Немцов, Хакамада, Гайдар, Чубайс. Записки пресс-секретаря

Дубовая Лилия

Познакомиться хочу, потому как уважаю. Давай, пожми руку простому человеку.

Наши провожающие сильно напряглись, а Немцов, спокойно с улыбкой пожал незнакомцу руку и сказал что-то в ответ.

Обладатель малинового пиджака довольно оглянулся на своих товарищей, всем своим видом демонстрируя, какой он крутой и как запросто общается с великими мира сего, и, кивнув напоследок, удовлетворенно вернулся к своим.

Мы что-то пошутили на эту тему, мол, вот она какая – истинная популярность, и пошли оформлять документы на посадку. У нас оставалось еще немного времени, поэтому Немцов продолжил разговор с однопартийцами, а я отошла немного в сторону и просто стояла и ждала, когда

он закончит общение. И тут мое внимание привлекло следующее действо.

Колоритная компания, та самая, на которую мы обратили наше внимание, проходила через рамку металлоискателя. Практически все успешно преодолели это препятствие, но тут дошла очередь до нашего нового знакомого. Громкий звон оповестил проверяющих, что у него имеется что-то недозволенное. Товарища вернули назад, потребовали выложить все из карманов и пройти через рамку еще раз. Тот без всякого удовольствия повиновался. Он опорожнил многочисленные карманы и вновь прошел через рамку. Снова запищало. Малиновый пиджак вернулся, выматерился, попыхтел, проверил карманы еще раз, выскреб из них какую-то мелочь, снял ремень и снова шагнул в неизвестность.

Не тут-то было. Опять раздался громкий звон. И тут уже окончательно взбесившегося подозрительного гражданина отвели в сторонку и стали внимательно досматривать. Сняли пиджак. Мужчина остался в одной черной майке и в джинсах. Только тогда все увидели здоровенную золотую цепь, украшавшую бычью шею обладателя малинового пиджака.

– Цепь сними, – строго сказал проверяющий.

– Не могу, – посмотрев на него, как-то обиженно сказал обладатель столь впечатляющего ювелирного украшения. И, театрально помолчав, победоносно оглядевшись вокруг, вдруг громко провозгласил: – Запаяно.

Что и как там происходило дальше – не знаю, потому что срочно занялась поиском носового платка, чтобы стереть выступившие от смеха слезы.

Я уже говорила, что за время своей работы в ИТАР-ТАСС, повидала много вице-премьеров, «хороших и разных». Помнит ли сейчас кто-то, кроме меня Илюшина, Ярова, Маслюкова, Кулика? Но был в этом ряду один очень симпатичный человек – Олег Николаевич Сысуев. Получилось так, что я работала с вице-премьерами, отвечавшими за социалку. Первоначально в правительстве младореформаторов курировать социальную сферу назначили Немцова, после его полномочия расширили, он начал заниматься нефтянкой, а ответственным за пособия, пенсии и прочие разные выплаты и льготы назначили Олега Николаевича. Поэтому, так как контакты с Немцовым уже были налажены, мое руководство решило не усложнять, и мне поручили отслеживать их обоих. Сысуев мне сразу очень понравился. Он производил впечатление умного, профессионального, а главное – честного и порядочного человека, болеющего за свое дело. А уж когда Олег Николаевич, глядя в камеру своими добрыми и полными вселенской скорби глазами, рассказывал о том, что правительство, несмотря на сложную ситуацию, старается выполнять все свои обязанности перед пенсионерами, то ему верили и сочувствовали все бабушки и дедушки нашей огромной страны. Но этот рассказ не об Олеге Николаевиче, а еще об одной «гримасе» времени.

Не знаю, почему и из каких соображений, но однажды было принято решение провести выездное заседание министров социального блока. И я вместе возглавляемой Сысуевым правительственной делегацией отправилась в Хабаровск. Полет был достаточно продолжительным и утомительным. Мы прилетели в город очень рано – часов в пять утра. Нас быстро довезли до гостиницы и сказали, что мы можем немного отдохнуть, но уже в десять должны быть на первом совещании.

Я только вошла в свой номер и начала решать – попытаться ли мне немного поспать или принять душ, как

прозвенел звонок. С недоумением, соображая, кто бы это мог быть, я взяла трубку, но не успела еще ничего сказать, как услышала:

– Девочка нужна?

В первую минуту я даже не поняла, что это значит. А сообразив сказала:

– Спасибо, нет. Но если я рассчитывала на то, что на этом все закончится, то ошиблась.

– Ой, простите, – сказал голос на том конце провода, – вам, конечно, мальчик.

– ???

– Я говорю, мальчик не нужен? – с достойной уважения настойчивостью произнесла моя собеседница.

Я сильно разозлилась и, на свою беду, вместо того, чтобы заявить свое твердое «нет», сказала:

– Давайте мальчика. Только, пожалуйста, негра. Такого крепкого и очень черного. Люблю, понимаете, экзотику.

На том конце провода молчали. Видимо, перерабатывали информацию. Я не стала дожидаться ответа и положила трубку. Но на этом история не закончилась. Прошло несколько минут. Я только нырнула под одеяло и закрыла глаза, как снова раздался звонок.

– Да, слушаю, – прорычала я. И в ответ уже знакомый спокойный и милый женский голос с достоинством произнес:

– А китаец вам не подойдет?

Тут уж я, хотя очень не люблю ненормативную лексику, напрягла все свои способности и популярно объяснила все, что я об этом думаю. Видимо, прозвучало все мною сказанное очень убедительно, потому что до утра меня больше никто не беспокоил.

Вся дальнейшая командировка прошла в штатном режиме. Я отработала совещание, выслушала Олега Николаевича и отдиктовала в контору необходимую информацию, совершенно позабыв нелепую утреннюю историю. И только во второй половине дня, когда выдалось свободное время, прогуливаясь по набережной, я обратила внимание, что почему-то все время выхватываю взглядом из толпы пробегающих мимо в больших количествах хрупких смуглых юношей с высокими скулами и раскосыми глазами.

Баечки в стиле «мини»

Это был одиночный пикет, который устроил Немцов в связи с очередным задержанием кого-то из оппозиционеров, кажется – Каспарова. Немцов прохаживался с плакатиком в руках, а я подтягивала к месту акции многочисленных корреспондентов. Где-то в сторонке стояли полицейские и мирно наблюдали за тем, как бродит туда-сюда одинокий Немцов, пикетирует, что называется – «никого не трогает, сидит себе, примус починяет».

А вокруг кучками суетились специально отдрессированные сурковские мальчики и девочки под емким названием «наши», ну, «ихние» то есть. Вели они себя удивительно тихо: с сачками на Немцова не кидались, пудрой и мукой не посыпали и даже не кричали, что он «американский шпиен», «либераст» и вообще главный после Чубайса «погубитель России». Поэтому поведение нашистов меня сильно насторожило. Я внимательно смотрела по сторонам, ожидая какой-нибудь гадости. И интуиция меня не подвела. Совсем как-то вдруг из ближайшей подворотни появилось два совершенно непотребного вида бомжа, которые целенаправленно затрусили в нашу сторону. Они что-то громко и настойчиво кричали. А когда подошли ближе, я услышала, что это было:

– Немцов, – орали бомжи, – мы с тобой!

Я сразу сообразила, что сейчас произойдет. Бомжи встанут рядом с Борисом, начнут его активно поддерживать, и тогда одиночный пикет превратится в несанкционированный митинг. Я решила, что надо срочно что-то с этим делать. Еще не понимая, что станет эти самым «что-то», я пошла к ним навстречу. Почти на автомате я вытащила из кошелька пятьсот рублей и, подойдя к живописным провокаторам, протянула им деньги и сказала:

– Спасибо, друзья. Вы свое отработали. Вот, возьмите.