Некоронованные короли Америки
Шрифт:
Но какая связь, спросит читатель, между модными курортами, принадлежностью Вандербильтов к избранному обществу и бизнесом? Самая непосредственная и немаловажная.
Сложен механизм, при помощи которого несколько десятков могущественнейших семей денежной аристократии США навязывают свою волю властям, оказывают определяющее влияние на вращение колесиков государственного аппарата.
…На первый взгляд происходит нечто, ничего общего не имеющее ни с политикой, ни с бизнесом. Просто очень богатые джентльмены съезжаются в клуб, чтобы отдохнуть, весело провести время, пообщаться с себе подобными. О клубах, где жуируют деловые люди Америки, по понятным соображениям в прессе почти не пишут — толстосумы предпочитают
Как правило, в эти клубы джентльмены с тугими кошельками являются одни, без жен. Супружеская идиллия там не принята. В клубах есть все — площадки для гольфа и кегельбаны, рулетка и карточные столы, крытые традиционным зеленым сукном, бильярдные и кинозалы, библиотека, телетайпные, где можно узнать котировку акций на любой бирже мира, узлы связи, откуда можно позвонить клиенту на другой конец света, бассейны, турецкие и финские бани, девицы (они, правда, обретаются в частных комнатах членов клуба, а в общих помещениях появляются редко) и конечно же ресторан с наилучшими поварами. У каждого члена клуба есть свои личные апартаменты, обычно шикарные, где он может пребывать в собственном халате и шлепанцах, в одиночестве или не один.
Но главное — это возможность общаться с себе подобными вдали от светского шума, от посторонних и нескромных глаз, от назойливого любопытства прессы. Приобщение к одному из таких клубов — само по себе признак наивысшего процветания. Во всяком случае, вступив в такой клуб, делец становится своим в узком кругу могущественных воротил, приобщается к их тайнам. Гостями таких клубов бывают министры и сенаторы, генералы и редакторы, маститые профессора и крупные издатели.
Здесь не ведутся протоколы, не подсчитываются голоса. Здесь все определяют доллары. Чем больше долларов, тем увереннее и властнее звучит голос их обладателя. Внешне все очень респектабельно. Джентльмены разговаривают между собой, обмениваются мнениями в перерыве между двумя изысканными блюдами, высказывают точки зрения, сдавая карты, изрекают истины, запивая их «Мартини». Но мнения эти и точки зрения, выработанные во время застольной беседы, на яхте или с бильярдным кием в руках, отнюдь не повисают в воздухе. Переданные непосредственно собеседнику, приглашенному отведать творение клубного повара, — сенатору, мэру, судье, издателю, либо доведенные до сведения законодателей и иных представителей властей предержащих каким-нибудь другим способом, они обычно и становятся тем ориентиром, на который держат курс эти последние.
Вандербильты там свои, они вхожи в такие клубы, а это дорого стоит. Влияние на политику, непосредственное участие в руководстве большим бизнесом — все это в руках вандербильтовского семейства и сегодня. Пусть не так громко звучит на Уолл-стрите имя Вандербильтов, но они продолжают оставаться на виду.
…Некоторое время назад журнал «Лайф» опубликовал фоторепортаж о бале, который состоялся во дворце Вандербильтов в Ньюпорте. Как утверждал репортер, никогда еще семидесятикомнатный летний дворец Вандербильтов не выглядел более празднично. Одно старинное столовое серебро, на котором подавали угощение, стоило свыше миллиона долларов. Среди полутора тысяч гостей были все богатейшие люди Америки, дамы в костюмах и париках времен короля Людовика XIV, специально заказанных в Париже. Стоимость каждого такого парика превышала месячную зарплату американского
Пышным балом семья пыталась сгладить тягостное впечатление от самоубийства Джорджа Вандербильта: Самоубийство это приобрело характер поистине символичный.
Династия Вандербильтов, несмотря на то что капиталы и влияние ее еще достаточно велики, — характерный пример паразитизма и загнивания современного капитализма. Не случайно трагический конец молодого миллиардера поверг в уныние всех уолл-стритских завсегдатаев, в том числе никогда в глаза не видевших самоубийцу, не имевших к нему никакого отношения. Как рассказывают очевидцы, в течение нескольких дней на Уолл-стрите об этом только и говорили, а в правлениях крупнейших банков царило похоронное настроение.
Вероятно, не одному из некоронованных королей приходила в эти дни мысль о том, что они заглянули в свое будущее!
Алюминиевые короли, нефтяные герцоги
«Мавр может уйти…»
Темной августовской ночью, когда город спал глубоким сном, в квартире шефа секретной службы Белого дома раздались резкие телефонные звонки. Офицер охраны задыхающимся от волнения голосом просил его срочно прибыть в резиденцию президента.
— Что случилось? — недоверчиво спросил еще не вполне проснувшийся детектив. Он только недавно вернулся из президентских апартаментов, покинув их сонными и спокойными. Первая мысль его была о том, что коллеги решили подшутить.
— Случилось ужасное, — произнес голос в телефонной трубке, и зазвучали резкие гудки отбоя.
Когда полицейская машина с пронзительным сигналом и вращающимися на крыше оранжевыми огнями въехала во двор здания, где ночевал президент Соединенных Штатов, оно было уже со всех сторон оцеплено охранниками. Взбежав по ступеням на третий этаж — личные апартаменты президента, — шеф секретной службы в дверях президентской спальни столкнулся с личным врачом главы государства.
— Президент Гардинг мертв. 40 минут назад он внезапно скончался…
Час спустя к расположенному в нескольких кварталах от Белого дома роскошному особняку министра финансов Эндрю Меллона один за другим подкатили дорогие «линкольны» и «роллс-ройсы», из которых торопливо вышло несколько человек. В кабинете хозяина дома началось чрезвычайное ночное совещание. Помимо 70-летнего Меллона, восседавшего за столом в ночных туфлях и халате, в совещании принимали участие любимец скончавшегося президента, его личный друг министр юстиции Догерти, государственный секретарь Юз, министр внутренних дел Фолл и министр торговли, в то время еще только восходившая вашингтонская звезда Герберт Гувер — будущий президент страны…
Ровно через 40 лет, осенью 1963 года, после убийства Джона Кеннеди американская печать занялась историческими экскурсами. На газетных страницах воспроизводились имена президентов Соединенных Штатов, ставших жертвами убийств. Авраам Линкольн — пал от руки убийцы 14 апреля 1865 года, президент Джеймс Гарфилд — убит 2 июля 1881 года, президент Уильям Маккинли — застрелен 6 сентября 1901 года. Фамилии Уоррена Гардинга среди этих имен не было. А между тем многое заставляет предполагать, что и он умер не своей смертью.
Соединенным Штатам принадлежит рекорд в умении прятать в воду концы крупнейших преступлений, таких, в частности, как убийства президентов страны. Месяцами смакуя мельчайшие подробности ординарных уголовных преступлений, «большая пресса» монополий каждый раз обнаруживает удивительную сдержанность, отсутствие любознательности, ничем не объяснимую немногословность, когда речь идет о преступлениях, совершаемых не рядовыми уголовниками, а титулованными преступниками, действующими в высших сферах.