Неизвестный фактор (Романы)
Шрифт:
Глава десятая
— Это ведь самый большой заповедник?
Тед приблизился ко мне, говорил он негромко, как будто разделял мои опасения. Эмрис шёл по середине дороги и немного сзади.
— Да, Анлав.
Я не думал, что нам нужно опасаться животных. Они держатся в самых диких местах заповедников. Впрочем, о мутантах, которые жили здесь, этого я сказать не мог. Анлав некогда был самой главной из горных лабораторий. Но это было несколько лет назад. Сокращение работ заставило на время перевести их центр в заповедник Пилав. Мы миновали поворот и увидели станцию рейнджеров. Подобно всем остальным постам, она сознательно была построена так, чтобы сливаться с местностью. Стены — из грубых необработанных камней. На крыше, как на обычном холме, растут тёрн и виноград, гараж прячется за кустами.
Я приложил ко рту руки и издал опознавательный крик. Мы с растущим нетерпением смотрели на дверь станции. Никакого ответа. Ничего не оставалось, как подойти в открытую. Если силовое поле включено, мы об этом вскоре узнаем. Предупредив мальчиков, я пошёл вперёд, вытянув руки. Животные, натыкающиеся на силовое поле, испытывают, как мне говорили, слабый шок. Я не знал, как оно подействует на человека. Но рука не встретила преграды, и я подошёл к полуоткрытой двери. С каждым шагом росло беспокойство. Анлав настолько важен, что на станции рейнджеров обязательно должны быть люди. Что здесь произошло? От моего прикосновения дверь распахнулась. Я осторожно переступил порог и оказался в главном помещении. Станция обычно состоит из трёх рабочих помещений, самое большое из них идёт во всю длину здания; кроме того, несколько жилых комнат с кухонным оборудованием. В глубине находятся небольшая лаборатория и кладовая. Я чуть не упал: по контрасту после яркого солнца глаза почти не видели. Запнулся обо что-то на полу. Включив фонарь, я увидел обрывки пластилистов, которые обычно используются для упаковки. Проведя фонарём по комнате, я увидел другие следы беспорядка. Стул оттолкнули так торопливо, что он упал на спинку, и теперь ножки его торчали, как стволы станнеров. На столе тарелки с засохшими остатками пищи. Коммуникатор выплёвывал ленту сообщений, пока она не кончилась и машина не остановилась. Стойка, в которой обычно держали станнеры, пуста. Что-то зашелестело, когда я подошёл. Пушистый зверёк выскочил из-под стола и метнулся в кладовку. Пост покинули не только внезапно, но и довольно давно.
Я поискал панель освещения и дважды провёл по ней рукой, чтобы свет был поярче. Тед из двери спросил:
— Никого нет?
Я осмотрел жилые помещения. Одежда висела на крючках, четыре койки аккуратно застелены. Уходившие не упаковали свои вещи. Я убедился в этом, заглянув в стенные шкафы: там висели мундиры, лежало бельё. В кладовой порядок, но на полу следы грабежа: изгрызенные контейнеры, рассыпанные и наполовину съеденные припасы. Из-под перевёрнутого мешка я услышал предупреждающее рычание.
— Ушли, — ответил я на вопрос Теда, пятясь из кладовой и не желая поворачиваться спиной, кто бы там ни прятался.
Есть маленькие зверьки, которые не кажутся несведущему человеку опасными, но их не стоит недооценивать.
— Ответ можно найти лишь в одном месте.
Я подошёл к столу, рядом с которым на полу лежало кольцо ленты. Я не мог судить о мощности коммуникатора Анлава, но мне показалось, что прошло не менее одного-двух дней, прежде чем машина перестала передавать никем не читаемую информацию. Лента покрыта кодом, но он простой, употребляется лишь для краткости. Я прочёл его без труда — обычные сообщения приборов, установленных на пастбищах и звериных тропах, о перемещении животных. Два сигнала тревоги о появлении хищников на пастбищах; обычно в таком случае высылались рейнджеры со станнерами.
— Коммуникатор, — указал Тед на другую установку.
Одним шагом я оказался возле неё. Взяв микрофон, я услышал шум включённой связи, который невозможно ни с чем спутать. Но других звуков не было. Я нажал клавишу экрана — он оставался тёмным. Никакой передачи не было.
— Вызывай! — Тед стоял рядом.
— Пока не надо. — Я опустил микрофон и нажал кнопку, отключающую связь. — Пока мы не узнаем больше…
Казалось, он будет спорить, но Тед кивнул.
— Можем встревожить тех, кому не нужно о нас знать.
— Именно. Давай поищем флиттер.
В гараже мы нашли наземную машину и хоппер. У машины был открыт капот, рядом в беспорядке лежали инструменты, как будто работавшего неожиданно куда-то вызвали. Тед подошёл посмотреть.
— Вставляли новый аккумулятор… он уже вставлен, только закрутить гайки.
Эмрис взобрался в хоппер и, прежде чем я смог остановить его, включил двигатель. Никакого ответа. Должно быть, обе машины оставлены именно потому, что в спешке оказались бесполезны.
— Вылезай! — прикрикнул я на Эмриса. — Помни, о чём мы говорили… не торопись. Если выберем хоппер, нас могут засечь на экране. Нет, передвигаться можно только в наземной машине, у неё есть искривляющее поле. А если тебе так уж хочется действовать, — добавил я, когда Эмрис, недовольный и нераскаивающийся, вылез из хоппера, — отправляйся к мосту и приведи всех. Скоро пойдёт дождь.
Яркое утро сменилось сумраком. По небу двигались тёмные тяжёлые тучи; казалось, концентрирующуюся в воздухе влагу можно пить. Когда Эмрис ушёл, я повернулся к машине. Тед прав: две трети работы уже проделаны. Оставались лишь некоторые соединения. И если больше никакого ремонта не требуется, к нашим услугам средство передвижения, гораздо более подходящее теперь, чем хоппер и флиттер. Хотя машина движется только по земле, она снабжена специальным полем, искажающим зрелище для постороннего наблюдателя. С включённым полем машина невидима. Она не может двигаться быстро, зато остаётся незамеченной; впрочем, на радаре слабый сигнал можно заметить. Машина служит для незаметного приближения к животным на открытой местности. Если беженцы с космических кораблей — наши недруги, такой транспорт им неизвестен.
— Закрой капот, — сказал я Теду. Пока дождь не кончится, мы ничего не сможем сделать. — Поторопим ребят.
Мы попали под дождь и вернулись на станцию насквозь мокрые. Я положил Дагни на одну из коек, и Тед быстро включил обогреватели. Затворив дверь, мы оказались укрытыми от непогоды даже лучше, чем на пещерной базе.
— Что здесь случилось?
Аннет смотрела на тарелки, на стул, который никто из нас не побеспокоился поднять, на связки ленты на полу.
— Персонал покидал станцию в спешке — не знаю, как давно. Давайте убедимся, что у нас нет незваных гостей.
Со станнером наготове я пошёл в кладовую. Предупредив всех, чтобы держались снаружи, я переключил оружие на минимум: зверёк под ящиком небольшой. Проведя парализующим лучом, я начал переворачивать ящики и корзины, пока не обнаружил добычу. Зверёк спал, задрав заострённое рыло. Это был инфлекс, лагерный воришка, не упускающий случая подкормиться возле людей. Впрочем, он не так безвреден, как кажется. Зверь оказался самцом, а у самцов в когтях есть желобки с раздражающим ядом. Я положил зверька на ящик и продолжал поиски. Кажется, он один. Показав ребятам его когти, я вынес зверька за дверь и положил под выступ крыши, который отчасти защитит его от ненастья. Свежий воздух и дождь быстро разбудят его. Аннет нашла коммуникатор и настроила его на волну порта. Я едва успел перехватить у неё микрофон.
— Что ты!.. — начала она яростно.
— Мы ведь договорились — не торопиться, пока не будем знать, — напомнил я.
— У нас нет времени подсматривать и подслушивать! — Она пыталась вырвать микрофон. — Необходимо доставить Дагни к врачу, и побыстрее. Если вызовем, за нами пришлют флиттер.
— Попробуй послушать. — Я подумал, что на неё подействует, если она не поймает ни одной передачи. — Фихолм — единственный посёлок по эту сторону гор. Попробуй его.
Я отдал ей микрофон и настроил шкалу. Если передача идёт, мы её услышим, даже если не располагаем направленным лучом. Слышался шум статического электричества, но никакой передачи. Я переключил на приём, готовый в любой момент прервать связь. Но до нас доносился только треск разрядов. Аннет наклонилась, чтобы прочесть, какую кнопку я нажал.