Неизвестный Юнкерс
Шрифт:
Время невероятного авиационного триумфа Германии быстро приближалось. Два самолета профессора Юнкерса с его же моторами должны практически одновременно взлететь с заводского аэродрома в Дессау, пролететь над некоторыми странами Европы, пересечь Атлантический океан и приземлиться, один в Нью-Йорке, другой в Чикаго. Этот групповой перелет Атлантики против ветра с востока на запад продемонстрирует всему миру достигнутый уровень немецкого самолетостроения.
Взлет «Бремена» и «Европы» был назначен на 14 августа 1927 года. Взлетали поочередно и успешно. Сразу пришлось пробивать низкую облачность, хотя залитые топливом и перетяжеленные самолеты не хотели набирать высоту. Лететь в облаках с примитивным компасом было очень неприятно. Пилотам казалось, что они фактически постепенно отклоняются от заданного курса, а проверить это из-за сплошной облачности было невозможно.
Хуго Юнкерс провожал экипажи с нескрываемым чувством тревоги. Его нервы были напряжены до предела.
Два экипажа смельчаков летели в никуда. Они уже давно потеряли друг друга. Всего несколько раз облака внизу расступались, и все судорожно пытались определить свое местонахождение. На «Европе» уже знали, что прошли город Бремен и сейчас подлетают к берегу Северного моря. До Англии еще далеко, и полет над морем всегда нервозен из-за отсутствия ориентиров. Вдруг первый пилот почувствовал, что тон двигателя чуть изменился. Он посмотрел на приборную доску, которая располагалась посередине передней стенки кабины между ним и вторым пилотом. Приборов на ней было мало, все больше рычажков. Краны питания мотора от разных групп баков надо было переключать вручную. Но наметанным взглядом он сразу нашел термометр и манометр. Обнаружил, что температура масла двигателя уже выше нормы, а давление масла на нижнем пределе. Это уже было ЧП, на таком моторе далеко не улетишь. Обсудили ситуацию и решили возвращаться. Мотор грелся и начал стучать. Слили лишнее топливо – в Нью-Йорк лететь уже не надо. Мотору сразу стало легче. Но когда подлетали к городу Бремену, он заглох и заклинил. Внизу было поле, и беззвучную машину направили туда. Поле было неровным. После первого же удара шасси отвалились и остались позади. Второй удар пришелся на переднюю часть фюзеляжа и левую консоль крыла. Машину закрутило. Когда установилась мертвая тишина, пилоты переглянулись и обнаружили, что они невредимы. Теперь оставалось узнать, как там в грузовом отсеке их «пассажир». Он сильно побился, но улыбался. Потом этот самолет капитально отремонтируют и он будет служить как простой грузовой трудяга. А его экипаж будет вспоминать этот полет как счастливое возвращение в жизнь.
«Бремену» повезло больше. Он уже был над Ирландией, когда его обложили со всех сторон черные грозовые облака. Герман Кель продолжал полет по курсу, хотя они были в сплошном «молоке» и уже не видели концов своих крыльев. Компас взбесился, и они не знали, куда летят. Потом они попали в границу двух фронтов, и их начало кидать то вниз, то вверх. Они взлетали со своих кресел и снова в них падали. Казалось, крылья их самолета сейчас отвалятся и они камнем упадут на землю. Фриц Лусе предложил вернуться, и Герман согласился. Барон фон Хюнефельд явно обрадовался такому решению, потому что уже прощался с жизнью. Наверное, Господь Бог тоже вздохнул облегченно – вся обратная дорога протекала гладко. Мотор пел свою постоянную песню с энтузиазмом. Несколько раз проверяли курс над Англией и Германией в разрывах облаков. Так и долетели до Дессау. Перед посадкой слили часть бензина и благополучно приземлились на заводском аэродроме. Здесь они узнали, что «Европа» разбита, но экипаж не пострадал.
Их встретили с искренним чувством понимания. Ни одного упрека или намека на профессиональные упущения. Хуго Юнкерс, превозмогая душившую его обиду, сказал, что они создали уникальные самолеты с невиданной дальностью полета, но бушующую воздушную стихию побеждать еще не научились. Надо работать над повышением надежности мотора и мастерства полетов в сложных метеоусловиях.
Теперь вся надежда Юнкерса перескочить Атлантику легла на «Бремен». Его экипаж усиленно готовился прорваться сквозь штормы, которыми оборонялся океан, не пуская людей на их металлической птице в свои владения. Изучали сводки погоды на маршруте, пытались привлечь лучших метеорологов для составления прогноза. В сентябре и октябре вроде бы нашли ожидающиеся ясные окна и сделали две попытки. Но не смогли пробиться и возвращались. А тут и скорая зима охладила пыл дерзких авиаторов и позволила спокойно обсудить тактику покорения Атлантического океана.
На совещании в кабинете Юнкерса каждый член экипажа «Бремена» мог откровенно высказаться и внести свои предложения. Подробно обсудили все этапы
– А какие возможности у нас есть, чтобы существенно упростить план перелета?
– Что вы имеете в виду? – нарушил затянувшееся безмолвие Герман Кель.
– Например, сократить дистанцию перелета и время вероятного нахождения самолета в сложных метеоусловиях.
– За счет чего? – не унимался Герман Кель.
– Ну, скажем, за счет переноса старта на побережье Ирландии, а финиша из Чикаго в Нью-Йорк, – улыбаясь, процедил Хуго.
В феврале 1928 года Герман Кель и Гюнтер фон Хюнефельд уже обследовали аэродромы на атлантическом побережье Ирландии, начав с травяного поля севернее городка Галвей. Но ничего приемлемого для тяжелого «Бремена» так и не нашли. После интенсивных поисков обнаружили подходящий военный аэродром Балдонел, юго-западнее Дублина. Ирландские летчики загорелись идеей перелета Атлантики и обещали всяческое содействие. Особенно настырным был командир гарнизона майор Фицморис, который прямо намекнул Келю, что все будет о’кей только в том случае, если его возьмут вторым пилотом.
Юнкерс был вынужен согласиться с ультиматумом ирландцев, и Кель перегнал «Бремен» в Ирландию 25 марта. Туда же прибыли немецкие механики. Топливо для форсированного мотора рекордного самолета завезли в металлических круглых бочках. Кто-то из ирландских механиков предложил обезопасить немецкий самолет от обледенения в полете, намазав его раствором парафина в масле. Созвонились с Юнкерсом, и он разрешил.
Старт перелета назначили на 12 апреля 1928 года. Теперь 12 апреля отмечают как Всемирный день авиации и космонавтики в честь первого полета человека в космос. Но за тридцать три года до этого выдающегося события Хуго Юнкерс внес свой вклад в развитие авиации, послав свой дальний самолет через Атлантический океан с востока на запад. В пять утра на аэродроме Балдонел уже кипела жизнь. Вокруг блестящего от масла с парафином гофрированного самолета с отогнутыми вверх кончиками крыльев копошились люди. Он не был похож на другие самолеты, стоящие на краю огромного ровного травяного поля. Его мотор мерно урчал, прогреваясь перед дальним и трудным полетом, где от его бесперебойной работы зависело все. Самолет был залит топливом накануне, и сейчас из-под него убрали домкраты, разгружавшие шасси. Сводка погоды была отличная, и настроение у всех было боевое.
Экипаж занял места. Герман Кель по-хозяйски расположился в левом кресле. Этот немецкий ас Первой мировой войны в прошедшие десять лет приобрел огромный опыт ночных и слепых полетов в гражданских авиакомпаниях и считался лучшим летчиком Германии. Правое кресло занял опытнейший пилот Ирландии, майор Фицморис. Закаленный в предыдущих неудачных сражениях с воздушными штормами, владелец «Бремена» барон фон Хюнефельд привычно устроился в грузовой кабине.
В пять часов тридцать восемь минут утра мотор «Бремена» взревел, и Кель начал разбег перетяжеленной топливом машины. Он уже был на середине поля, когда увидел впереди неизвестно откуда взявшуюся овцу. Встреча с ней при счастливом исходе обещала остаться без шасси. Хвостовая двухколесная тележка уже была сброшена, и самолет с нарастающей скоростью бежал на основных колесах с поднятым хвостом. Повинуясь скорее инстинкту, а не разуму, Кель рванул колонку управления на себя. К счастью, «Бремен» успел набрать достаточную скорость, и когда хвост опустился до земли, угол атаки увеличился, он оторвался от земли, пролетев в метре над перепуганной овцой.
Полтора часа летели над ирландской землей, когда вдруг перед ними открылась безбрежная даль чистой воды океана. Их самолет, летящий на высоте полкилометра над перекатывающимися волнами, со стороны казался совсем игрушечным. Через три с половиной часа полета, повинуясь немецкой пунктуальности, начали свой первый ланч в воздухе, уплетая сэндвичи и запивая горячим бульоном.
Целый день до вечера шли над водой при ясной погоде прямым курсом на Нью-Йорк. Прошли половину расчетной дистанции. А когда оказались в облаках и стемнело, Кель увеличил высоту полета почти до двух километров, но выбраться из облачности уже никак не удавалось. Оба компаса, сотрясаемые ударами в самолет воздушных потоков, плясали. Определиться с местоположением по звездам было невозможно, и «Бремен», подчиняясь стрелке магнитного компаса, начал постепенно отклоняться от намеченного курса на север. Долго летели в темноте и в облаках. Потом облака расступились, и они чуть правее по курсу увидели Полярную звезду. Это был шок. Оказывается, они летят не на запад в Нью-Йорк, а на север, и перед ними большой канадский остров Баффин. Джеймс Фицморис доложил, что магнитный компас врет на сорок градусов.