Немец
Шрифт:
«Стоп. Но куда поехал бронетранспортер? Очевидно, что на юго-запад, где стоят наши танковые части. В пяти километрах отсюда еще вчера был глубокий тыл…»
…Ральфа разбудил яркий солнечный свет. Он пробивался через десяток окон большой комнаты, судя по ряду признаков, до войны использовавшейся в качестве гимнастического зала, а ныне превращенной в военный госпиталь. Вспоминая то, что случилось в русском лесу, Ральф уснул и спокойно проспал всю ночь. Похоже, дела его шли на поправку.
За дверью палаты послышались шаги. Ральф слегка приоткрыл глаза, притворяясь все еще спящим, и увидел, как в комнату вошли двое. Один из них — врач, сделавший ему операцию.
— Это он, тот самый.
Ральф узнал майора из леса.
Глава пятая
В номере 19 московской гостиницы «Ист-Вест» мягкий свет торшера падал на стол у окна, где были разложены книги, тетради, карта Москвы. Тут же лежали несколько конвертов и экземпляр газеты «Мюнхен репорт». В чашке исходил ароматом только что сваренный кофе.
За столом сидел турист из Германии Ральф Мюллер и изучал карту города. Сегодняшнее посещение монастыря поселило в его душе тревогу, от которой он вот уже несколько часов не мог избавиться. Много лет прошло с того дня, когда Ральф принял твердое решение обязательно посетить это место. Он десятки раз представлял себе этот трепетный момент, лишь догадываясь о том, какие чувства ему доведется испытать за стенами древнего русского замка.
Странное дело: когда Ральф наконец-то оказался в том самом месте, он не почувствовал особого волнения. Но вот теперь, наедине со своими мыслями и воспоминаниями, он с трудом сдерживал настойчивое желание вернуться в монастырь и еще раз все осмотреть.
В свои сорок Ральф уже не совершал необдуманных, или, скорее, спонтанных поступков. Его жизнь в прелестном городке Ландсхут была размеренной, в меру интересной. Хорошая работа, крепкая семья, членство в местном фитнес-клубе «О Синитри»… Годы расписаны по месяцам и даже дням, отпуск запланирован задолго вперед. Было тут и обязательное посещение двух-трех фестивалей, поездка на горнолыжный курорт и уикенд на озере Кимзее. Но, оказавшись в России с определенной миссией, Мюллер считал, что не должен терять время и дожидаться следующего дня. Он встал, набросил пиджак, прихватил со стола карту, а также одну из тетрадей, и вышел из комнаты.
Внизу у гостиничной стойки его поприветствовал консьерж, кивнул на просьбу вызвать такси и стал набирать номер телефона. Мюллер посмотрел в окно. На улице еще было достаточно светло.
Сев в машину, Ральф показал водителю на карте Донской монастырь. Тот что-то сказал по-русски, и, не включая счетчик, резво тронул с места, чтобы тут же упереться в затор напротив большого здания театра из коричневого камня.
Это была одна из самых известных московских пробок, использующаяся уличными «коммерсантами» для реализации наверное самого странного в мире набора товара. Здесь продавали подделки наручных часов известных марок, записанные на компакт-диски базы данных Налоговой инспекции, МВД, ГАИ и других государственных учреждений, бланки доверенностей на управление автомобилем, обложки для удостоверений с золотой аббревиатурой «ФСБ», краденые или самодельные зарядные устройства для мобильных телефонов, а также мимозы, ландыши и сирень.
Рядом с торговцами сновали попрошайки всех рангов и мастей, «нищие», девушки с завернутыми в тряпье младенцами. Здесь же, в строго определенном квадрате, уныло бродила скромно, но очень опрятно одетая бабуля в платочке, а прямо между застрявшими на перекрестке машинами передвигался калека
Ральфу казалось, что он попал в иной мир, где жизнь российской столицы представала вывернутой наизнанку. Ральф с жалостью глядел на бабушку, калеку и завернутых в занавески детей, недоумевая, почему местные власти терпят эту «выставку достижений».
«Видимо, Россия, все-таки, более свободная страна, чем принято считать у нас», — подумал Ральф.
Наконец такси повернуло на Тверскую улицу, доехало до гостиницы «Националь», где в виду кремлевских стен и башень ушло налево, на Охотный ряд. Пересекая Лубянскую площадь, Ральф заинтересовался зданием КГБ. Почти любого туриста почему-то привлекают официальные места расположения спецслужб и разведок, будь то штаб-квартира британской МИ-6 на берегу Темзы или гуверовский дом ФБР в Вашингтоне.
Через Варварку такси выехало к Покровскому собору. Ральф залюбовался восхитительным архитектурным творением. Увидев пробку на набережной, водитель въехал на мост, дав Ральфу возможность еще раз посмотреть на собор времен Ivan The Terrible — единственного широко известного на Западе русского царя. Машина промчалась по Ордынке, Люсиновской улице и после, какими-то дворами и переулками, вывезла Мюллера к Донскому монастырю.
Ральф хотел попросить таксиста подождать, но тот видимо не понял туриста, сказал два слова — «триста рублей», взял деньги и уехал, оставив пассажира у обитых еще сверкающей медью внушительных монастырских ворот.
Сюда уже не пускали посетителей, но Мюллер сумел материально заинтересовать сторожа (в то время Донской монастырь еще не охранялся как стратегически значимый объект), и тот с легкостью рассудил, что ничего страшного не случится, если ненормальный иностранец погуляет вечером по старому кладбищу.
Ральф ступил на выложенную каменными плитами дорожку и пошел вниз, к северной стене Донской обители — мимо изящного храма преподобного Александра Свирского, вдоль выкрашенной в черное железной ограды, мимо могил монастырского некрополя, которые стали казаться зловещими в наступающих сумерках.
Горельеф, изображающий встречу Давида, победившего Голиафа… Посещение Дмитрием Донским Сергия Радонежского… Изображение библейской богини Мариам, воспевающей победу над врагами… И, наконец, богиня Девора, призывающая к борьбе с поработителями.
Именно здесь, напротив этого горельефа, должны расти огромные столетние тополя. Ральф, оглянулся, бросил взгляд на стену, после чего посмотрел себе под ноги и увидел… три огромных пня, прячущихся в некошеной траве.
Слева, сразу за скульптурой Деворы, высился трехметровый, выкрашенный в зеленое дощатый забор. Забор преграждал путь в северо-западную часть монастырской территории. Ральф огляделся, быстро подошел к забору и отогнул одну из слабо прилегающих к этой древнейшей на земле конструкции досок.
Пространство за забором скорее напоминало заброшенный луг, чем территорию действующего монастыря. Здесь все заросло лопухами и крапивой, кое-где валялись полусгнившие поленья.
«Отец не ошибся, это определенно здесь», — размышлял Мюллер, продолжая отгибать легко поддающиеся доски.
Наконец в заборе образовалась дыра, через которую Ральф легко, но не без волнения, проник на запретную территорию.
Между тем в Москве темнело, и надо было торопиться. Ральф почти убедил себя, что нашел именно то место, куда однажды обязан был придти, исполняя свой человеческий долг, отдавая дань памяти, выполняя обещание, данное отцу.