Немая и Туз
Шрифт:
С другой стороны – у ее будущего мужа репутация не самого благопристойного мужчины высшего общества. Пожалуй, более циничного ублюдка, пренебрегающего общественными приличиями, нужно еще поискать… А вдруг ему, наоборот, придется по вкусу?
Что же делать?
Сиэлла провела рукой по своим темно-каштановым волосам и намотала косу на руку. А если она отстрижет ее, как делают степняки в знак скорби? Это уж точно никому не понравится!
Даже ей самой…
Но отец, очевидно, предполагал что-то подобное, потому что не успела Сиэлла хоть что-нибудь решить, в комнату опять постучали.
– Кто там? – недовольно спросила девушка.
– Это я, Мирра! Госпожа, впустите меня, пожалуйста! – послышался умоляющий голос горничной.
Что ж, этого следовало ожидать. Отец прислал к ней служанку, предполагая, что она может что-нибудь выкинуть. Как ни странно, Сиэлла почувствовала нечто похожее на облегчение.
Мирра помогла ей переодеться в красивое платье из зеленого бархата, переплела косу и заколола ее сзади, открывая шею. От драгоценностей Силь отказалась, и горничная не стала настаивать. Да и много ли у Сиэллы драгоценностей? Серебряная подвеска с большой черной жемчужиной да жемчужная же нить.
Жемчуг совершенно не подходил к зеленому бархату.
Пока Мирра возилась с прической, Сиэлла вновь почувствовала, что у нее начинает болеть живот. Голод опять проснулся.
Ничего. Наверное, после помолвки не будет смысла продолжать этот ненужный и бесполезный протест. Сиэлла поймала себя на мысли, что хочет, чтобы все произошло как можно быстрее.
Вот отец удивится, если она предложит не тянуть и объявить о свадьбе уже сегодня!
Усмехнувшись своим мыслям, Сиэлла отпустила горничную, пригладила подол и прислонилась к стене. Ей казалось, что если она сядет, то боль станет сильней.
Надо заканчивать. Если уж умирать, то не от голода.
В гостиной тикали часы, и Силь слышала их так ясно, будто они были возле ее уха.
Тик-так. Тик-так. Тик-так.
Надо настроиться. Смириться. Может быть, не все так плохо?
Тик-так. Тик-так.
В конце концов, ее отдают замуж не за уродливого старика.
Тик-так.
Может, если она будет правильно себя вести, Нейтан Тинклер разрешит ей петь? Хотя бы для себя. Интересно, а у него в доме есть рояль?
Тик…
Хотя бы очень маленький…
Так…
Или хотя бы клавикорд?
В гостиной послышались голоса, хлопнула дверь, и Сиэлла поняла, что все ее смиренные мысли улетучились. Снова поднялась волна обиды, непринятия и ненависти.
И когда, черт возьми, она успела съесть нож?
Внезапная резь в животе была настолько сильной, что Сиэлла не смогла сдержать стон.
Больно… как же больно…
В глазах рябило, в голове будто взрывались фейерверки, а очередной нож в животе, кажется, порезал печень.
Сползая по стене вниз, Сиэлла подумала, что точно знает, как больно было жертвам Туза…
Сколько она так просидела? Время остановилось или текло как обычно? А что, если прошла целая вечность? И эта вечность была для Сиэллы болью. Сначала резкой, а потом – тягучей, словно кто-то разбередил незажившую рану.
Вспышки сменились темной пеленой, и в один прекрасный момент Силь обнаружила, что лежит на полу.
Как она может встречаться с Нейтаном Тинклером в таком состоянии? Но Силь понимала – отец вынесет ее на руках, если понадобится. Упрямство сыграло с ней злую шутку.
Кое-как поднявшись, Сиэлла отряхнула платье и снова прислонилась к стене. Боль в животе немного стихла, затаилась, чтобы ударить в самый неожиданный момент. Она сама виновата. Сейчас, когда ей нужны все силы, их просто неоткуда взять!
Идиотка, вот кто она.
Не помня себя и не понимая, зачем она это делает, Силь подошла к платяному шкафу, выдвинула один из ящиков и вытащила перчатки. Длинные, они закрывали всю ее кожу до самых рукавов платья.
Выполненные из белоснежного бархата, они не подходили под ее наряд совершенно, но Сиэлла почему-то решила, что с ними ей будет лучше.
Так он к ней не прикоснется.
Хотя бы сегодня.
Стоило ей натянуть перчатки, как в дверь постучали.
– Сиэлла! Ты здесь? – Голос отца. Он был очень зол, Силь слышала это даже через дверь.
Почему он злится? Он же не хотел, чтобы она встречала Нейтана Тинклера вместе с ним? Или хотел? Силь не могла вспомнить. Она смотрела на свои белоснежные перчатки и понимала, что в ее голове не осталось ни одной связной мысли.
Она медленно, будто идя на заклание, подошла к двери и открыла ее.
Отец действительно был зол.
– Почему ты не спустилась? – сердито спросил он. – Я же…
– Папа… мне очень плохо… – В желудок снова воткнулся нож, и Силь, не притворяясь, застонала и схватилась за живот. – Пожалуйста…
– Не обсуждается, – отрезал отец. – Я предупреждал. И хватит делать вид, что тебе плохо! Я и не думал, что ты такая лгунья!
Но ей действительно плохо!
Зря она в прошлый раз притворялась… Теперь отец ей просто не поверит.
– Помоги мне… – Она протянула ему руку. – Просто отведи. Я… – Боль в животе становилась все сильней. – Я волнуюсь.
Отец предложил ей локоть и повел вниз, в гостиную.
Он все-таки ей не поверил: несмотря на застилающую глаза боль, Сиэлла видела, как он сердит. Может быть, он сердит не на нее? Может, что-то случилось и ее жених его больше не устраивает?
Вряд ли. Иначе бы ее не вели на эту встречу.
Перед дверью гостиной отец остановился.
– Я хочу, чтобы ты меня не опозорила, дочь. Я оставлю вас на несколько минут. Совсем ненадолго. Пожалуйста, будь с ним любезна. Он все-таки приближен к верхушке нашего города!