Нелепая привычка жить
Шрифт:
– Дмитрий Валентинович?
– К вашим услугам.
Виталий представился, назвал свою должность. Ему всегда нравилось это говорить: президент, председатель совета директоров, полное название компании и далее по тексту. Подобная преамбула к разговору должна была произвести должное впечатление на собеседника, но этого не произошло. Писатель едва дослушал его и сказал с легкой усталостью в голосе:
– Да, я понял, кто вы. Мне недавно звонил ваш представитель, Аркадий, э-э-э…
– Андреевич.
– Да, точно, Аркадий Андреевич, никогда не помню отчеств… Так вот, я ясно и четко объяснил ему, что дом не продается. Да, сейчас стройка пока приостановлена,
«Как бы не так!» – подумал Малахов. У него не было оснований не доверять Аркашиным сведениям, а согласно им средств на завершение строительства у писателя не было и не предвиделось.
– Я готов обсуждать с вами цену.
– Молодой человек, как бы вам объяснить… Дело-то совсем не в цене. Этот дом мне дорог, но дорог совсем не потому, что обошелся в сколько-то там тысяч рублей или долларов. Причина тут иная… Начнем хоть с того, что его проектировал мой задушевный друг, Володька Меньшиков, архитектор был от бога, царствие ему небесное… Специально для меня, поймите, проектировал, а уж он-то знал и чувствовал меня, как никто… Он душу в свой проект вложил, если, конечно, вам эти слова о чем-нибудь говорят… А вы заявляете – продай! Чтобы вы там евроремонт сделали и устраивали бы свои новорусские гульбища с «телками» и «шутихами»? Да ни за что на свете!
Эти слова и тон, точно у доброго учителя в школе для детей-даунов, были не менее оскорбительны, чем отказ. Однако Виталий не собирался сдаваться так легко.
– Уважаемый Дмитрий Валентинович, – проговорил он размеренно. – Я все-таки очень прошу вас подумать над моим предложением. И повторяю, что готов выслушать любые ваши условия и заплатить любую цену. В разумных пределах, конечно.
В трубке послышался вздох.
– Эх, молодой человек… Неужели вы еще до сих пор думаете, что все в этой жизни можно купить? За деньги, да еще в разумных пределах? Увы, мой дорогой, вы ошибаетесь. Никакое богатство не даст вам ни настоящей дружбы, ни искренней любви. Все, что будет подано в этом обличье, легко может оказаться лишь иллюзией…
Виталий сжимал в руках журчащую трубку и злился. В том числе и на себя. Какого черта он позволяет совершенно постороннему старику читать себе мораль?
– Вам сейчас, вероятно, около сорока, – продолжал писатель. – Вы кокетничаете сами перед собой и перед юными барышнями, называете себя старым, но в глубине души сами знаете, что это не так. Пока вы еще энергичны, полны сил, ваше тело служит вам без помех и перебоев… Но время пролетит быстро. Кинетесь к врачам, к пластическим хирургам, к целителям, к шарлатанам… Будете проходить дорогостоящие курсы лечения, делать операции за бешеные деньги. Но ничего из этого не вернет вам ни молодости, ни здоровья. Как не даст и самого главного, что важнее всего, даже важнее здоровья.
– И что же это такое – самое главное? – хмуро спросил Виталий. Он хотел, чтобы вопрос прозвучал иронично, но у него почему-то не получилось.
– Самое главное, дорогой мой, – это желание жить. Радоваться солнечному лучу, полевому цветку, воробью, чирикающему на ветке… Дар умения быть счастливым в детстве есть почти у всех, но лишь немногие могут сохранить его на всю жизнь. Большинство теряет эту чудесную способность уже в юности. Юность максималистична, ей свойственно все драматизировать, она тянется ко всему мрачному, черному – это, очевидно, оборотная сторона того же явления, расплата за детскую радость бытия… А потом начинается сумасшедшая гонка. Жить уже некогда – надо успеть одно, другое, третье, достичь, приобрести, состояться, добиться… А потом вдруг в
Малахов не ответил. Он вообще с трудом дождался окончания этого старческого монолога.
– Может быть, вы все-таки запишете мои координаты? На случай, если вдруг передумаете? – спросил он.
– А мне показалось, что я объяснил все предельно ясно, – вздохнул писатель. – Нет, молодой человек, я не передумаю никогда. На этом давайте простимся полюбовно.
И в трубке раздались короткие гудки.
– Ну, как наша «Черная радуга»? – прямо с порога спросила Лана, в кои веки оказавшаяся дома раньше обычного.
– Ты о чем? – недовольно поинтересовался Виталий, хотя отлично понял, что она имеет в виду.
– Ну, о нашем будущем доме. Я решила так его называть – по аналогии с западными виллами. Ты же знаешь, они все имеют свои названия. Как и старинные русские усадьбы: «Кусково», «Абрамцево», «Архангельское»… Так что там выяснилось?
– Ничего не выяснилось, – буркнул он.
– Как это – ничего?
Рассказать Виталий не успел – в кармане затренькал мобильник. Звонил приятель, Борька Егорин:
– Старик, слышь, какая у меня новость? Дожала-таки меня моя благоверная! Дом покупаем загородный. Ленка говорит – сколько можно детям этим смогом дышать?..
– Что же, молодцы. Дом-то где, на Рублевке?
– Не, куда нам с суконным-то рылом в калашный ряд… Хватит того, что я Алиске ее гнездышко в Усове купил. А с Ленки и Волоколамской области хватит.
– Ну, хозяин-барин. А ты как – участок приобретаешь или сразу дом?
– Да уже готовый коттедж, чего со стройкой-то возиться! Только что договор подписал с «АРКом», риелторским агентством. Витька Волошин, его президент, мой старый приятель, да ты его знаешь…
– Знаю. Ладно, не забудь на новоселье позвать. Пока.
Малахов развалился на диване, потянул к себе первый попавшийся журнал – взгляд тут же зацепился за объявление о продаже загородных участков. Машинально включил телевизор – и попал на какую-то деловую передачу, Аркаша называл такие «говорящие головы».
«В последнее время спрос на элитную недвижимость снова возрос, – бубнил лысеющий дядька в стильных очках и старомодно повязанном галстуке. – Кроме уже не раз упоминавшихся Рублево-Успенского и Ново-Рижского направлений, первенство сохраняется также за Минским, Волоколамским и Калу…»
Не дослушав, Виталий выключил телевизор. Что они все, сговорились, что ли, напоминать ему о его неудаче?
– Лана, пожрать мне сегодня дадут в этом доме? – крикнул он с раздражением.
Супруга тут же возникла перед ним:
– А может, нам с тобой сходить в ресторан, зайка? Раз уж выдался свободный вечер?
Ну, в ресторан так в ресторан. Почему бы и нет? Правда, Виталий сегодня предпочел бы что-нибудь тихое, но Лана, конечно же, приказала своему водителю везти их в одно из ее любимых модных заведений.