Нелюбимая жена. Новое счастье попаданок
Шрифт:
К вечеру с уборкой было покончено, вещи разобраны, мебель расставлена, окна натерты до блеска, впрочем, так же как и зеркала. В холодильнике жались друг к другу скромные баночки и свёртки с едой. На плите исходила паром кастрюля похлёбки. Она будет хорошей женой, осталось определиться с мужем. И на руках будет держать живого младенчика, а не пупса.
С громким скрежетом распахнулась дверь в дом. На пороге как ни в чем не бывало появился Илья.
— Я дома! Не ожидала? Полицейский мне даже сочувствовал! Ты такой цирк развела. Знай, тебе никто не поверил! — парень ворвался на кухню и увидел жену с куклой на руках. В первую секунду
— Садись кушать, дорогой муж. Я сварила похлёбку.
— Ну, наконец-то хоть что-то нормальное! Я давно говорил, что твою еду кроме как хлёбовом не назовешь. Не понимаю, за что тебя на работе держат!
— Я работала стряпухой?
— А то ты не помнишь? Ты не работала, ты пахала! Зачем только? Нравилось ублажать чужих мужиков хотя бы едой?
— Это осталось в прошлом, дорогой.
Грета наполнила салатную миску супом и усадила Илью за обеденный стол.
— Хлеб только сухой. Прости меня, но в доме не нашлось ни единой монетки.
— Пахнет как будто салом?
— Его мне подарили, это не для тебя. Сколько монет ты принес в дом сегодня?
— Опять взялась считать мои деньги, тварь?! Я уж думал, что научил тебя жизни! Нет? Ну, ничего, сегодня на ночном поезде моя мать приедет. Вдолбит тебе в голову все то, чего там не хватает!
— Вот и чудесно. Я так скучала по ней. Ты не ответил, сколько монет ты мне выделишь на хозяйство?
— Ни одной!
— Вкусный суп?
— Хлёбово, — грязная ложка вылетела из рук парня и ударилась в стену, разбрасывая жирные пятна, — Убиралась бы ты из моей квартиры, пока цела! Или будь примерной женой.
— Буду, обязательно буду. Только не твоей. Жаль, что похёебка тебе не понравилась. Я так старалась сделать последнее блюдо твоей жизни вкусным. Свекровка тебя живым уже не застанет.
— Что???
— Ты умер, Илья. Такая досада. И денег на вдовье платье мне не оставил. Как быть? Ума не приложу.
— Я вызову рвоту и яд выйдет! Тебя посадят!
— Не выйдет. И даже если посадят, ты этого уже не увидишь. Так какая разница? Впрочем, я пошутила.
— Сссс…
— Цыц. Яд подействует позже. Веди себя хорошо, и я подумаю о том, чтоб приготовить противоядие.
— Я тебя удавлю! Или готовь сейчас!
Грета заорала в голос. Илья пригнул голову.
— Ты чего? Соседи услышат! Ты всегда этого стыдилась.
— Помогите! Убивают! Аааа! Мамочка! Помогите! — девушка нарезала сало, положила кусочек на остренький язычок, проглотила.
— Вера?
— Мне плевать на всех, кроме себя. Жизнь крепко научила. Запомни. Тронешь — убью. Нахамишь — отравлю. Мать твоя будет вести себя плохо со мной, посмеешь ей нажаловаться — посажу тебя в тюрьму. Мне поверят, а тебе нет. Ясно? Суп съешь, тарелку вымой. Денег в дом не принес, выметайся работать. Ночным конюхом, поденщиком — кем хочешь.
— А яд?
— А если он не в супе? Может, я им ворот твоей рубашки натерла?
— Дрянь!
— Ты абсолютно прав. Будешь себя хорошо вести, я постараюсь быть хорошей женой. Может быть, даже твоей. Поел?
— Да.
— Иди трудиться. Кроме тебя денег в дом никто не принесет. Даже не надейся.
— Убью!
— Грета бросилась к окну, распахнула широко оконную раму, сама себя ухватила за волосы, будто ее кто-то тянет.
— Убивают! Люююди! Мамочка! Ааа!
Это услышал Максим и бросился вниз по лестнице без раздумий. Илья в
В поезде ехала мама Ильи, чтоб разобраться с невесткой, поставить ее на место. Она и мужа с собой захватила для моральной поддержки. Уж вдвоем-то они!
Грета распихивала по углам дома остатки припасов, словно бельчонок. Ни с мужем, ни с его матерью она ничем делиться не собиралась. В постельном белье она припасла сухари. И голодать она тоже больше не будет! А бекон можно и на балкон отнести, в пустом перевёрнутом горшке от цветка он чудесно сохранится. И мыши не достанут, если они здесь водятся.
*** Ильмар настороженно ступает по чужому дому, куда его втолкнули слуги отца. Здесь чисто прибрано, пол натерт до блеска и устлан ковром. Признаться, герцог ожидал увидеть другое, когда узнал, что в этом особняке никогда не было слуг. Неужели Грета сама его прибирает? Не помогают же ей бесплотные духи! Может быть, она делает это при помощи магии?
— Хорошая хозяюшка твоя жена, — голос отца оборвался на полуслове. Он шел чуть впереди, а Ильмар следом за ним и лишь позади все их слуги, включая мальчишку.
Сегодня разбилась вся жизнь молодого герцога, разлетелась вдребезги, и ни одно из счастливых воспоминаний прошлого больше не способно порадовать душу. Благоразумная, чистая и любящая мать, строгий отец, доблесть, честь рода, само свое имя — он все потерял. Бастард короля, ребенок, рождённый в пороке, сын падшей женщины, отец не просто так его ненавидел. То была не строгость, старший герцог намеренно изводил грязное пятно с чести древнего рода. Его он изводил, Ильмара Смелого! И юношей на поединки он отправлял наследника совсем не из отцовской гордости, не из безмерного доверия. Он бросал подменыша, байстрюка, на верную гибель. Не просто так строжил, а делал все, чтоб молодой герцог сам покинул родовые земли. Мать уговаривала остаться, при ней отец вел себя совершенно иначе с наследником. Хвалил, называл сыночком, гордился, баловал подарками. Всегда неподходящими подарками, порой даже опасными. Сейчас Ильмару отчётливо вспомнился дорогой кинжал, вложенный в роскошные ножны. Повезло ему, что он не утерпел, испытал оружие до поединка — срубил ветку в лесу. Лезвие разложилось надвое, пришлось перековывать, лишь бы только отец не увидел. Успел, а потом выиграл бой. Как тогда старший герцог был изумлен, как хвалил за победу, украдкой рассматривая клинок. Подмены он тогда не заметил. Только кузнец из их замка пропал, должно быть, это он намеренно испортил первое лезвие по приказу отца.
Ильмар в отчаянии запрокинул гордую голову. Нет у него больше отца! И не было никогда! Он — бастард, рождённый в браке от другого мужчины! Проклятие рода. Грязное пятно родословной.
И матери теперь у него нет. Разве можно назвать матерью ту, что слилась с другим, будучи замужем? Неважно, почему так случилось. Даже если было насилие, другая на ее месте бросилась бы со скалы от ужаса, что потеряла честь. Да только, видимо, не было никогда у его матери чести. Некстати вспомнились те теплые руки, которыми она обнимала его, провожая на отбор женихов. Будто бы чуяла, что сын никогда не вернётся. Все матери подобны волчицам, чуют больше, чем дано людям и ведьмам. Будто родив, обретают силу пророчиц.