Нектар на губах
Шрифт:
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Неожиданная мысль пронзила Эллис по пути в винодельню, куда она шла, чтобы сказать свое последнее прощай Саксонам. Если Джошуа соблазнил ее тогда, чтобы сорвать дегустацию, возможно, что и сегодня утром он занимался с ней любовью с единственной целью — заставить ее отказаться от статьи.
Также девушка вспомнила, что, после того как она поговорила с Барри во дворе винодельни, Джошуа задал ей несколько вопросов, а потом поцеловал ее. Не сделал ли он это специально, чтобы отвлечь ее внимание?
Она тряхнула головой.
Но подозрение продолжало мучить ее.
Ей нужно время, говорила она себе. Время, чтобы посмотреть на все это со стороны.
Первым, кого встретила Эллис возле входа в винодельню с ее огромными, тускло поблескивающими стальными бочками, был Барри Джонсон.
— Я, конечно, не хочу на вас давить, — сказал он, — к тому же «Уайн-Уотч» не очень-то быстро раскачивается, но мне хотелось бы надеяться, что вы не тиснете результаты расследования в вашей газетной колонке, пока я не сообщу их организаторам конкурса.
Холодок страха пробежал у нее по спине. Она не могла не испытывать сожаления к Джошуа и ко всем Саксонам при мысли о надвигающемся разоблачении.
— Вы нашли что-то?
Он медленно кивнул.
— Я удовлетворен расследованием. Нарушений не было.
Эллис в изумлении уставилась на него. Судя по поведению Джошуа, она была уверена, что Саксон-Фолли выставил образцы из лучшей партии. А если нет, так почему Джошуа отказался признать, кого он хотел защитить? Джошуа…
Она чуть не застонала. Как он, должно быть, презирал ее. Ей не пришло в голову ничего лучшего, как с ходу обвинить его в нечестности. Простившись с Барри, она с тяжелым сердцем вошла в винодельню.
— Эллис, — раздался за ее спиной голос Кейтлин. Она появилась откуда-то из-за баков, ее вылинявшие джинсы были все в пятнах от виноградного сока. — Я слышала новости.
Эллис не сразу догадалась, что она имеет в виду. Кейтлин обняла ее.
— Нечего удивляться, что вы были так похожи. Те же волосы, глаза, нос…
— Хочу попрощаться, Кейтлин. Я уезжаю обратно в Окленд.
— Сегодня?
Эллис кивнула.
— О, нет… Но вам, наверно, нужно вернуться к работе?
Проще всего было оставить ее с этой мыслью.
— Я слышала, — сказала Эллис, — о результатах расследования. Вам, должно быть, изрядно потрепали нервы.
— Если честно, меня беспокоили слова Барри, что это якобы не первый случай, когда на Саксон-Фолли падает подозрение. Я проверила всю свою документацию по партиям, проверила розлив из каждого бака — все бутылки пронумерованы, и все это занесено в компьютер. Потом я трижды просмотрела документацию Роланда — боялась, не включил он чего-нибудь из тех партий, что мы отправили в специальный резерв. К счастью, там все было чисто.
Для Эллис теперь было важно только одно.
— Так это Роланд отправлял образцы на конкурс?
— Да, этим занимался ваш брат. Он всегда решал, в каком конкурсе участвовать и какие вина посылать.
— А Джошуа было известно об этом?
Кейтлин удивленно посмотрела на нее.
— Конечно. Я сказала ему два дня назад о своих опасениях. Роланд любил побеждать и порой бывал очень беспечен. — Она прижала руку ко рту. — Извините, мне не стоило этого говорить. Но вы же не напишете об этом? Джошуа брал бутылки из тех же самых партий, чтобы самому их попробовать. Он не хотел, чтобы на Роланда вылили грязь.
Успокоив Кейтлин, Эллис попрощалась с ней. Она все время знала, что Джошуа защищает кого-то. И этим кем-то оказался Роланд.
И еще одно предположение поразило девушку.
Возможно, Джошуа защищал и ее? Что он сказал тогда? Этой статьей ты можешь причинить боль себе. Она восприняла его слова как вызов… даже как угрозу. А он сказал их из-за опасения… за нее.
В погребе под винодельней бутылки все так же стояли на столе рядом с бокалами и брошенным шелковым платком.
Так, надо собраться. Вина из двух бутылок были почти одинаковы. Эллис посмотрела на этикетки. Две были последнего винтажа, одна, судя по ценнику, из какого-то магазина. Третья была урожая трехлетней давности и тоже с ценником. Она разлила их по трем бокалам. Аромат трехлетнего вина казался более насыщен фруктовыми запахами… Шардоне из специального резерва. Но не из тех, что были посланы на конкурс. На нём до сих пор была наклейка из магазина, где, судя по всему, оно было куплено. У двух других аромат был одинаков для ее довольно неплохо развитого обоняния.
Джошуа не пытался ввести ее в заблуждение.
Он налил ей пробу из бутылки, продававшейся в магазине, и из бутылки той партии, которая была отправлена на конкурс. Он не торопился с подтверждением, когда она сказала, что они, скорее всего, одного винтажа, реабилитировав тем самым Саксон-Фолли.
Эллис знала, что вина ее перед ним огромна. Но одним устным извинением ей не обойтись, она должна сделать это в печати. Покаяться, так сказать, публично. И это был единственный способ, которым она могла искупить свою вину.
Через полчаса Эллис нашла Джошуа в винограднике за домом. Под лучами летнего солнца листья на лозах уже начинали разворачиваться.
— Я пришла попрощаться.
— Значит, все-таки решила уехать.
— Я должна закончить статью. И мне нужно время, чтобы обдумать… все, что случилось.
Джошуа кивнул. Эллис надеялась, что он поймет. Что она еще не потеряла его. Ей еще много чего хотелось бы сказать, но… Эллис обидела, оскорбила его, и теперь ей требовалось приложить усилия, чтобы исправить это. Когда она пришлет ему статью, он поймет, что она публично приносит ему свои извинения.
— Я провожу тебя до машины, — произнес он.
— Знаешь, мне, пожалуй, стоило тебе больше доверять, Джошуа…
— Пожалуй.
Повернувшись, он пошел к автомобилю.
Стало быть, все кончено. Сердце Эллис отозвалось внезапной болью. Она молча последовала за ним. Ее чемодан был уже в багажнике.
Собравшись с духом, она поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.
Его глаза потемнели, но он не притянул ее к себе. Не поцеловал так, как сегодня утром. Он отступил в сторону и открыл перед ней дверцу. Как назло, мотор завелся с первого же раза.