Немецкие субмарины в бою. Воспоминания участников боевых действий. 1939-1945
Шрифт:
— А если нет, то утром они нас достанут, — согласился Бринкманн.
С предельной осторожностью командир всплыл на перископную глубину. Эсминец время от времени подходил ближе желаемого.
— Надо всплыть и сделать бросок в надводном положении, — предположил командир.
— Хм, когда он увидит, что мы перезаложились, он удвоит ставку, [48] — заметил механик.
— Но это единственный шанс, Шлумбергер.
— Я знаю. А если мы проиграем при этом раскладе, то — игра и роббер. Однако я вист. Твой заход.
48
Здесь
— Тогда поехали!
«U-534» всплыла. Берег справа представлял собой темную полоску, на фоне которой лодка стала красться как можно ближе к берегу.
— Не слишком близко, — предупредил лоцман, — вы уж доплюнуть до берега хотите. Здесь много рифов и мелей. А карт у нас нет.
Темный силуэт вердонского маяка, неработающего, естественно, дал им, к счастью, надежный пеленг. И к тому времени, как он растаял, прекратились шумы и в гидрофоне. Теперь «U-534» надо было развить свой успех. Оба дизеля работали на полный ход. Лодка шла курсом на юго-запад, в Бискайский залив.
В течение получаса ее никто не беспокоил. Затем гул самолетов заставил ее совершить срочное погружение. Через полчаса она снова всплыла. И снова послышались самолеты, и снова пришлось погрузиться, на этот раз глубоко. Когда все утихло, командир всплыл на перископную глубину.
— А как насчет поработать со шнорхелем? — предложил механик.
— Да, конечно! Я совсем забыл об этой чертовой штуке. Как ты думаешь, она у тебя заработает, Шлумбергер? Мы ж ни черта не знаем о ней.
— Я попытаюсь, командир.
На борту не было никакой инструкции по шнорхелю, и не было никакой уверенности в том, что эта установленная наспех штука у них заработает.
— Так! Как только я подниму руку — врубайте дизеля!
И вот механик поднял руку. Оба дизеля ожили — и тут же заглохли. Выхлопные газы устремились в отсек. Не успели дизелисты дотянуться до клапанов выхлопа, как попадали, словно мухи. Старшина дизелистов сумел задраить клапаны и тут же рухнул на палубу. Несколько человек потеряли сознание в центральном посту. Радист покачнулся на своем сиденье и рухнул на палубу. Он изгибался в агонии, его тошнило. Механик и еще двое успели натянуть на лицо маски дыхательных аппаратов.
— Продуть балласт! Всплываем!
«U-534» всплыла. Но крышка люка не поддавалась. Бринкманн как безумный рвал рычаг кремальеры.
— Бросьте ее, я попытаюсь отдраить люк над камбузом, — сказал старшина-рулевой.
Неимоверными усилиями удалось провентилировать лодку. Не успел радист прийти в себя и сесть на место, как услышал шумы. Но они постепенно затихли и исчезли.
— Что бы ни было, мы должны проветрить как следует всю лодку, прежде чем погружаться, — сказал командир и приказал артрасчетам занять места, чтобы быть готовыми к любой неожиданности.
Лодка нормально шла, когда вдруг ее осветил яркий пучок света.
На мгновение Бринкманн застыл от удивления. Прожектор, казалось, находился совсем рядом и в вышине. В любой момент на лодку посыплются бомбы.
— Огонь! — закричал Бринкманн. — Огонь из всех стволов по центру
Одновременно стали бить зенитки и с завыванием падать бомбы. Одна упала рядом с кормой. Корму сильно подбросило, но и только. Прочный корпус, похоже, остался невредимым. Самолет взорвался, и огненный шар рухнул в море. Но прежде чем погибнуть, летчик успел выстрелить сигнальную ракету, так что «U-534» могла ожидать следующего налета.
— Надо сматываться отсюда, пока другие не налетели. Срочное погружение! Право на борт!
Пока лодка описывала полукруг, зенитчики спустились вниз, и «U-534» на полном ходу пошла на погружение, чтобы забраться в глубину как можно скорее. Все вроде шло как надо. Лодка зарылась носом и погружалась с огромной скоростью. Но только она погрузилась, со всех сторон к командиру стали нестись доклады о поступлении воды.
Невозможно было в точности сказать, что повреждено. Но вода поступала.
«На этот раз мы приехали», — роились подобные мысли в головах у всех.
Внезапно поступление воды прекратилось. Не дожидаясь приказаний, Шлумбергер дал воздух в балластные систерны, уверенный, что воздуха достаточно.
Командир увидел, что люди вокруг него замерли, уставясь на глубиномеры.
— Все в корму! — скомандовал командир.
Очень-очень медленно нос «U-534» стал подниматься вверх, но лодка продолжала погружаться. Шипение сжатого воздуха продолжалось. «U-534» достигла максимальной глубины, на которую она была рассчитана, но все погружалась и погружалась. Выдержит ли корпус давление? Наконец лодка встала на ровный киль, потом образовался дифферент на корму, и с помощью своих электромоторов «U-534» пошла на всплытие. Никто не решался вымолвить ни слова. Они продолжали находиться на глубине, которая по бумагам значилась как синоним быстрой смерти. Но и показываться на поверхности было нельзя, так как начинался рассвет. Механик пустил трюмные помпы. По его оценкам, лодка приняла около 25 тонн воды.
Вздох облегчения прошел по кораблю. Глубиномер показал 140 метров. Наконец-то они вышли из опасной зоны.
Командир чувствовал себя крайне измотанным, как и многие другие. Люди обливались потом и тяжело дышали. Те, кто наглотался выхлопных газов, отлеживались на койках, штурман время от времени поил их консервированным молоком.
Тем временем механик нашел причину внезапного поступления воды в лодку и столь же внезапного прекращения этого поступления.
Во время стрельбы и грохота разрывов бомб человек, находившийся на вахте в центральном посту, потерял сознание и не мог закрыть воздушный клапан главного балласта, что и послужило причиной течи. Потом это увидели двое других и вручную закрутили его, сантиметр за сантиметром, и очень вовремя.
«U-534» пробралась вдоль берега Испании и на следующий день всплыла среди испанских рыболовецких судов. Ей было крайне необходимо набить сжатый воздух и произвести зарядку батарей.
Тем временем Шлумбергер и его люди занялись изучением причин капризов шнорхеля. После пары попыток и с соблюдением всех мер предосторожности удалось пустить один дизель со шнорхелем. «U-534» пошла далее по Атлантике и в течение нескольких дней не давала никаких сигналов. Потом она дала радиограмму с обозначением своей позиции.