Немецкие гренадеры. Воспоминания генерала СС. 1939-1945
Шрифт:
В то время как реактивные мины наших шестиствольных минометов, оставляя за собой длинный феерический шлейф, со свистом пролетали над аэродромом, я пробирался через развалины зданий аэродрома, чтобы найти Бернхарда Краузе. Краузе выбрал бомбоубежище в качестве своего командного пункта. Отсюда он мог обозревать аэродром и Карпике.
В бункере бомбоубежища я повстречал передового наблюдателя артиллеристов. На расстоянии 75—100 метров перед нами находились несколько солдат-гренадеров. Среди развалин разрушенных зданий аэродрома заняли позиции пять танков. Они были хорошо замаскированы – штурмовики противника в этом районе были очень активны. Едва Бернхард Краузе начал мне докладывать о ходе боев за Сен– Мовье, как вокруг нас
3-я канадская пехотная дивизия выдвинулась для атаки. Ее объектами были Карпике и аэродром. Какой же огромный расход сил и средств понадобился противнику для уничтожения горстки наших солдат!
Сосредоточенный артиллерийский огонь врага подавлял все усилия обороняющихся. Вероятно, было задействовано несколько артиллерийских полков. От тяжелых снарядов корабельных орудий в воздух взлетали целые ангары. Селение в этот момент было не узнать. Густые клубы дыма, стелясь, уплывали на запад. Над нашей головой выискивали свои жертвы вражеские штурмовики-истребители Хаукер «Тайфун». Взрывы пущенных ими ракет были едва слышны за разрывами снарядов тяжелых орудий. Передовых наблюдателей, корректировавших огонь артиллерии, это как будто не трогало, и они оставались у своих стереотруб; они просили последнего огня прикрытия.
8-я канадская бригада, усиленная «Виннипегскими стрелками» и при поддержке танкового полка «Форт-Гэри-Хорс», ринулась на остатки батальона Краузе. Артиллерийский огонь противника был перенесен в глубь нашей обороны. На меня смотрели мои товарищи. Лица их были бледны. Никто не произнес ни слова. Были слышны только голоса корректировщиков артиллерийского огня. Вражеские танки катились вперед из Марселе. Туман был очень плотным. Снаряды нашей артиллерии падали между наступавшими танками, но казалось, что наш артиллерийский огонь их почти не беспокоил. Танки медленно ползли в нашем направлении. Гренадеры в своих бомбоубежищах ждали приказа занять свои огневые позиции, поскольку во время ураганного обстрела все находились в укрытиях. Из леса показались первые пехотинцы противника. Наша артиллерия накрыла огнем опушку леса, нанеся «Виннипегским стрелкам» большой урон.
Мы все еще сидели согнувшись в укрытии, и только наши танки открыли ответный огонь. Они были почти неразличимы – среди развалин и аэродромных зданий. Напряжение, охватившее нас, становилось почти невыносимым, когда мы услышали шум битвы и стали ждать первых очередей пулеметов с наших передовых пулеметных гнезд.
Я заметил вражеских огнеметчиков, подключившихся к наступательным боевым действиям на западной окраине селения. Взобравшись на легкие танки, они двигались вперед под прикрытием «Шерманов». Один из них попал на минное поле и вспыхнул.
Пятьдесят наших солдат у Карпике подверглись атаке трех пехотных батальонов противника при поддержке танков. Сражение в селе было ожесточенным.
Продвижению вражеских танков мешали обломки домов. Танковая атака через летное поле провалилась, поскольку здесь были наши хорошо замаскированные танки и батарея 88-мм орудий. Прошло всего несколько минут. «Виннипегские стрелки» шли вперед неуверенно, очевидно не очень доверяя обманчивой пустынности поля боя. Они медленно продвигались в направлении первого аэродромного здания. В этот момент они были все еще на расстоянии около 150 метров от него. Канадцы вышли из-под защиты леса и оказались на открытом пространстве летного поля. Потом мы услышали долгожданный «голос»: «Тра– та-та-та-та». Это наш пулемет MG-42 косил врага.
Я прыгнул в угол. Солдаты выскакивали из бункера. Не было произнесено ни слова – они все мчались вприпрыжку, чтобы занять свои прежние позиции. На повестке дня теперь было сражение пехоты. С закатанными рукавами и взглядом, устремленным на врага, молодые воины заряжали свое оружие и стреляли
Атакующие, очевидно, понесли большие потери. Ход их атаки был нарушен, и их танки стали искать укрытия. Батальон Краузе тоже не обошелся без жертв. Раненых оттащили в бункеры и позаботились о них. Не все складывалось хорошо на дальнем конце летного поля. Канадцы здесь продвинулись, и бой уже шел в центре села. Огонь нашей артиллерии сосредоточился на западной его части. Я связался по телефону с начальником штаба и подготовил его к тому, что Карпике потерян, но что у меня нет беспокойства по поводу южной части аэродрома. Остатки 1-го батальона 26-го гренадерского моторизованного полка СС смогут удержать здесь свои позиции. Командир батальона снова, как это часто бывало в прошлом, являлся стержнем обороны. Бернхард Краузе был главным гренадером своего батальона. Низким, спокойным голосом он давал указания своим солдатам и был для них как родной отец. На этом участке передовой не ожидалось неприятных сюрпризов.
Я попрощался и начал пробираться дальше к взорванным ангарам на восточном краю летного поля. Там меня ждал Эрих Хольстен. Через несколько минут мы снова были на командном пункте дивизии и вздохнули с облегчением – не очень приятно было гнать на «Фольксвагене» под артиллерийским огнем противника!
Наше отделение радиотехнической разведки работало превосходно. Эти парни заслуживали похвалы. В результате их радиоперехватов мы были хорошо информированы о передвижениях противника. Это было особенно справедливо в бою за Карпике. Командир полка «Де-ля-Шодьер» докладывал по радио в штаб своей бригады о взятии населенного пункта, находясь в селении. Ему было приказано возвращаться, но артиллерийско-минометный огонь сковывал его движения. Каждый раз, как он объявлял об отбытии, следовал наш новый обстрел.
Лишь около двадцати из так упорно защищавших Карпике гренадеров все еще оставались боеспособными. Погибли все из унтер-офицеров. Оставшиеся в живых солдаты взяли на себя обязанности подразделения охранения 88-мм батареи, развернутой непосредственно к востоку от Карпике. Батальон СС Вайденхаупта попытался в ночь с 4 на 5 июля контратаковать противника в Карпике, но неудачно. Противник в Карпике понес значительные потери в результате нескольких наших ураганных обстрелов осколочными и зажигательными снарядами. Даже во время наступления, предпринятого 8 июля на Кан, противник в Карпике оставался в обороне. Мы удерживали аэродром до 8 июля.
После того как противнику не удалось расширить плацдарм на реке Одон и прорваться к реке Орн, провалилась и его атака с запада с целью захвата аэродрома. Поэтому мы решили, что теперь он попытается разбить краеугольный камень германской обороны фронтальной атакой, после чего прорваться в глубь территории Нормандии. Мы приготовились к решительному сражению за Кан.
После посещения за последние несколько дней всех частей на их позициях и обстоятельного разговора с рядовым, унтер-офицерским и офицерским личным составом по поводу продолжающейся обороны Кана я уверился в том, что город станет гробницей для нашей бравой дивизии. Оборона города дальше была невозможна. Соотношение сил было слишком неравным. Ослабленные силы немцев были не в состоянии держать здесь оборону на значительную глубину, под рукой не было готовых к бою резервов.
Из дивизии в штаб корпуса было передано тревожное недвусмысленное послание. В нем говорилось, что измотанных сил дивизии недостаточно для того, чтобы удерживать территорию, отражая удары значительно превосходящих сил противника. Однако корпус не мог выделить в наше распоряжение никаких дополнительных сил.
Мы сделали все необходимые приготовления для того, чтобы встретить ожидавшуюся атаку противника как можно более эффективно, но у нас не было ответа на вопрос, что произойдет, если в тыл дивизии будет сброшен воздушный десант, который войдет в незащищенную часть города.