Немецкая карта
Шрифт:
Хронист сообщает, повествует о том, что с ним приключилось в различных экстренных ситуациях. При этом он придерживается принципа, сформулированного Фомой Аквинским. Я, молодой немецкий офицер, вел беседы с русскими, духовно стоявшими выше господствовавшей у них системы, проявлявшими еще неизвестную там духовную независимость, которую им приходилось скрывать от своих соотечественников. Болонин и Радченко были людьми, уверенными в том, что сталинские времена закончатся. Возможно, у них были друзья из круга, который в то время еще не должен был стать известен.
Советский атташе генерал Книрков, может быть, их знал. Знал ли он о моем письме Председателю Булганину? Знал ли он, что после своей отставки я писал письма на чистом русском языке в Советский Союз? Отказалось бы МВД в то время от перлюстрации этих писем? Кто знал об этом, и как эта корреспонденция была расценена в Москве? То, что моя корреспонденция была задержана и изъята БНД, представляется невероятным. Было ли мое письмо Булганину расценено МВД как акция сумасшедшего немца, который на самом деле верил, что оно может попасть в руки советского руководства? Кто знает методы работы советских спецслужб, не поверит в то, что такое письмо из империалистической державы — к тому же написанное на безупречном русском языке — не было передано в вышестоящие инстанции.
Возможно, за всей этой историей стоял старый лис Аденауэр, попытавшийся неофициальным путем прозондировать перспективы, которые могли открыться для германо–советских отношений после смерти Сталина. Возможно, требовалось сдвинуть с места маленький камень, с тем чтобы он покатился в сторону Москвы?
Советы имели в то время полную картину происходящего в Федеративной Республике Германии. Было ли для них секретом, что «отправитель письма» действовал при помощи своего тестя, д-ра Артура Рупперта, который в то время, как я уже писал, открыл для ХДС восточное бюро с сотрудниками в центральной части Германии, тогда еще называвшейся советской оккупационной зоной или попросту «зоной».
В то время было несложно отправлять этих сотрудников в качестве курьеров с Запада на Восток и с Востока на Запад. Насколько тесно здесь переплелись нити? Что знали русские о связях отправителя с Конрадом Аденауэром? Были ли эти связи теснее, чем предполагалось? Не готовилась ли посредством использования определенных обстоятельств и связей, которые здесь не могут быть раскрыты из соображений безопасности, некая важная инициатива?
«Письмо Булганину» вряд ли обнаружится в архиве БНД. Вопрос в том, где оно оказалось. Вперед, уважаемые немецкие и русские историки, вот вам непаханое поле для научных исследований. Возможно, придется заново переписать главу о послевоенной истории начиная с 1953 г. Тот, кто добьется успеха в своих исследованиях, напишет новую главу о германосоветских отношениях, в основу которых, может быть, легло письмо бывшего военнопленного немецкого офицера, неверно интерпретированное советским Политбюро.
И у дружественных государств есть спецслужбы
Между разведывательными службами, конечно же, существует соперничество, в том числе и внутри одного альянса. Обмен результатами работы здесь уже стал рутиной.
Они посещают друг друга, иногда встречаются в определенном месте, как, например, на военном корабле во время Кильской недели. Такие встречи — в частности, с руководителями гражданских подразделений, как например, Федеральной разведывательной службы, Федерального ведомства по охране конституции и его самостоятельных земельных управлений — являются своего рода биржей для разведок. Сотрудничество спецслужб чаще всего протекает гармонично, однако сильно зависит от личности того или иного руководителя.
Англичане, как правило, ведут себя в совместной работе спецслужб сдержанно. Естественно, они принимают участие в общих мероприятиях, однако предпочитают оставаться незамеченными. Британцы располагают собственными секретными разведывательными службами, но это — даже в НАТО — остается делом каждого государства. На первый взгляд может показаться, что британские спецслужбы практически бездействуют. При этом они, равно как и израильская спецслужба, работают чрезвычайно эффективно. Имена британских руководителей спецслужб почти неизвестны. Одним из них, сыгравшим особую роль во Второй мировой войне, был сэр Стюарт Мензис, о котором ходили анекдоты. Руководитель британской спецслужбы был создан для занимаемой им должности. У него было много достоинств. Его наивысшее достоинство заключалось, несомненно, в скрытности по отношению ко всем, даже к монарху. Защита источников информации является одним из важнейших правил спецслужбы, на соблюдение которого вынужден полагаться агент разведки, засланный на территорию противника. О Мензисе рассказывают, что король Георг VI в шутку потребовал от него выдать ему детали деятельности британских разведывательных служб. «Мензис, — обратился к нему король, — что бы случилось, если бы я спросил у вас имя нашего человека в Берлине?» Мензис ответил : «Я вынужден был бы ответить вам, сир, что на мои уста наложена печать». — «Хорошо, Мензис, а положим, я тогда прикажу вам отсечь голову?» — «Что ж, сир, тогда моя голова покатилась бы с запечатанными устами».
В отличие от Германии руководитель британской разведки мог быть принят своим хозяином в любое время. В Германии было иначе. Гитлер не доверял собственной разведывательной службе. Это зашло так далеко, что он в течение двух лет отказывался принимать в своей штаб–квартире ее руководителя адмирала Канариса. Канарис знал, что Советы до начала своего зимнего контрнаступления 1941 года сосредоточили под Москвой более тридцати дивизий. Гитлер отказался верить таким «паникерским донесениям» о силе советских войск и поэтому более не вызывал Канариса к себе на доклад,пока, в конце концов, не стало известно, что адмирал Канарис является участником заговора против Гитлера. Это послужило смертным приговором Канарису, который был казнен 9 апреля 1945 г., за месяц до окончания войны. Совершенно точно известно то, что руководитель германской разведки в ходе войны с Россией сумел создать превосходную шпионскую сеть на занятых немецкими войсками территориях и владел детальной информацией о противнике. На этой кадровой основе, состоявшей из секретных сотрудников, генералу Гелену уже вскоре после окончания Второй мировой войны удалось создать весьма эффективно работавшую Федеральную разведывательную службу Германии (БНД).Подобно Мензису, Канарис был дотошным специалистом,который мог полагаться на свою интуицию. Компьютеров он не знал — их развитие тогда еще находилось в зачаточном состоянии, — а изучение бумаг у него, скорее, вызывало отвращение. Он больше доверял качеству информации, получаемой от людей, — область, которой в наше время всеми разведывательными службами уделяется недостаточное внимание. Одной из причин тому сегодня, вероятно, являются недостаточные знания иностранных языков. К этому стоит добавить проблемы с разработкой новых источников информации в арабских странах. Там готовность к сотрудничеству с западными спецслужбами крайне низка. Канарис обладал незаменимыми для этой профессии качествами охотника. Все, что было связано с администрированием, он недолюбливал.
Рейнхард Гелен (1902–1979) — в 1956–1968 гг. первый президент Федеральной разведывательной службы Германии, основателем которой он был. Гелен окружен нимбом легендарного руководителя немецкой разведслужбы XX века.Бывший во время Второй мировой войны начальником отдела «Иностранные армии Востока» (1942–1945 гг.), после войны Гелен получил от оккупационных властей США поручение создать спецслужбу, состоящую из немецкого персонала, под названием «Организация Гелена». После передачи этой спецслужбы западногерманской администрации в 1956 г. была создана Федеральная разведывательная служба Германии (БНД)
О Мензисе Черчилль как–то сказал: «Выдающееся качество Мензиса заключается в том, что он содержит свое ведомство на гроши». Мензис имел здравые взгляды на финансовые вопросы и талант к общению с другими учреждениями и политиками. Его бывший сотрудник рассказывал: «Мензис был мастером в общении с другими учреждениями». Здесь следует добавить — и мастером в общении с другими людьми. Это, разумеется, очень важно в разведывательной работе, если учесть, что большинство людей ведут себя очень сдержанно при встрече с сотрудниками спецслужб.
Мензису приписывают прежде всего особое качество, незаменимое для руководителя разведывательной службы: он умел внушить своему политическому руководству, что оно с ним никогда не ввязывается в «ненадежные дела». Это важно потому, что деятельность разведки и контрразведки ввиду необходимых мер защиты источников информации вызывает у политиков и чиновников, как правило, довольно сильное чувство неприязни. Им нужны результаты, они благодарны за службу, но политики не желают вникать в детали. Мне часто приходилось слышать от политиков в Бонне замечание: «Это можно опустить». Я понял, что политики хотят знать все, но ничего определенного, из–за чего они могли бы стать соучастниками. Это был важный фактор, который я учитывал в общении с политиками. Они ни в коем случае не хотят иметь неприятностей и больше всего опасаются парламентских комиссий по расследованию. Политик хочет при помощи соответствующих «агентств» получить преимущество в знаниях. Черту он подводит там, где он может разделить ответственность.