Некромант
Шрифт:
Фельдфебель Сепп посмотрел на выглянувшее из-за края леса солнце и вздохнул.
— Ну? — поторопил он нас, заложив большие пальцы за оружейный ремень.
Перед кузницей по земле растеклась огромная лужа с серо-черным, будто покрытым пеплом дном. Руне стоял перед ней, бездумно ковырял пальцем в носу и пялился на воду.
— Скажи ему, пусть идет за книгой! — потребовал я у Фалька-старшего.
— Иди, малыш, — вздохнул некромант. — Иди!
Руне занес над водой ногу, и тут же мир изменился, распался на части, словно это мимолетное движение разметало подогнанные друг к другу кусочки
— Стой! — неожиданно низким и сильным голосом рявкнул каноник, но поздно.
Ботинок со стоптанной подошвой разметал гладь лужи, и тотчас вверх взметнулись клубы пара, на миг они скрыли от нас Руне и так же быстро развеялись.
Святые небеса! В меня словно незримая волна ударила!
Напор сгустившегося эфира толкнул прочь, но я вовремя ухватился за плечо некроманта и сумел устоять на ногах. А тот даже не пошатнулся! Ивар Фальк начал открывать рот, и я без промедления врезал ему по голове магическим жезлом, нисколько не боясь ни проломить череп, ни сломать палку.
Удар заставил некроманта согнуться, а пинок в спину отбросил его в ноги брату Стеффену. Я вновь замахнулся жезлом и вдруг замер, пораженный увиденным до глубины души. Лужа высохла, и на ее глинистом дне разгоралась багряным сиянием сложная колдовская схема. Да и незримая стихия больше не пребывала в спокойствии, ее рвало и закручивало потоками стихийной энергии.
Не покрывай место проведения ритуала вода, мы загодя почувствовали бы тление остатков силы, а так оказались застигнуты врасплох. Эфирное тело Руне Фалька больше не казалось неполноценным, теперь оно лучилось темной энергией запределья. Деревенский дурачок пропал, миру явился некто больший, нежели просто человек. Но не уродливый кровожадный демон, врывающийся в тела людей и разрушающий своим тлетворным касанием плоть, а несравнимо более хитрая и осторожная тварь, выбравшаяся в мир смертных лишь частично.
Порождение запределья смотрело на людей багряными глазами дурачка и видело всех нас насквозь. Руне расплылся в безумной улыбке, и тут же от него ударили жгуты ментального подчинения. В меня, герхардианцев, солдат и через кусты куда-то много дальше.
Святые небеса! Да что за напасть?!
Сломать волю человека совсем не просто, для порабощения сознания требуется проделать кропотливую работу, жесткую и кровавую или ювелирную — не важно. Но есть и отмычки, позволяющие вскрыть душу человека, запустить в нее когти и вывернуть наизнанку.
Маленький дурачок Руне Фальк, нелепый и улыбчивый, жил в лагере пограничной службы бок о бок с солдатами, бегал для них за водой и радовался даже заплесневелому сухарю. Он примелькался, его полюбили. А любовь режет души людские без всякой жалости, не встречая сопротивления.
Фельдфебель Сепп благоволил юродивому мальчишке сильнее прочих; если ротный колдун выдержал первый, самый страшный натиск чужой воли, то рыжеусый служака сломался под этим напором, будто гнилая ветка. Рука фельдфебеля легла на рукоять заткнутого за пояс пистоля, и тогда каноник Йохан грузно шагнул к порабощенному потусторонней сущностью мальцу и врезал ему наотмашь мясистой ладонью.
— Изыди!
Низкий
На миг показалось, будто мир замер в хрупком равновесии и все еще может обойтись, а потом фельдфебель Сепп спустил курок, и брат Даан рухнул с простреленной грудью.
Ангелы небесные! Кровь по праву считается мощнейшим колдовским ингредиентом, она и без всякого волшебства, пролившись, связывает людей крепче стальных кандалов. Расплескалось алое по земле — и все, пути назад нет.
На кузнице жахнуло, пуля угодила в кирасу фельдфебеля, но ударила под углом, и потому не пробила доспех, а соскользнула, лишь опрокинув человека на спину. Падение уберегло Сеппа от второго выстрела. Земля взметнулась рядом с его головой, командир роты шустро откатился в сторону и метнулся вслед за Руне.
Я практически услышал беззвучную команду демона «пли», перекинул жезл в левую руку и, едва не разрывая связки и сухожилия, вспорол эфирное поле круговым движением, зачерпнул при этом столько силы, сколько только смог. Магистр Тедер зеркальным отражением повторил мой жест, и два потока сырой силы сплелись вокруг нас в непроницаемый купол. Выпущенные с верхнего этажа кузницы болты не поразили ротного колдуна, зависли в воздухе, и точно так же защита не дала убить меня арбалетчикам с вершины холма. Они даже не попытались этого сделать, словно видели перегородивший незримую стихию полог.
Брата Стеффена прикрывал угол кузницы, и одержимые стрелки избрали своими целями вскинувшего над головой руки каноника Йохана и перезаряжавшего арбалет кучера. Три болта ударили в них и сбили с ног. Ловчий миг смотрел на меня, а потом ухватил за ворот Фалька-старшего и затащил его в дверь. Мне о таком оставалось только мечтать. Хорошо еще, что в надстройке второго этажа хватало дыр, и братья-герхардианцы обстреляли арбалетчиков, заставив тех убраться с вершины холма, укрыться за камнями и в кустах.
Я остался один на один с ротным колдуном. Мы не готовились к поединку; все, что у нас было, — это наши жезлы, знания да бурливший вокруг эфир. Дерьмовейший расклад!
Волшебная палочка противника закружилась в ажурном плетении, вырезанные на ней символы засветились оранжевым сиянием, словно дерево начало тлеть изнутри. Магистр Тедер не собирался терять время попусту!
Наиболее эффективное боевое заклинание, которое я знал, основывалось на четырех витках, двух дугах и семи весьма непростых узлах. Оно выжигало из попавшего под удар человека саму жизнь, вот только любой колдун без особого труда мог развеять его одним движением жезла. Дуэльные чары были намного коварней, их плетение требовалось оттачивать на протяжении долгих месяцев, да и сокрушительная мощь армейской волшбы, буде к ним прибегнет ротный колдун, далеко превосходила мои весьма посредственные ныне способности к чародейству.