Некромантисса
Шрифт:
Поздно прогонять гостя. Всегда было поздно.
— Здравствуй, Лореаса.
— Ты настойчив, — говорит она, глядя лукаво, чуть искоса. — Не утомился ещё?
— И не жди. Я упорней барана.
Лореаса смеётся. Кодор смотрит в её лицо, любуясь, и сжимает её руки, пока они не становятся тёплыми, как руки людских женщин; и тогда он отпускает Лореасу. Он отступает со светлым вздохом, склоняет голову, теребит золотую цепочку часов.
— Сегодня я с известием, — говорит он, — и с просьбой.
К этому она давно привычна. Но сейчас
— Лореаса, — говорит наконец Кодор, — моя жена умерла.
«Загублена? Испорчена ведьмой?» — быстро предполагает Лореаса. Не иначе так; отчего же ещё нужно нести такие вести некромантиссе? Кодор поднимает глаза, в них печаль и надежда. Лореаса скорбно складывает губы. В её душе нет и никогда не было добра для его жены — но нет и ни капли зла. Если та людская женщина была хорошей женой, если её извели невинную и Кодор искренне хочет отомстить за её смерть, Лореаса сделает это для него.
— Что с ней случилось?
— Умерла в родах. И ребёнка… не сберегли.
Лореаса опускает веки. Теперь она, пожалуй, жалеет ту женщину. Не позавидуешь ей. Смерть в родах — людское проклятие, его не знают некромантиссы, рожающие легко и быстро, как кошки. Но людские ведьмы не проклинают женщин смертью в родах: слишком тяжки эти слова, слишком велик риск, что проклятие обернётся против самой ведьмы. Есть на выбор много других смертей.
Чего же боится Кодор?
— Это плохо, — говорит Лореаса. — Я сожалею о ней. Но о чём ты хотел меня просить?
Закусив губу, Кодор смотрит на неё и молчит. Молчит и молчит, переминаясь с ноги на ногу. Лицо его делается почти детским. Он застенчиво моргает. Выглядит нелепо. Лореаса недоумённо склоняет голову.
И тогда он просит:
— Выходи за меня замуж.
Глаза её распахиваются.
— Что?!
— Лореаса, я хочу взять тебя в жёны.
— Ты безумен!
— Всегда был безумен! — восклицает он. — И двадцать лет назад был безумен тоже. Ужели ты не знала? Ведь это я.
— Уходи сейчас же.
— Подожди. Подожди чуть-чуть, послушай меня, — Кодор заискивающе улыбается. Он тянется к ней, пытается вновь обнять её пальцы своими тёплыми, мозолистыми,
Лореаса в бешенстве вырывает руки.
Испуганно крича, поднимаются в воздух птицы с опушки, стремглав летят прочь. Разбегаются мыши и ящерицы. Даже насекомые спешат скрыться. Некромантисса в гневе! Страшна ярость хозяйки чёрного дома!..
Лореаса может исчезнуть сей же час: раствориться туманом, улететь с ветром, нырнуть в землю, как рыба в воду — но не делает этого. Она сама не ответит, почему, но она ждёт.
— Один раз я послушался тебя, — торопливо говорит Кодор. — Я взял в жёны хорошую женщину и любил её, но всё это время я любил тебя больше. И вот что скажу: с меня хватит. Может, сейчас я не так красив, как в юности, но теперь-то уж я точно знаю, чего хочу!
Изумление, словно ураганный ветер, чуть не сбивает её с ног. Едва опомнившись, Лореаса сдвигает брови и смотрит на него с гневом куда большим, чем в действительности испытывает.
— А чего, по-твоему, хочу я?!
— Я могу только догадываться, — честно отвечает Кодор. — Ты двадцать лет подряд приходишь сюда в условленный день. Так же, как и я. И поэтому я решил, что мы хотим одного и того же.
Что тут ответишь?..
Плечи Лореасы опускаются. Встряхнувшись по-звериному, всем телом, обеими руками взявшись за собственные косы, она садится на траву и смотрит прямо перед собой. Взгляд её застывает, в глазах отражаются высокие злаки. Земля начинает ходить ходуном, словно кочки на болоте, но не проваливается, а поднимается всхолмием — двумя небольшими крутыми гривками, чтобы им с Кодором было удобней сидеть. Но Кодор, чтобы быть ближе, опускается на колени рядом с Лореасой и обхватывает её за плечи.
— Пугай меня как угодно, — говорит он тихонько ей на ухо, — я не боюсь. Я знаю, что состарюсь и умру, пока ты будешь молода. Я знаю, что ты наполнишь дом колдовством, и многие будут тебя бояться. Что мне до них! Я не из тех, кто мечтает только быть как все и избегать пересудов. Я Королевский Лесничий. И я хочу жить с тобой, Лореаса.
— А как же горожане? — спрашивает она. — Священница? Бургомистр? Разве они обрадуются некромантиссе?
Кодор улыбается.
— Ты всегда поддерживала нас, и советом, и делом. Мы не всегда умели следовать твоим советам, но это уже не твоя вина. Городское собрание решило, что преподнесёт тебе ленту почётной горожанки, если ты согласишься покинуть лес.
Лореаса выгибает бровь.
— Это ты придумал?
Кодор весело смеётся. На его лице становится заметен след от раны, нанесённой вражеским мечом: старый шрам. Двух зубов у него не хватает, хотя остальные крепки как у молодого.
— Я не настаивал, но они согласились.
Покачав головой, Лореаса замечает:
— Они думают, что я буду оберегать город, живя в нем. Пожалуй, они правы. Но у нас две дочери, Кодор.
Кодор разводит руками.
— Я столько лет мечтал их увидеть.