Некромант. Чужая война
Шрифт:
— А, что если, товарищ подполковник, мы парочку вот тут и тут вроем, — предложил капитан. — Используем их, так сказать в качестве неподвижных огневых точек. Зароем, замаскируем, ни одна собака раньше срока не заметит.
— Хочешь свои танки лишить их главного козыря — подвижности? — недоуменно спросил комбат. — Сейчас мы должны их, прежде всего, удивить, а потом разгромить! Неожиданно ударил во фланг, потом маневр и ты в другом месте.
— Товарищ подполковник…, - слегка волнуясь, возразил танкист. — Какая у наших «линкоров» подвижность? Ресурс двигателя практически
— Значит, сделаем так — после некоторого колебания проговорил командир батальона. — И не по твоему не по моему! Гляди сюда, прямо сейчас, мухой, двух своих зверей зароешь вот здесь и здесь. Так мы перекроем подступы с оврага — там самое опасное направление. Остальные два танка оставим в резерве; в лес загонишь и лично будешь там сидеть, пока петух нас не клюнет! Понял?!
— Есть! — решительно ответил капитан и бросился к своим.
Через несколько минут многобашечные монстры, ревя двигателями, отправились на позиции.
Глава 13
Город замер в предчувствии большой беды. Первыми почувствовали неладное менялы, которым сам бог велел быть все время на стороже. Еще с вечера их работники забили в домах окна, выходящие на улицу, а на двери накинули крепкие затворы. Меняльные конторы, и без того хорошо укрепленные, превратились в настоящие крепости. Потом их примеру последовали купцы и мелкие торговцы; с рынков, площадей и мостов быстро стали исчезать палатки, лотки, повозки с товарами. Последними опомнились простые горожане, как тараканы разбежавшиеся по своим каменным клетушкам.
Утро город встречал непривычной тишиной. Не было слышно ни визгливых криков торговцев рыбой, ни задорных воплей бегающей детворы… С улиц исчезла даже городская стража, зычный ор которых раньше непременно будил горожан.
— Что это такое? — в бешенстве тыча рукой в окно, орал король. — Что это такое, я вас спрашиваю?
Толпа разодетых придворных испуганно смотрела на беснующегося короля. Каждый старался спрятаться от глаз монарха. Дворяне, стоявшие в самой гуще, слегка горбились и исчезали за спинами тех, кто стоял впереди. Последние, в свою очередь, начинали внимательно рассматривать пол, вследствие чего перед королем выстраивались аккуратно подстриженные макушки.
— Стадо бездарей, только и умеющих, что выпрашивать новые титулы и поместья! — продолжался королевский ор. — Кто-нибудь может мне ответить на простой вопрос? Что это такое?
В личных покоях монарха, за исключением гвардейского караула, остался только один совершенно невозмутимый человек, которого, казалось, ярость монарха совершенно не трогала — лорд-канцлер Беатус Марите.
— Ваше Величество, разрешите мне помочь вам? — делая шаг вперед, негромко проговорил лорд-канцлер.
Мгновенно замолчав, король повернулся к нему. Лицо монарха странно кривилось. Со стороны можно было подумать,
— А-а, наш лорд-канцлер соизволил к нам обратиться, — удивительно бархатным, почти слащавым голосом, заговорил король. — Знаете, а я уже было начал думать, что срываю свой голос перед каменными истуканами. Помогите нам, сделайте милость.
Переход монарха от бешенства к умиротворенности оказался настолько контрастным, что дрогнули даже невозмутимые гвардейцы. Облаченные в белую сталь фигуры практически одновременно вскинули алебарды, готовясь заколоть любого, на кого укажет королевский палец.
Лорд-канцлер, словно ничего этого не замечая, быстро пересек покои и застыл у открытого окна, стараясь понять, что так могло заинтересовать короля.
— И, как вы нам это можете объяснить, наш дорогой лорд-канцлер? — раздался рядом с ним полный сарказма голос. — Дворцовая площадь и прилегающие улицы совершенно пусты. Нет ни торговцев, ни нищенок, вообще, нет ни каких людишек! Или может быть, я ослеп?!
На лице лорд-канцлера не дрогнул ни один мускул. Придворные и до этого стоявшие безмолвно, вообще перестали дышать.
— Вы совершенно правы Ваше Величество, — спокойно ответил лорд-канцлер. — Улицы безлюдны. Как раз именно сейчас, я и шел к вам с докладом об этом странном происшествии.
Король слегка наклонился в его сторону, будто не хотел ни одного слова не пропустить из сказанного им.
— Мои осведомители донесли, что сегодня в полдень на дворцовой площади будет выступать преподобный Керн, — невозмутимо продолжал лорд-канцлер. — Он призвал прийти на его речь всех, кто считает себя истинным последователем учения о Едином Боге…
Прозвучавшая новость была не просто неожиданной, а, более того, ужасной! Учение о Едином Боге столь быстро набирало популярность в королевстве, что среди его приверженцев уже давно были не только обычные простолюдины, но и часто встречались благородные. Некоторые злопыхатели даже говорили, что сама королева благосклонно отзывалась о Едином Боге и несколько раз принимала в своих покоях преподобного Керна. Однако дело было даже не во взглядах королевы и некоторых дворян, а в чрезвычайной фанатичности последователей Учения. Верующие с такой яростью и жестокостью громили чужие храмы и священные святилища, что диву давались даже многое повидавшие ветераны-гвардейцы.
До короля, в отличие от встревожено загалдевших придворных, смысл сообщения, казалось, не дошел. Он, не торопясь, сел в кресло и со вкусом откусил, взятое со стола, яблоко.
— Ваше Величество, — пробормотал, позволивший, наконец, себе удивиться, лорд-канцлер. — Ожидается, что последователи соберутся почти со всей королевства… Керн пообещал, что… вы, сир, лично выслушаете его…
Король продолжал молчать, увлеченно грызя яблоко, словно ему только что рассказали не очень занимательную и, даже более того, скучную историю. Наконец, проглотив очередной кусок, он поднял голову и ехидно спросил: