Немецкая любовь Севы Васильева
Шрифт:
— Пива! Четыре светлого! — заказал Евгений. Мужчины и Марика закурили.
***
Г-н фон Клуге одобрил идею Севе поехать на концерт знаменитого ансамбля в Лондон. Кому-то позвонил, с кем-то встретился, и сын получил возможность беспрепятственно полететь в Лондон на небольшом самолете, принадлежащем концерну. Компания набралась человек в пятнадцать — все родственники и друзья служащих фирмы. Полутора часов хватило на все формальности, перелет, и Сева с Марикой и друзьями оказались в английской столице. Приземлились не в знаменитом аэропорту Хитроу, о котором Сева читал в детективных книжках и мечтал увидеть, а на поле небольшого частного аэродрома. Здесь же стоял королевский замок, какого — то по счету Георга, Марика не помнила, поясняя Севе, куда они прибыли. Теперь замок принадлежал одному из руководителей концерна "Клуге & Мейер".
После замков, виденных на Рейне, Сева представлял их обязательно с островерхими башенками, крепостной стеной, этот замок напоминал скорее дворец — длинное трехэтажное здания с колоннами, балкончиками и разными архитектурными украшениями. Марика пояснила, это все-таки замок, а крепостные стены давно разобрали, здание перестроили.
Во дворец не позвали. Подкатил микроавтобус, и всех повезли в центр города, в отель.
До начала концерта оставалось время и Марика, взяв такси, повезла Севу показывать Лондон. В первые же минуты Севу поразили красные двухэтажные автобусы, левосторонне движение. О нем он знал, но увидеть и принять не просто. Пугали внушительным видом полицейские или "Бобби" — как назвала их Марика. "Вдруг потребуют паспорт, спросят, как оказался в Англии". Она смеялась.
— Кому ты нужен? Никто ничего не спросит. Документы, кстати, в порядке.
Все же у Вестминстера Сева с опаской старался не встречаться взглядами с "бобби". Здесь они отпустили такси, остановились посмотреть смену караула, и дальше пошли пешком. Вышли к Темзе, обошли здание парламента, послушали бой Биг Бена. Взявшись за руки, влюбленные перешли по Вестминстерскому мосту через Темзу, и оказались в лабиринте узких средневековых улочек. На одной из них на глазах столкнулись три автомобиля. Сева остановился посмотреть, как будут разбираться. Кроме него никто не обратил внимания на происшествие, люди проходили мимо, не останавливаясь, и Марика поторопила его.
— В Стародубске толпа зевак собралась бы поглазеть, что да как, кто виноват.
— Страховые агенты разберутся, — заметила Марика.
Они прошли еще недалеко по узкой улочке и остановили такси — черную легковушку с высокой крышей, напомнившей Севе довоенную "Эмку". На такой машине в первые детдомовские годы разъезжал директор.
***
Огромный концертный зал был заполнен до отказа. На сцене пели, извивались в судорожных движениях несколько лохматых юнцов с электрогитарами и микрофонами. Им вторил ансамбль, всё сопровождалось цветными световыми эффектами. Зрители топали ногами, тряслись в такт визгу актеров, кричали, в экстазе вскакивали с мест, восторженно принимая "собак". Наряд полицейских сдерживал первые ряды, рвущихся на сцену, прикоснуться к кумирам. Рядом с Севой и Марикой сидели знакомые немцы, тоже, прилетевшие на концерт. Были тут Ингрид и Адель с Гансом, Генрих, другие, с кем Сева встречался в "Фениксе", яхт-клубе и еще где-то на вечеринках.
В перерыве большой компанией пошли в бар, агрессивно потеснив англичан. Пока Сева старательно прислушивался к разговору, пытаясь понять, над чем смеются соседи, его вежливо взял под руку благообразный джентльмен, и, извинившись, по-русски спросил:
— Господин Клуге, можно отвлечь вас на пару минут?
Сева обрадовался земляку и кивнул.
— Конечно.
— Что вам угодно? — вмешалась Марика, заговорив на английском.
— Можно поговорить с господином Клуге? — ответил незнакомец по-русски и вопросительно посмотрел на Севу.
— Пока не имею чести носить фамилию Клуге, — нашелся Сева.
— Пока. Позвольте представиться, сотрудник русского отдела Би — Би — Си Валерий Марков.
— Корреспондент? — вспыхнула Марика, — Сию минуту оставьте нас! Полицию позову.
Сева остановил её.
— Зачем ты так? Послушаем товарища… Простите, господина. Слышал о вашей радиостанции столько всего! Любопытно поговорить с живым корреспондентом.
— О! — Приветливо улыбнулся Марков. — Слушаете нашу станцию? Рад за вас. Самая объективная информация в мире.
Несмотря на инструкции дома и предупреждения отца, Сева не удержался от соблазна поговорить с человеком из легендарного Би — Би — Си. Корреспондент был вежлив и предупредителен, никаких провокационных вопросов не задавал. Сева не заметил и микрофона. Расспрашивал о детдомовском детстве и друзьях, как не побоялся написать г-ну Курту, что успел увидеть в Лондоне.
Во второй раз музыкальная мелодия напомнила об окончании антракта, и Марика повела Севу в зал. На сцену снова выскочили "собаки" и опять зрители балдели от восторга.
После концерта возвратились в отель. Севе и Марике заказали соседние номера. Напротив номер Ингрид, дальше по коридору номера подруг и приятелей Марики.
Знакомому уже с обстановкой в домах братьев Клуге, в особняке Мейеров, Севу все же поразила роскошь номера. Необъятная гостиная с диваном и креслами, телевизор, радиоприемник. Центр спальни занимала огромная квадратная кровать, рядом на тумбочке толстая зеленая книга с позолоченными торцами страниц. "Библия" — прочитал по-английски Сева. Эту бы книгу да на русском! Много противоречивого слышал он об этой книге и давно мечтал почитать. В Стародубске никто из знакомых её не имел, не было и в библиотеке. — Сверкала никелем и зеркалами ванная, его ждали полотенца и бритвенные принадлежности, пушистый банный халат. Ради того, чтобы хоть на минуту оказаться в таком номере отеля, стоило полететь в Лондон. Сева вернулся в гостиную и подошел к огромному окну на оживленную улицу, как днем освещенную рекламой. С высоты двенадцатого этажа открывалась широкая панорама ночного города. Далеко внизу бесшумно плыл автомобильный поток. Стены соседних домов, как живые, прыгали, двигались меняющими буквами и картинами рекламы. После Бонна и короткого знакомства с Кельном, Лондон поражал размерами и бурной ночной жизнью.
Сева включил телевизор, поиграл кнопками дистанционного переключателя программ. На всех каналах фильмы — без перевода не поймешь, или реклама. Включил радиоприемник, долго ловил и поймал Москву. Диктор бодро читал сводку о ходе заготовок кормов, покрутил настройку и остановился на "Маяке". Здесь нефтяники приступали к освоению нового нефтеносного района, а животноводы Полтавщины повышали надои молока. Он вырубил приемник, снова включил телевизор.
На ужин собирались в популярное ночное заведение, куда придут все немцы, а пока Марика переодевалась в соседнем номере. Когда она рядом, все его думы были о ней, Марика заполняла всё, а стоило Севе остаться наедине с собой, охватывало чувство неприкаянности. Не вытерпев дальше одиночества, Севе зашел поторопить её. Марика в халате, с тюрбаном на голове, перед зеркалом заканчивала макияж. Она поманила к себе, поцеловала. Второй день рядом нет Амалии, и Марика оставалась посредником в общении с миром. Каждодневные свидания, последняя поездка, очень сблизили их. Сева не ощущал, что он в чужой стране, а Марика — немка. Она мила и предупредительна, правда, часто удивляла своей непредсказуемостью, но с этим пришлось смириться — такова Марика, её не переделаешь. Для Марики не существовало никаких табу. В компании могла сказать: извините, пойду, пописаю, обнималась со знакомыми и не знакомыми. За столом в ресторане, при всех объявила, что сегодня ночь проведет не одна в холодной постели. На какое-то замечание Ингрид, сказанное по-немецки, Марика ответила по-русски, что не уступит Севу и на час, не надейся. Он не понимал таких шуток и ревновал, а она смеялась.
— Ты скоро?
— Соскучился? Заканчиваю. Пойди, пока к себе, — отправила его, и послала воздушный поцелуй.
Никак не могла выбрать, что надеть. В двух — трехдневную поездку взяла два чемодана платьев, юбок и прочей одежды. Сева заметил, могла бы в ресторан пойти, в чем была на концерте, с той же прической. В ответ Марика поцеловала и посоветовала подучить светский этикет, соблюдать самому условности, принятые в обществе.
— Кстати, запомни, что позволительно продавщице из супермаркета или рабочему парню, нам с тобой не к лицу. Ты часто шокируешь общество.