Некромант по вызову. Трилогия
Шрифт:
Но тогда где она?
Какая, скажите, сволочь умудрялась все это время меня обкрадывать?!
Покосившись на мое изменившееся лицо, зеркало пугливо замолкло, а харя наверху съежилась, мелкомелко задрожав. По отражению поплыли широкие круги, смазавшие картинку еще больше, а ножки внизу едва не подогнулись, когда я так же резко остановился и воткнул в артефакт мрачный взгляд.
– Ххозяин…
– Покажи мне ауру еще раз!
Харя сдавленно сглотнула и послушно выдала первое изображение.
– Да не «светлую», а «темную»! –
– Как прикажете, хозяин, – торопливо исправился артефакт, вернув на поверхность последнее отражение. То самое, черное, со светящейся сеткой «темных» каналов и ярко горящей Печатью, на которую я и уставился, силясь понять, что именно с ней не так.
На первый взгляд все выглядело правильно. Если, конечно, не считать того, что наличие такой Печати опровергало все заявления Совета о невозможности использования поглотительных артефактов, запечатывая их внутри человеческого тела. По сути, то, что делала она сейчас, было сродни магии, используемой младшими демонами для получения энергии. Как, почему… пока оставим эти вопросы на потом. Главное, она РАБОТАЛА. Я совершенно четко это видел. Но при этом никак не мог понять, почему же нет ощутимого результата.
Даже если допустить, что какуюто часть накопленной энергии Печать истратила на развитие сети каналов, то она все равно не могла использовать ВСЕ до капли. Но излишков во мне не было. Нисколько. Так, словно все они тихо и незаметно утекали в никуда. Скажем, на осуществление какихто сильных проклятий, на создание новых зомби, вторичную трансформацию старых…
И вот тутто меня, наконец, осенило.
Я неожиданно вспомнил странные метаморфозы, произошедшие с Лиш, и ее чудесным образом испарившееся проклятие. Впервые увидев ее сияющую мордочку, я еще подумал, что понадобилась бы прорва сил на такую мощную и быструю деактивацию очень старого, простого, но почти не снимаемого родового проклятия. И только хмыкнул про себя, решив, что уж ято точно не стал бы на него тратиться.
Потом были горгульи и их необычные превращения. Я сперва почесал затылок, не понимая, с чего бы вдруг эти каменные забияки ТАК изменились, и даже мысли не держал, что это может быть вторичная трансформация неживого.
Затем я самым непростительным образом упустил из виду Верзилу и его зомбикоманду. И сам факт того, что какимто чудесным образом жизнь в них поддерживалась после моей смерти. А также то, что они потеряли свойственную нежити болезненную чувствительность к яркому солнечному цвету, зарастили незаращиваемые, как мне казалось, раны, стали поразительно похожи на нормальных людей, вернули часть человеческих эмоций и, кажется, вовсе не были намерены на этом останавливаться.
Наконец, последний звоночек прозвенел, когда перед моими глазами предстал пораженный непонятной заразой граф Экхимос, с которым случилась беда аккурат после посещения моего замка, а также позабавившая всех нас неприятность, произошедшая в это же самое время с мастером Лиуроем. Они тогда еще ворвались в мой дом, требуя объяснений, и я, пряча гнуснейшую из своих ухмылок, совершенно искренне развел руками. Напрочь позабыв о том, что не далее, как полтора месяца назад, получив надушенное до отвращения письмо от графа, вскользь пожелал его сиятельству вдоволь помучиться от почесухи… а чуть позже от души захотел, чтобы «светлый» «до конца своих дней ходил задом наперед и умывался по утрам исключительно в позе рака»…
А вот теперь все это внезапно исполнилось: мои пожелания, вдруг приобретшие силу посмертного проклятия… данные когдато обещания, принявшиеся после моей смерти самореализовываться… оставшаяся между мной и зомби связь, которая неожиданно стала ДВУСТОРОННЕЙ и принялась беззастенчиво перекачивать энергию не только от них ко мне, что происходило лишь в первые несколько суток, пока я находился на грани истощения, но и в обратную сторону!
У меня просто волосы встали дыбом при мысли о том, сколько моих драгоценных сил за это время утекло на совершенно неподходящие цели. Дада, именно МОИХ! Тех, о которых я так скорбел! Которых так ждал и надеялся, что когданибудь верну в полном объеме!
Стоило только подумать о том, скольких людей я мимоходом мог проклясть за последние несколько лет, мне вовсе стало дурно, а из глотки вырвался обреченный стон.
– Нет… только не так… не со мной… это просто невозможно!
Зеркало сочувственно промолчало.
– Ты сказало, что для проекции тебе не хватало сил, – задыхаясь от внезапного прозрения, обвиняюще уставился я на этого мерзкого тихушника. – Откуда же тогда ты их взяло? Или правильнее спросить: ИЗ КОГО ВЫТЯНУЛО?!
Под моим бешеным взглядом харя на раме стала почти белой.
– Ххозяин… хозяин, я нечаянно… ппростите, я не знало, что так нельзя! Вы же не предупредилиии…!
Я едва сдержался, чтобы не шарахнуть по нему чемнибудь тяжелым.
– Хозяин, я же…
– Заткнись! – процедил я, сжимая кулаки. – Заткнись и молись про себя, чтобы я поскорее забыл о том, что ты второй месяц тянешь из меня силы!. Помимо того, что умалчивало об умении делать проекцию ауры, благодаря чему я мог бы понять, что происходит, ГОРАЗДО РАНЬШЕ!
Харя сдавленно пискнула и замолкла, пережидая обуявший меня приступ ярости. По зеркалу буквально гуляли невидимые штормы, смывая мое мечущееся из угла в угол отражение. На миг мне даже показалось, что оно обзавелось демоническими крыльями, копытами и рогами, а зрачки засветились жутковатым багровым светом, но это быстро прошло. Поверхность зеркала почти сразу стала черной и девственночистой, затем под ним снова задрожали деревянные ножки, а под конец харя наверху скривилась и, страшась разозлить меня еще больше, тихотихо и очень жалобно всхлипнула.