Некромерон
Шрифт:
Граф встретил ночного гостя на пороге своего кабинета, что случалось не так уж часто, и тут же отправил слугу за горячим вином, отдельно подчеркнув, что за избыток вина никто и слова не скажет, а вот за недостаток могут и взыскать, ибо беседа предстоит долгая и отвлекаться на пустяки никто не намерен.
— Опасную авантюру затеяли вы, граф, — молвил маг вместо приветствия. — В очередной раз восхищаюсь вашей смелостью и умом, но испытываю некоторые опасения.
— Я тоже не столь уверен, сколь бы мне хотелось, — пожал плечами да Унара. — Выбор скуден, вот в чем беда, драгоценный мой Дауган. Собственно, потому и позвал вас.
— Существует древняя
— Полагаете, я так запоздал?
— Вроде того, граф. Вы замахнулись на то, что не в состоянии охватить человеческий разум, даже столь блестящий, как ваш. Это не комплимент, поверьте.
— Верю, милорд. Иначе бы вы не стали приходить сюда, — спокойно согласился граф. — И все же взвесьте ситуацию: государство в крайнем упадке, а короля просто невозможно заставить здраво взглянуть на вещи. Он витает в облаках — и, может, это не самое худшее. Еще хуже, если бы он вознамерился всерьез управлять страной. Однако казна почти пуста — это не беда, всегда найдется золото, припрятанное на крайний случай, но зачем доводить до крайностей? Народ волнуется, ему надо выпустить пар, смута неизбежна. Начинать войну хлопотно и глупо, хотя я рассматривал и этот вариант. Словом, кассарийские некроманты — это настоящий подарок. Юноша решил вступить во владение наследством в самый удачный момент.
— Он не осознает свою силу и власть, он не владеет ею…
Осторожно поскребся в дверь слуга. Граф не пустил его дальше порога, забрал поднос с дымящимися узкогорлыми кувшинами и два бокала и принялся хлопотать вокруг гостя.
Слуга же, отдав бокалы, сделал охранный знак и торопливо поцеловал амулетик, отгоняющий — как уверяла его бабка — нечистую силу. И манипуляцию сию за нынешнюю ночь он проделал далеко не впервые: слыхано ли, требовать, чтобы гостю ни в коем разе не подавали серебряной посуды — он-де ее не выносит. Знаем мы, кто не выносит серебра, слышали.
Итак, граф расставил золотые приборы на столе, сдвинув локтем кипу бумаг.
— Это меня и побудило к окончательному решению. Я имею в виду несостоятельность Зелга да Кассара как мага. Значит, сопротивляться правительственным войскам и ополчению он не сможет. По-настоящему, так, как я боюсь, не сможет. А если он захочет поиграть в войну по людским законам, то я ему еще и спасибо скажу.
— Bы не понимаете, — проговорил гость. — И не можете понимать. Дело ведь не только и не столько в юноше, который не знает пределов своего могущества. Дело не в ваших играх и планах, не в оскудении казны и глупости обожаемого монарха. Все это так — пшик, чушь, мелочь.
И он демонстративно щелкнул пальцами, сбрасывая с рукава своего черного одеяния воображаемую пылинку.
— В чем же тогда? — не без сарказма спросил да Унара.
Его порой злили безапелляционные суждения ночного гостя, который о земной власти и богатстве рассуждал слишком легко даже для мага. Раздражало также и отсутствие каких-либо сведений о нем, кроме тех, которые сам маг согласился в свое время представить начальнику Тайной Службы. И хотя гордость и цвет его ведомства, настоящие орлы, способные и иголку в стогу сена углядеть, вытащить и доставить пред светлые очи начальства, рыли носами землю (что, согласитесь, как-то странно для настоящих орлов) годами — а не смогли отыскать ни намека, ни следа, ни упоминания об этом загадочном человеке. Маркиз Гизонга, видевший черного мага всего лишь раз, яростно и до хрипоты спорил с графом по поводу этого жутковатого знакомства. Да Унара и сам понимал, что чересчур легкомысленно ведет себя в отношении Даугана, но доверял не голосу рассудка, а интуиции. Интуиция подсказывала, что пока они играют на одной стороне.
— Это вопрос могущества, милорд. Не власти, пусть даже абсолютной, в пределах страны-двух. Здесь речь идет об иных материях. Я все время пытаюсь сказать вам, что Зелг Галеас Окиралла, герцог и Ренигар да Аздакия, герцог да Кассария — принц крови и один из ближайших наследников правящего дома, — не понимает и не ощущает всей меры своего могущества. Но это не означает вовсе, что таковым могуществом молодой человек не обладает. Кто знает, где и когда сила настигнет его? Когда и при каких обстоятельствах проявится? Предсказывать не берусь, но предугадать можно: в пиковой ситуации, на пороге смерти, когда ему будет угрожать опасность. Логично?
— Вполне, — не мог не признать граф.
— А теперь вообразите вашу войну во всех подробностях. Нет, возможно, вы и правы — я не настаиваю. И вполне возможно, что вы поиграете с ним по вашим правилам, как в кошки-мышки. Естественно, кошка — это вы, а мышка — это бедный и глупый Зелг. Но может статься и так, что вдруг посредине игры он начнет устанавливать свои правила. И тогда горе вам, несчастная мышка, которую забавы ради будет ловить ночной владыка — вампир или оборотень.
— Вы рисуете незавидные перспективы.
— Я наиболее объективно выстраиваю возможную реальность. Когда какой-нибудь шарлатан твердит вам, что он никогда не думает, а лишь пророчествует от имени высших сил, то не слушайте ни его, ни те высшие силы, которые он представляет. Половина предвидения — это голый и холодный расчет.
— Не радует меня ваш расчет.
— Увы. А я ведь остановился на самом интересном месте.
Граф вздохнул и налил еще вина. А затем, будто завороженный, следил за тем, как гость неторопливо выпростал из складок одеяния длиннопалую белоснежную руку с голубоватыми ногтями и оплел бокал тонкими пальцами, как щупальцами. И непременно, как и при каждой встрече, бросился в глаза да Унара перстень с бесценным черным алмазом, на котором была вырезана печать в виде затейливой буквы «Г».
— На самом интересном месте, — повторил гость, пригубливая вина. — Ведь главным действующим лицом во всем этом спектакле являетесь не вы, не Зелг и не ваш бестолковый и суетный народ, а великая Кассария.
— Герцогство? — подозрительно переспросил граф.
— Нет, милорд, не герцогство, а замок. Точнее, то существо, которое частично обитает в замке, частично в пространстве, на котором он находится. Я бы сказал — суть и сущность могущества кассарийских некромантов. Их безмерные способности, коим черной завистью завидуют все без исключения маги на свете, не явились из ниоткуда. Я бы описал сие свойство как последствия тяжкой болезни, отравления. Именно отравления, я не оговорился, — поспешил уточнить он, видя, как высоко взлетели смоляные брови его собеседника. — Вообразите себе, что некий яд, разлитый в самом воздухе и воде этого места, поколение за поколением отравлял кровь кассарийцев. Некоторые умирали, не выдержав. Большинство выжили и обрели новые возможности, как любой, впрочем, человек, поправившийся после тяжелой болезни.