Неизвестный фактор (Романы)
Шрифт:
Странно было шаг за шагом спускаться в спокойную тишину Батта. Тишина подавляла — каждый неосторожный шаг мог вызвать катастрофу. Я часто останавливался и прислушивался, но ничего не слышал. Внутри даже шум ветра стих. Я спускался всё ниже и ниже, пока не оказался в главном зале, откуда видны были комната связи, гравитационный лифт и столовая, где мы ели так давно. Никого я не встретил. В столовой я впервые нашёл доказательство того, что Батт посещали. Как и на складах Фихолма, тут были следы торопливого обыска, хотя бессмысленных разрушений я не видел. Запас продуктов не уменьшился.
Следующая цель — комната связи. Тут беспорядка не было, и я не мог сказать, включали ли коммуникатор. Сам я не пытался это сделать. Подбежав к главному входу, я понял, что его открывали лазером и поэтому он снова не закрылся. Это нанесло удар по моим надеждам на безопасную базу, но этим мы займёмся позже. В крепости никого не было. По моему сигналу все вышли из хоппера, и мы вступили в Батт. Два дня мы работали, превращая его в крепость, какая была нам нужна. Я думал, Аннет станет возражать против ненужной траты времени. К моему удивлению, этого не произошло, хотя она посидела в комнате связи. Не сомневаюсь, она пыталась поймать какую-нибудь передачу.
Гравитационный лифт работал, хотя я ему не доверял. Мы нашли второй вход в подземный этаж крепости. Я искал его, потому что знал: машины, которыми пользовался Лугард, доставлены не в лифте. Из подземного склада открывался выход в одно из лавовых ущелий. Мы испытывали механизмы, пока не нашли один, который, вероятно, использовался, когда закрывали вход в пещеры. На нём был установлен лазер. С большим трудом его можно было перетащить для защиты входа в Батт. Прожжённую лазером главную дверь мы завалили, чем могли, затем с помощью лазера сплавили в единую пробку — теперь здесь была непроходимая стена. Входа с поверхности больше не было — только через крышу или через лавовое ущелье. Потребовалось бы массированное нападение, чтобы проникнуть внутрь. На складе оказалось множество припасов, в течение долгого времени мы ни в чём не будем нуждаться. На третью ночь я лежал в изнеможении, но с чувством безопасности, какого не испытывал с момента начала всех наших злоключений. Впрочем, долго наслаждаться этим чувством не пришлось. Подошла Аннет.
— Кинвет!
Она произнесла только одно слово, но с решимостью, в которой звучали и обещание, и угроза. И добавила:
— Я ничего не поймала — мы должны знать.
Конечно, она права. Но как мне хотелось теперь, когда мы близки к разгадке, оттянуть её.
Видя мои колебания, Аннет добавила:
— Если ты не пойдёшь, пойду я… даже в одиночку.
И я знал, что она выполнит своё обещание.
— Пойду.
Чувство безопасности исчезло. Как кратковременно оно было! Как будто на меня снова взвалили тяжесть, от которой я освободился.
— Если… если случилось худшее, — она смотрела не на меня, а куда-то вдаль, как будто не хотела, чтобы я заглянул ей в глаза, — есть порт и сигнал.
— Знаешь, Аннет, этот сигнал…
— Да, на него могут ответить через много лет! — В ней проглянула прежняя несговорчивая Аннет. — Но это шанс, которого мы не можем упустить. Кинвет и затем, если необходимо, порт. Но, Вир, не ходи один.
— Ты не пойдёшь, — возразил я.
— Не я, — к моему облегчению, согласилась она. — Но мы должны быть уверены в Кинвете, в портовом сигнале. Двое лучше одного. Тед…
— Но…
— Я знаю. Ты считаешь его старшим после себя, своим наследником, что ли. Конечно, он не Вир Коллис, как ты не Грисс Лугард. Но ты должен взять его именно по той причине, по какой хочешь оставить. Он следующий за тобой, лучший из нас.
Подумав, я решил, что она права, хотя не хотелось этого признавать. У Теда есть качества, которые позволят ему решить необходимую задачу, если со мной что-то случится. И то, что Аннет предвидела такую возможность, значило, что у неё нет прежней надежды, заставлявшей её так упорно стремиться в Кинвет. Но я ни о чём её не спрашивал: об этом лучше не говорить. Я потратил ещё день, чтобы убедиться, что Батт готов к защите. Аннет была этим недовольна. Затем мы ушли пешком — в этом я Аннет не уступил. Хоппер — последнее средство спасения для оставшихся в Батте. К тому же я считал, что лучше двигаться скрытно, хотя это удлинит путь. Лучшая наша защита — не попадаться на глаза.
Тропа, ведущая к Батту, сильно заросла. Ею не пользовались десять лет, всё передвижение осуществлялось во флиттерах и хопперах. Но она достаточно заметна, заблудиться невозможно. С собой мы взяли лёгкие рюкзаки и станнеры с запасными зарядами. Я обыскал всю крепость в надежде найти более мощное оружие. Но, как и на пещерной базе, его не было: должно быть, унесли с собой уходившие войска. Последним моим делом в Батте было снять лазер, которым мы заварили дверь, с большими усилиями перетащить его на крышу и закрепить для обороны. Не думаю, чтобы это понравилось Аннет; вряд ли она станет им пользоваться, даже в чрезвычайных обстоятельствах. Впрочем, кто знает, как поведёт себя человек, глядящий в лицо смерти?
Мы шли по дикой местности, почти такой же запущенной, как в заповеднике, но к полудню встретили одинокую ферму. Здесь ещё одна трагедия. Как и на станции мутантов, в загонах оставался скот. Животные почти все погибли. Мы освободили двух ещё живых тягловых животных — они съели всю траву в своих загонах, — накормили, напоили их и выпустили на волю. Я подумал, что если на обратном пути найдём, хорошо бы прихватить их с собой.
Что же касается мелкого скота и птицы, им уже нельзя было помочь. Дом был пуст, и мы не знали, что случилось с хозяином и его семьёй. Грабители в доме не побывали. Мрачное начало, у которого нет и не может быть светлого конца. Мы поплелись дальше, придерживаясь, насколько можно, дороги. Она нужна была нам, как связь с безопасным прошлым, с цивилизацией Бельтана.
Мы почти не разговаривали, пока Тед не выпалил:
— Ты думаешь, все… все погибли, Вир?
— Возможно.
— Беженцы тоже?
— Те, что в хоппере, были мертвы. Наверно, высвободили нечто, с чем не справились.
Тед остановился и посмотрел мне в глаза.
— Нам лучше… всё узнать?
— Придётся.
Положение Теда в Кинвете было почти таким же, как моё. Его родители погибли в неудачном лабораторном эксперименте, воспитывался он в семье Дрексов, родственников отца. Близких не потерял, но это не значит, что он был так же далёк ото всех, как я. Он ведь не относился к семье работника службы безопасности.
— Ты прав, — неохотно согласился он. — И что же мы будем делать, если это правда? Да, знаю, включим портовой сигнал. Кто знает, когда его услышат?
— Корабельный закон, — коротко ответил я.
— Корабельный закон? — повторил он. Потом понял. — А, ты имеешь в виду правило космических кораблей. Создадим колонию, как если бы высадились на необитаемой планете. Но мы ведь не уцелевшие после кораблекрушения.
— Очень похоже на то. И у нас для начала есть больше, чем у переживших кораблекрушение. Нам принадлежит всё, что здесь осталось. Это наше — без всякого сомнения.