что он думал об атомных лодках, которые в тот момент только осваивались на Северном флоте. Ко мне в перерыве подошел маршал Баграмян и посоветовал в своем докладе остановиться больше на вопросах связи. Так я и сделал. Доклад не вызвал никаких неудовольствий. Никаких разносов и упреков во время коллегии ни к кому не было. Только на второй день проговорился начальник Третьего отдела оперативного управления Генерального штаба контр-адмирал Игнатьев, что после наших докладов маршал Гречко сказал: „Лучше я бы утонул, чем всплыл“».
Более эмоционально вспоминает о своем визите в Москву бывший командир подводной лодки Б-4 Р. Кетов: «…3 января меня, Архипова, Дубивко и Шумкова вызвали к Главкому ВМФ Горшкову. Сергей Георгиевич сообщил, что завтра мы будем на докладе у Никиты Сергеевича. К нему, дескать, надо готовиться. И начали нам указывать, что говорить, а что нет. Потом Горшков устроил нам экзамен. Но встреча с Хрущевым не состоялась. Однако нас ежедневно вызывали в Главный штаб, где постоянно вносили уточнения в сценарий. В итоге получилась история, мало соответствовавшая действительности.
Во второй половине января нас вызвали на совещание в Министерство обороны. Его вел первый заместитель министра обороны маршал Гречко. С ним первый зам. главкома адмирал Фокин и капитан 1-го ранга Сергеев из Главного штаба. В зале полно народу. Большинство — сухопутные и авиационные генеральские чины. Тут же два дядечки в гражданском — из аппарата ЦК КПСС. Один из них, с двумя Звездами Героя Советского Союза на пиджаке, подошел к нам и приободрил: „Не волнуйтесь. Вся эта заваруха устроена для того, чтобы выбить больше денег для ВВС. Маршал Вершинин хочет добиться выделения дополнительных средств для обороны Заполярья с воздуха“. Началось заседание.