Неизвестный солдат
Шрифт:
Когда артиллерийская подготовка закончилась, снова раздался бойкий треск пехотного орудия, и вслед за ним можно было расслышать протяжные крики.
– Вторая пошла в атаку, – прошептал кто-то сдавленным от волнения голосом.
Прапорщик Карилуото лежал за кочкой и, задыхаясь, повторял запавшую ему в душу строчку какого-то стихотворения: «В первом ряду… в первом ряду…» Продолжить: «Ты падешь, как герой» – он не смел и без конца повторял одну и ту же фразу.
Соседний взвод пришел в движение. Карилуото вскочил и скомандовал:
– Четвертый
Он заставил себя побежать, и солдаты последовали за ним. Пробежали они недалеко – в чахлых соснах стало посвистывать: пи-у, пи-у… пи-у…
Эти короткие злобные звуки заставили солдат броситься на землю. Карилуото пробежал еще несколько шагов, и тоже укрылся за кочкой. Задыхаясь, он крикнул:
– Вперед! Не останавливаться! Под огнем не залегать!… Постараться застать врасплох!…
Никто не поднялся, и он тоже в смятении продолжал лежать. Его словно парализовало, и он понимал лишь одно: стрельба расплескалась по всей полосе наступления роты и его взвод залег. Лишая последних сил, в его сознании судорожно билась мысль: «Я не могу… Я не могу заставить людей двинуться с места… Я сделал как раз то, против чего предостерегал Аутио…»
– Пулеметы к бою!
Коскела с пистолетом в руке встал на колени за сосной. Его солдаты еще лежали поодаль позади. Лишь по его приказу они привели пулеметы в боевую готовность. Лехто, по примеру Коскелы, поднялся на одно колено и резко скомандовал:
– Пошевеливайтесь, ребята! Ленты на место – живо!
Убедившись, что пулеметы готовы к стрельбе, Коскела крикнул:
– Огонь – что есть мочи!
– Что есть мочи! – повторил Хиетанен, и эти же слова повторили следом за ними Лехто и Лахтинен. Наводчик Лехто, Кауконен, подхватил взволнованно: «Что есть мочи!» – и нажал на гашетку. Пулемет Лахтинена уже работал. Из него стрелял Мяяття, спокойный и сосредоточенный, с невозмутимым лицом.
Кауконен чувствовал, как трясется пулемет у него в руках, видел сквозь пот, заливавший глаза, как питатель рывками поглощает ленту и как мушка прыгает вверх и вниз по опушке леса. В нос ему бил едкий запах пороха и разогретой ружейной смазки.
За их собственной стрельбой не было слышно свиста пуль в сосняке. Там на стволах уже светлели белые пятна.
Вдруг в ствол дерева ударил снаряд, и тотчас вслед за этим с противоположной опушки леса послышался глухой звук выстрела.
– Противотанковое, черт!
Коскела прижался к земле. С минуту он обдумывал, не проявить ли ему инициативу и не принять ли на себя командование взводом, но так и не смог решиться на это. Он догадывался, в каком трудном положении оказался юный прапорщик, и знал, что лучше дать ему возможность справиться с ситуацией самому.
Один из пулеметов расстрелял всю ленту. Ванхала, помощник стрелка, обернулся назад и крикнул:
– Ящик с патронами! Живее!
Риитаоя лежал за кочкой у ящиков с патронами и не шевелился. Его глаза были расширены от ужаса, и на крик Ванхалы он ответил лишь странной кривой улыбкой.
– Давай ленту! – рявкнул ему Лехто, но и это не возымело на Риитаою никакого действия. Тогда Лехто подскочил к нему, бросил ящик Ванхале и, шипя от злости, кинул Риитаое:
– Трус проклятый! Я втопчу тебя в болото!
Риитаоя испуганно заморгал, но ничего не ответил. Дрожа, спрятался он в своей яме, а Лехто отполз обратно к пулемету.
– Оставь его, – сказал Коскела, заметивший ужас в глазах Риитаои, но Лехто сердито буркнул, проползая мимо:
Тут все боятся, но это не мешает им двигать руками.
Он выпрямился, стоя на коленях, словно в пику Риитаое, и застрочил из пулемета по лесной опушке. Наугад, как и все прочие, ибо противника они не видели.
К болоту приближались двое: Каарна и Миелонен. Миелонен шел чуть позади, отступив на несколько шагов.
– Господин капитан, бьют из противотанкового орудия, – сказал он.
– Нет, это танк.
– Танк?
– Конечно. Слышно по выстрелу.
– По такой трясине танк не пройдет.
– Почему же, в этом нет ничего невозможного.
– Что-то я сомневаюсь.
– Сомневайся, сомневайся. Сомневаться полезно, но, несмотря ни на что, это танк. Гляди-ка, здесь будет много ягод! Все в цвету.
Они дошли до болота, и Каарна сразу завелся:
– Что тут такое? Что я вижу? Хорошенькое дело! Ай-яй-яй, ребята, ребята! Так не воюют. Не-ет, этак мы войну не выиграем. Давайте-ка быстро через болото! Другие уже ворвались на позиции противника.
Солдаты стали послушно подниматься, только Карилуото низко опустил голову. Горькое чувство стыда совсем парализовало его. Каарна шагнул к нему и сказал дружеским тоном:
– Попытаемся еще раз, прапорщик. Должно же получиться. – Капитан глубоко вздохнул и зашагал вперед, прямой как палка.
Лишь скулы у него мелко дрожали, когда он решительно, плечом вперед, словно борясь с неистовым ветром, двинулся дальше. Он крикнул, срываясь на фальцет:
– А ну, навались, северяне!
Раздался взрыв. Солдаты увидели, как упали Каарна и Миелонен. Миелонен сразу же поднялся и бросился к капитану, который лежал неподвижно, странно скрючившись. Миелонен, побледнев, опустился перед ним на колени и проговорил с дрожью в голосе:
– Перевяжите его!… Скорее… Он истечет кровью. Вам больно, господин капитан?… Дайте я уложу вас поудобнее.
Он осторожно перевернул капитана на спину, и все увидели, что одна нога его неестественно торчит вбок: снаряд перебил ему бедро. Нога была оторвана и удерживалась только изодранной штаниной. Насмерть перепуганный Миелонен закричал:
– Меня тоже ранило – в руку… Меня тоже задело… Санитары!… Куда вы подевались, черт вас побери!
Прибежали два санитара. С их помощью Миелонен попытался перевязать капитана, его руки дрожали. Однако положение Каарны было безнадежно.