Нелегал
Шрифт:
– Сейчас что-то соображу. И у тебя вроде вино еще оставалось. После такого денька и выпить не грех.
– О да, – согласился Тирр, – хотя бы за то, чтобы на этом наши неприятности закончились.
Новый день принес Сергею крайне приятный сюрприз: стоило ему появиться на работе, как поступил звонок. Санитар одной из больниц, заступив на смену после отпуска за свой счет, в первой же палате наткнулся на знакомое лицо. Лицо это, Дмитрий Удовичев с погонялом Митяй, разыскивалось по нескольким делам, в том
Приехав с оперативной группой в больницу, Морин выяснил, что подозреваемый – действительно тот, кто ему нужен, однако никакой возможности доставить его в тюремную больницу нет.
– Пациент совершенно нетранспортабелен, – заверил врач, – мы его с трудом вытащили, но попытка перевезти его куда-либо может закончиться летально.
– В таком случае – не могли бы вы перевести его в отдельную палату, чтобы приставить к нему охрану? Прямо тут в коридоре ребята будут очень в глаза бросаться.
– Денька через три приходите, – посоветовал реаниматолог, – тогда уже сможете его со всеми предосторожностями забрать к себе в каталажку. А пока, если очень хотите, можете оставить кого-нибудь тут в комнате отдыха. А отдельных палат у меня просто нет. Есть, но заняты все.
– Преступники и раньше сбегали из больниц, – заметил Сергей, раздосадованный легкомысленностью врача.
– Ну конечно, – с сарказмом согласился тот, – даже если этот крут настолько, чтобы уйти, унося под мышкой аппарат «искусственного сердца», дальше, чем позволит длина электрического кабеля, он все равно не сбежит.
– Понятно. Пациент хотя бы в состоянии ответить на несколько вопросов?
– Ну если только вопросов. Устраивать в моем отделении допросы с пристрастием я вам не позволю, смекаете? И ведите себя тихо-тихо: там и помимо вашего клиента больные есть.
Однако Митяй оказался то ли слишком плох, то ли слишком умен для несознанки и прочих осложнений, потому согласился сразу же подписать чистосердечное признание по всем трем выдвинутым обвинениям.
– А как это ты умудрился в реанимацию-то попасть? – полюбопытствовал Сергей, пряча подписанное Удовичевым и врачом как свидетелем признание в папку.
– Ай, – вяло махнул рукой Митяй, – че ты издеваешься, гражданин начальник? Прям вот на дело пошел – и схватило. И меня, и кореша моего.
– Да я не издеваюсь. А какое дело? И кто кореш?
– Не-не, ты нам дело не шей. Сказано же – только пришли, и ничего сделать не успели. Прям вот на месте и слегли оба. С улицы «Скорая» забрала, никуда не залез и ничего не взломал!
Врач сделал красноречивый жест: пора закругляться.
– Ну давай, выздоравливай, медвежатник, – хмыкнул Морин, покинул палату и уже в коридоре спросил реаниматолога: – А откуда его «Скорая» привезла? И что, его подельник тоже
– Вот-вот, – кивнул тот, – тогда на дежурстве коллега мой был – так рассказывал и мы все удивлялись. Аккурат двоих с идентичным диагнозом привезли, но у одного затем таинственным образом пропали симптомы, и мы его выписали. А адрес – сейчас справлюсь.
Жизнь – штука хитрая. Когда внезапно тебе выпадает выигрышный билет, стоит непременно ожидать расплаты. Врач по телефону из своего кабинета выяснил, откуда именно «Скорая» привела одновременно двух пациентов, и это оказался тот самый дом, во дворе которого Сергей принял купание в луже.
Что ж, Кирилл оказался прав на все сто: этот проклятый Теодор Диренни способен вызывать у людей сердечный приступ по собственному желанию. И снимать вдобавок. Но даже это еще было не самым страшным.
Кирилл как раз в этот день взял отгул, поэтому вечером Сергей позвонил ему, назначив встречу в скверике возле его дома.
– А почему бы тебе не зайти ко мне? – спросил Меньшов, и его голос прозвучал как-то необычно, словно звонок его очень не обрадовал.
– Наташка твоя где?
– Тут. Пельмени варит.
– Вот потому и не зайду. Разговор есть – между четырьмя глазами.
– Скоро буду.
Сидя на лавочке в ожидании, Сергей видел в ста метрах от себя подъезд и пару машин у тротуара, одна из которых, почти новая «Ауди», принадлежала Меньшову. Раньше он не понимал, откуда у друга взялись деньги на нее, но не задумывался над проблемой. А теперь догадка появилась, к сожалению.
Кирилл появился через пять минут и сел на скамейку рядом.
– Здорово, Серый. Что стряслось? – спросил он спокойно, хотя лицо его выдавало некоторое напряжение и озабоченность.
– Здорово, Киря, – мрачно ответил Морин, – а стряслось… Сегодня в больничке некто Митяй объявился. С сердечным приступом. И теперь я догадываюсь, откуда ты знаешь, что именно Теодор вызвал приступ у Николая Михайловича. Киря, скажи мне, как так вышло, что ты оказался в курсе событий, если первым, кому Митяй все рассказал, был я? А ты знал, еще когда Удовичев преспокойно лежал в больнице, никем не узнанный.
Кирилл вздохнул:
– О'кей, ты прав. Я знал. И?
– Откуда?!
– Ну ясно же, откуда. Видишь ли, так вышло, что новый знакомый Марго замешан в очень-очень плохом деле. В деле с наркотиками и убийствами. И ладно бы случайно – но он непосредственный участник.
– А ты умеешь обрадовать. Но тут не в том вопрос. Как ты сам оказался в курсе такого очень-очень плохого дела? Митяй частенько работает на некоего Ледокола…
– Я знаю, Серый. Собственно, о том, что случилось с Митяем при попытке влезть в дом Теодора, мне рассказал не кто иной, как правая рука Ледокола.
– Так как же, черт возьми, ты сам оказался замешан в дело с криминальным авторитетом?!
Кирилл вздохнул:
– Ты рано или поздно догадался бы. Это долгая история. Я уже давно имею дела с Ледоколом.