Некрасавица и чудовище. Битва за любовь
Шрифт:
Первый сигнальный костер вспыхнул на рассвете, когда пастухи выгоняли скот на пастбища. За ним занялся второй, третий… так засветилась вся цепочка огней. Вскоре в замок потянулись люди. Они шли, не слишком торопясь, многие толкали впереди тележки с нехитрым скарбом. Еще никто до конца не верил, что где-то рядом рыщут враги. Люди скорее повиновались древнему инстинкту, который говорил, что в любой непонятной ситуации нужно положиться на колдовство мага, пробудившее эти земли. Поэтому они шли в замок, и тот
Двор наполнялся разным людом. Каждый получил каши из котелка Морана, который Тереза поставила на зеленый колдовской огонь.
– Ох, Темнейший! Лишь бы все обошлось, лишь бы обошлось, – приговаривала она, ловко помешивая кашу.
Казалось, сытный дух печеных яблок и пшена пропитал все вокруг.
Все говорили одновременно. В основном сетовали на то, что пришлось бросить работу, беспокоились об оставленных без присмотра козах и коровах.
Варрен плакал почти без перерыва, а стоило поручить его кормилице или няньке, начинал визжать, словно его режут. Поэтому мне приходилось держать его на руках, беспрестанно укачивая.
Напряжение росло, люди все прибывали и прибывали. Со стен замка они выглядели, как пестрая змея, которая медленно ползла по дороге.
Вдалеке небо окрасилось оранжевым заревом пожара.
– Это горит ферма Астреля! – крикнул высокий темноволосый парень, который в числе нескольких смельчаков поднялся на стену замка.
– Нет, похоже, что дом кузнеца запалили, – возразил кто-то.
– Вот ублюдки!
С последними вошедшими в замок пришли новости. Большой отряд наемников появился словно из-под земли. При них не было ни флагов, ни знаков отличия, чтобы понять, какому господину они служат. Заметил их Илен, мальчик-пастушок, который пошел дать соли коровам на дальнее пастбище. Он-то и зажег первый сигнальный огонь. Но разбойники уже повернули к ближайшей деревне, где всласть предались грабежу и насилию.
В замке оказалась мать Илена, которая сходила с ума от беспокойства и не находила себе места. Сама она оказалась простой деревенской ведьмой. В этот злополучный день еще до рассвета женщина отправилась на другой хутор, чтобы помочь своей знакомой с приготовлением мыла.
– Они же не тронули моего сынка? – спрашивала она у каждого, кто был готов слушать. – Он же еще совсем ребенок! Совсем маленький, да и ростом не вышел.
Ее усадили около стены на кучу чьего-то тряпья и вложили в руки миску с кашей. Она больше не двигалась, а сидела сгорбившись, глядя на кашу так, как будто та могла дать ответы на ее вопросы.
Наемники двигались медленно, словно нехотя. Они подбирались к замку, оставляя за собой дым и пламя пожарищ. Кружили вокруг, словно сбившиеся в стаю жестокие черные волки. Распаленные легкой победой над простыми людьми, враги слишком близко подошли к стене.
Самый яростный из них, с густой курчавой бородой, закричал своим товарищам:
– Ну же! В замке одни крестьяне да женщины!
Он бросился на стену и полез, цепляясь за толстые побеги. Я видела, как сверкнули белки его глаз. Разбойник жутко осклабился.
Эллис рядом со мной зарычал и перехватил топор, но на середине своего восхождения злодей повис, кашляя и беспомощно дергаясь. «Цветочек» крепко держал добычу.
– Кто вас послал? – крикнула я.
Ответом стали издевательский хохот и отборная брань.
– Убирайтесь отсюда! Вам не войти в замок!
И снова издевательский смех. Наемники явно чувствовали себя хозяевами положения. Их ни капли не смутило, что товарищ задыхался в объятиях растения.
– А мы и не особенно стремимся. Пока погуляем вокруг!
– Да, тут еще осталось, чем можно поживиться.
– И не все девки попрятались.
И опять они смеются.
Я закрыла глаза. Во мне вскипала темная ярость. Она затопила все сознание, вытеснив остальные чувства, и хлынула потоком с пальцев. Ярость обрушилась на наемников, закрутила вихрем. В глазах потемнело. Я больше не видела, зато слышала крик, пронзительный и страшный. Через несколько мгновений поняла, что это я сама кричу. Руки онемели, и мне вдруг стало очень холодно.
Кто-то похлопал меня по щекам.
– Хозяйка!
Кажется, это был Элис.
Я моргнула. Постепенно зрение возвращалось. Вокруг склонились обеспокоенные лица. Но почему я лежу? Не помню, чтобы падала.
– Она пришла в себя! – зычно провозгласил оборотень.
Толпа вокруг радостно зашумела.
– Велите воротам открыться, хозяйка. Теперь-то мы их…
Я поднялась. Колени дрожали, а голова чуть кружилась. Во рту чувствовалась горечь. Когда я посмотрела вниз, дыхание перехватило. Наемники лежали, словно марионетки с обрезанными нитями: руки и ноги неестественно вывернуты, головы запрокинуты. Оружие и магические артефакты были разбросаны вокруг.
– Хорошо вы их магией-то! – Кто-то одобрительно похлопал меня по плечу, – Так и не скажешь, что вы светлая, хозяйка.
– Светлая или темная, она – настоящая ведьма!
Люди одобрительно хлопали и смеялись, их лица сливались в бежевые пятна.
Я? Магией? Нет, не может быть… Ведь я не колдовала.
– Они живы? Наемники? – Голос мой звучал глухо, как будто в горло насыпали толченого стекла.
– Недолго, если и так. – Хок вышел вперед, за поясом поблескивал нож. – Откройте ворота, мы довершим начатое магией.
К нему присоединились несколько крестьян, вооруженных вилами, дубинами и ножами. Не успели мы подойти к воротам, как они сами собой отворились. Я рассудила, что это добрый знак – значит, за ними больше не кроется опасность.
Мужчины не теряли времени: они без всякой жалости добивали беспомощных наемников. Кровь щедро полилась на землю. Какое-то время я наблюдала за расправой. На меня напало оцепенение – невозможно смотреть на это, но так же невозможно и отвернуться.
– Остановитесь! – закричала я, очнувшись. – Прекратите!