Неизвестные Стругацкие От «Страны багровых туч» до «Трудно быть богом»: черновики, рукописи, варианты.

Бондаренко Светлана Петровна

На аэродроме Николаю и Жилину сказали, что командир фотонного планетолета первого класса „Тахмасиб“ Алексей Петрович Быков остановился в гостинице, восьмой этаж, номер такой-то. Через четверть часа Николай постучал в дверь номера такого-то. „Войдите“, — сказал скрипучий неприветливый голос. Жилин кашлянул и переложил чемодан в другую руку. Они вошли. Просторная комната с голубыми стенами и желтым потолком вся мягко светилась в ярком утреннем солнце. Посередине комнаты стоял с полотенцем в руках Алексей Петрович, мокрый, взъерошенный, в красивом шелковом халате. Он

ничуть не изменился с тех пор, как я видел его в прошлый раз. Наверное, и с тех пор, как его впервые видел отец.

Он совершенно не меняется. Такой же рыжий, такой же красный, такой же сердитый и такой же добрый. И у него по-прежнему круглый облупленный нос, и он по-прежнему втягивает голову в плечи. Алексей Петрович уставился на вошедших маленькими круглыми глазками и сдвинул брови, похожие на зубные щетки.

— А, — сказал он скрипучим голосом. — Борт-инженеры. Наконец-то. Ну, здравствуйте.

Он бросил полотенце на спинку кресла, подошел к Николаю, обнял, на секунду прижался холодной щекой к его щеке.

Затем он протянул руку Жилину.

— Я ждал вас вчера вечером, товарищи, — сказал он.

— Мы задержались в Ашхабаде, — поспешно сказал Николай. — Я не мог уйти в первый рейс, не повидав Антонину Николаевну. Антонина Николаевна велела вам кланяться, дядя Леша. И Володя, и Верочка.

Алексей Петрович хмыкнул и стал смотреть в сторону. Все же ему удалось не улыбнуться.

— Ты у нее любимчик, — объявил он. — Ладно. Располагайтесь здесь, я оденусь.

Он вышел в соседнюю комнату, а Николай и Жилин уселись на диван. На диване переплетом вверх лежала раскрытая книга. Николай поглядел на заголовок. „Структуры отражающих слоев“. Он засмеялся и подмигнул Жилину. Жилин сидел прямо, расставив ноги и уперев руки в колени. Что-то в его лице напоминало лицо Алексея Петровича, и Николай опять засмеялся. Жилин искоса взглянул на него и тоже улыбнулся широким ртом.

— Между прочим, — сказал из соседней комнаты Алексей Петрович. — Есть две новости.

— Первая? — сказал Николай.

— Ляхов четвертого октября стартует в АСП.

— Мы уже знаем об этом, дядя Леша, — сказал Николай.

— Хорошо получилось, правда? В день пятидесятой годовщины первого спутника — первый пилотируемый старт в межзвездное пространство. И опять русские.

— А вторая новость? — спросил Николай.

— Вторая новость не столько важная, сколько удивительная. — Алексей Петрович вышел в гостиную, застегивая пилотскую куртку. — Кангрен нашел на Меркурии развалины.

— Что нашел?

— Какие-то развалины. Каменные плиты, скрепленные металлическими брусьями, или что-то в этом роде.

Николай сказал с досадой:

— Что-то в этом роде… Неужели это вам не интересно, дядя Леша?

Алексей Петрович прищурил правый глаз и высоко вздернул бровь над левым.

— Конечно, интересно, — сказал он. — Я же говорю: удивительная новость. Да я сам толком ничего не знаю. Ляхов получил из Фернбекса фотограмму и рассказал мне. Подробности будут опубликованы. Ну-ка, дай мне посмотреть на тебя хорошенько.

Николай встал, улыбаясь.

Жилин тоже встал, переступил с ноги на ногу и сел.

— Да, — сказал Алексей Петрович. — Борт-инженер. Сколько тебе уже?

— Двадцать три, дядя Леша.

— Да… Двадцать три. А давно ли мы… Да, поглядел бы покойный Анатолий Борисович… Ну, ладно. Будем завтракать.

— Мы позавтракали в самолете, дядя Леша, — сказал Николай.

Алексей Петрович огорчился.

— Свинтусы, — сказал он. — Право, свинтусы. Может быть, еще раз позавтракаете?

— Честное слово, дядя Леша, — сказал Николай.

— Мы сыты, Алексей Петрович, — сказал Жилин.

— Ну и черт с вами, — сказал Алексей Петрович. Он подошел к буфету-автомату, нажал несколько кнопок и достал из буфета поднос. На подносе был хлеб, винегрет, горячая телятина и графин с фруктовым соком. Алексей Петрович поставил поднос на стол и сказал: — Черт с вами. Ну, рассказывайте, что там у вас в Школе.

Николай стал рассказывать про Школу, а Алексей Петрович с аппетитом кушал, одобрительно кивая и поглядывая в окно, где на горизонте, за сверкающим полем ракетодрома, темнели в белесой дымке исполинские треугольные силуэты ионолетов.

— А скажи мне, Коля, — сказал он вдруг. — Какова температура первичной рекристаллизации стандартного отражателя?

Николай помолчал и ответил:

— Сто пятьдесят тысяч плюс-минус три тысячи градусов.

— Правильно, молодец, — похвалил Алексей Петрович.—

Правильно, как таблица логарифмов. Температура низкая. А что вам в Школе говорили относительно траекторий в поле Юпитера?

— „В поле Юпитера надлежит идти по возможности вне плоскости системы спутников, усилив противометеоритное наблюдение и держась не ближе ста тысяч километров от поверхности Юпитера“.

— Правильно, — сказал Алексей Петрович. — Золотые слова. Найди это место и загни страницу, как говорил капитан Катль.

В соседней комнате замурлыкал видеофон. Алексей Петрович залпом допил сок, приложил к губам салфетку и вышел.

Николай и Жилин поглядели друг на друга. Жилин пожал плечами.

— Слушаю, — раздался голос Алексея Петровича. — Да, я Быков, командир „Тахмасиба“. Что? Очень приятно, здравствуйте. Так… И чем я моту помочь?.. Нет, этого я сделать не могу.

Не имею права… Послушайте, господин… э-э… господин Маки… Нет, это исключено. Можете обратиться в Комитет межпланетных сообщений… Да… Нет… Передайте господину профессору мои наилучшие пожелания и прочее. Саёнара.

Когда Алексей Петрович вернулся в гостиную, лицо его было краснее обыкновенного, а в стиснутые губы бились невысказанные слова. Он убрал поднос, сел в кресло и некоторое время молча глядел на Жилина и Николая.

— Вот как, — сказал он наконец. — Господин Быков, профессор в настоящее время весьма занят и настоятельно просит отложить старт на двое суток. Вот как.

— Какой профессор? — спросил Николай.

— Профессор Сусуму Окада. Он должен лететь с нами. Звонил его секретарь. Но я не отложу старт ни на сутки. Я стартую точно в шесть ноль-ноль шестого.