Неизвестный Камов. Гений вертикального взлета
Шрифт:
На аэродроме за полетом наблюдали ведущие работники КБ и сам главный конструктор. Вот вертолет вошел в крутое планирование. Но что это? Он резко падает…
У всех перехватило дыхание. Камов судорожно сжал руки.
Рассказывает бортмеханик Виктор Маденов:
«А дело было так. На высоте две тысячи пятьсот метров, как записано в задании, Евгений Иванович выключил оба двигателя. Секунды через полторы обороты несущих винтов сократились наполовину, и вертолет резко устремился к земле. Пришлось сбросить «шаг-газ» больше нормы. Винты раскрутились выше номинала процентов на двадцать, вертолет стремительно
— Прыгаем? — спросил я, но в ответ услышал твердое:
— Нет.
Меняя общий шаг, манипулируя управлением, Ларю-шин снизил скорость падения вертолета и на авторотации вывел машину на посадку, но до взлетной полосы запаса высоты у нас не хватило, мы снизились на вязкую песчаную почву, на передние ноги. Еще мгновение — вертолет начнет кувыркаться. И все будет кончено…
Но Ларюшин рычагом общего газа сумел выровнять вертолет у приближающейся земли, обороты двигателя несколько замедлились, и мы сели на задние колеса. Но скорость была еще высока, стойки шасси не выдержали и подломились, однако машина уже двигалась на передних колесах. Когда вертолет остановился, Евгений Иванович сказал мне спокойно, как будто и не было аварийной посадки:
— Тормоз шасси не работает, посмотри завтра.
Я выглянул из кабины:
— Какой там тормоз! У нас и самого шасси-то нет.
— Я виноват, — произнес Ларюшин.
— В чем? — удивился я. — Вы же спасли опытный вертолет да и наши жизни.
— Не надо было соглашаться совмещать в одном полете несколько заданий».
В этом эпизоде весь Ларюшин — его мгновенная реакция, выдержка, самоанализ. Все эти качества неоднократно проявлял Евгений Иванович. Он стремился «выжать» из машины все и даже немного больше того, на что она рассчитана. Чаще других доверяли ему впервые поднимать новые опытные машины.
Евгений Иванович при всей своей сдержанности был очень эмоциональным, вспыльчивым. Иногда он мог быть резок в беседе, но то, что он говорил, всегда было справедливо. Особенно когда дело касалось техники.
Вот выдержка из личного дела Ларюшина:
«Впервые в отечественном вертолетостроении, — отмечалось в характеристике, — тов. Ларюшин провел в полетах большой комплекс испытаний лопастей на флаттер, определив границы его возникновения…» Слово «впервые» названо в документе не менее десяти раз.
Вот что рассказал о себе Евгений Ларюшин в одном из интервью:
«Моя летная жизнь в КБ Камова началась с Ка-15. Он поразил меня своей маневренностью. На нем можно было выполнять элементы высшего пилотажа, горки, боевой разворот, повороты на горке. Нам, летчикам, очень хотелось сделать петлю Нестерова, и получилась бы она, хотя это и очень рискованно. Но главный конструктор категорически запретил ее выполнять, и нам пришлось отступить. Только Олег Яркин продолжал мечтать и надеялся, что он ее все же сделает…
Ничего особенного в моей работе нет. Просто испытываю вертолеты, или, как говорят, даю им путевку в жизнь. Вот и все».
Через два дня после этого короткого интервью Герой Советского Союза, заслуженный летчик-испытатель Евгений Иванович Ларюшин погиб при испытании вертолета нового поколения.
Июль. Ясное раннее утро. Безветренно. На летно-испытательном комплексе идет напряженная
Но сегодня день необычный. Назначен первый вылет новой машины [16] . И это обязывает быть особенно внимательным не только летчика, но и весь наземный экипаж, весь ЛИК. Специалисты еще раз все тщательно проверили. Правда, десять дней назад вертолет «опробован» на висение, а неделю спустя — в подлете над полосой. И тогда у летчика Бездетнова не было замечаний, но сегодняшний полет — это совсем другое.
Герой Советского Союза, заслуженный летчик-испытатель Николай Бездетное в летной комнате, просит ему не мешать, он настраивается на полет. На ЛИКе часто повторяют его слова: «Прежде чем въехать в незнакомый двор, подумай, как будешь выезжать из него».
16
Речь идет о вертолете КА-50. Когда писалась эта книга, он еще был строго засекречен (Прим. ред.).
Вот и сейчас он проигрывает в сознании предстоящий полет. Продумывает, как будет выходить из сложного положения, если вдруг окажется в нем. Возможно, поэтому он всегда предвидел возникновение аварийной ситуации, вовремя предотвращал ее…
Ведущий инженер по испытаниям передает полетный лист Сергею Викторовичу Михееву. Главный конструктор подписывает его.
Бездетнов направляется к вертолету. Светло-голубая элегантная машина с вытянутым фюзеляжем своими обтекаемыми аэродинамическими формами напоминает самолет. Многое в ней изменилось по сравнению с ее предшественниками. Появилось убирающееся шасси, непривычное хвостовое оперение. Неизменным осталось одно — соосная схема. Вертолет задуман, спроектирован и построен уже без Камова. Конструкция эта вполне отвечает последним требованиям, предъявленным к такого рода винтокрылым аппаратам. Внешне создатели вертолета спокойны. Перебрасываются репликами, шутят. Но они, конечно, сильно волнуются.
8 часов 20 минут.
Бездетное в кабине. Все внимание — на приборную доску. Включил двигатели. Как бы нехотя начали вращаться в разные стороны несущие винты. Вот лопасти замелькали быстрее, быстрее, их уже не видно.
Вертолет на несколько мгновений завис в воздухе, быстро поднялся на пятьдесят метров и перешел в горизонтальный полет. Машина послушна летчику. Он делает над аэродромом большой круг, красиво идет на посадку.
Первый полет, как и запланировано, длился всего десять минут. Но Николай Павлович и за это время сумел заметить в характере вертолета многие особенности.
Машина четко приземлилась. Замолкли двигатели, успокоились мятущиеся лопасти. Летчик вышел из кабины, его подхватило множество рук. Подброшенный вверх, он вновь оказался в воздухе…
Бездетнова качали в знак благодарности не только за первый вылет, но и за артистизм, с которым Николай провел полет. А ведь в первом вылете всегда есть доля риска, иногда немалая. Записи контрольной аппаратуры будут расшифрованы позже. Но никакой прибор не расскажет того, что увидел в полете думающий и наблюдательный летчик, такой, как Николай Бездетнов.