Неизвестный Кафка
Шрифт:
3.76. Добрые идут в ногу. Прочие, не зная о них, пляшут вокруг них в плясках времени.
3.77. Злу нельзя заплатить в рассрочку — и это без конца пытаются делать.
Можно было бы представить, что Александр Великий, несмотря на военные успехи своей юности, несмотря на отличную, обученную им армию, несмотря на силу, направленную на изменение мира, которую он в себе чувствовал, мог остановиться у Геллеспонта и никогда его не перейти — и не под действием страха, нерешительности, слабоволия, а под действием земной тяжести.{44}
3.78.
3.79.
Содержания я не знаю, ключа я не имею, слухам я не верю, все это понятно, ведь это — я сам.3.80. 25 ноября.
3.81. Путь бесконечен, тут ничего не отнять и ничего не прибавить, и все-таки каждый прибавляет к нему еще свой детский аршин. «Разумеется, ты должен пройти еще и этот аршин пути, это тебе зачтется».
Страшный суд отделен от нас только нашим понятием времени, а ведь это, собственно говоря, военно-полевой суд.{45}
3.82. 26 ноября. Тщеславие уродует и, значит, вообще говоря, должно было бы умерщвлять себя; вместо этого оно лишь уязвляет себя и становится «уязвленным тщеславием».
3.83. Несоразмерности этого мира, кажется, носят лишь количественный характер; это утешительно.{46}
3.84. Вечер. Опустить на грудь голову, полную отвращения и ненависти. Конечно, но что если тебя схватили за горло и душат?{47}
3.85. 27 ноября. Читать газеты.
3.86. Мессия придет, как только станет возможен самый необузданный индивидуализм веры, — никто такой возможности не уничтожит, никто такого уничтожения не потерпит, и, следовательно, могилы раскроются. Возможно, в этом и заключается христианское учение — как в фактической демонстрации (индивидуалистического) примера, которому надлежит следовать, так и в символической демонстрации воскресения посредника в отдельном человеке.
3.87. Верить значит: освобождать в себе неразрушимое или, вернее: освобождать себя, или, вернее: быть неразрушимым, или, вернее: быть.
3.88. Праздность — мать всех пороков и дочь всех добродетелей.
3.89. Гончие еще играют во дворе, но дичи не уйти, как ни мчится она уже сейчас по лесам.
Смешно ты захомутался для этого мира.
Чем больше лошадей ты запряжешь, тем быстрее пойдет — не вырывание блоков из фундамента, что невозможно, а обрывание ремней и, вместе с тем, — пустая веселая поездка.{48}
3.90. Разные формы безнадежности при разных остановках в пути.
3.91. Слово «sein» имеет в немецком языке два значения: «быть» и «принадлежать ему».{49}
3.92. 2 декабря.
3.93. Они были поставлены перед выбором: стать королями или королевскими вестниками. Все по-детски захотели стать вестниками. Поэтому существуют одни только вестники, они носятся по свету и, поскольку королей нет, от себя выкрикивают друг другу ставшие бессмысленными известия. Они бы с удовольствием покончили с этой жалкой жизнью, но не решаются, поскольку давали присягу служить.{50}
3.94. 4 декабря. Бурная ночь, утром телеграмма от Макса, перемирие в России.
3.95. Мессия придет только тогда, когда уже не будет нужен; он придет только на следующий день после того, как будет возвещен его приход; он придет не в последний день, а в самый последний.
3.96. Верить в прогресс не значит верить в то, что какой-то прогресс уже произошел. Это не было бы верой.
А. — виртуоз, чему свидетель — небо.{51}
3.97. 6 декабря. Забой свиней.
3.98. Три действия: посмотреть на себя как на что-то незнакомое, вид забыть, взгляд сохранить.
Или — только два, ибо третье включает второе.
3.99. Зло это звездное небо добра.
3.100. 7 декабря.
3.101. Человек не может жить без длительного доверия к чему-то неразрушимому в себе, причем как это неразрушимое, так и это доверие могут длительно оставаться скрытыми от него. Одно из возможных проявлений того, что они остаются скрыты, — вера в некоего персонального бога.{52}
3.102. Небо немо, оно — лишь эхо немоты.
3.103. Посредничество змея было необходимо: зло может соблазнить человека, но не может стать человеком.{53}
3.104. 8 декабря. Постель, запор, боль в спине, вечернее раздражение, кошка в комнате, разбитость.
3.105. В дуэли между тобой и миром будь секундантом мира.
Ни у кого нельзя красть победу — даже у мира.
Нет ничего, кроме духовного мира: то, что мы называем чувственным миром, — это зло в духовном мире, а то, что мы называем злом, — это лишь необходимость момента нашего вечного развития.
Самым сильным светом можно разъединить этот мир. Для слабых глаз он приобретает прочность, для слабейших у него появляются кулаки, а под взглядом еще более слабых он становится стыдлив и раздавливает того, кто смеет в него всматриваться.
Искать минимальную меру обмана, оставаться в пределах обычного, искать высшую меру — все предательство. В первом варианте предаешь добро, желая слишком легко его приобрести, и зло, предлагая ему слишком невыгодные условия для борьбы. Во втором варианте предаешь добро тем, что фактически не стремишься к нему даже в земном. В третьем варианте предаешь добро, удаляясь от него как можно дальше, и зло, надеясь предельным его увеличением сделать его бессильным. Таким образом, в силу вышеизложенного следует предпочесть второй вариант, поскольку добро предаешь всегда, зло же в этом варианте — по крайней мере внешне — не предаешь.