Немеркнущая звезда. Часть 3

Стрекалов Александр

–…Я по “Океану” час назад какую-то новую радиостанцию слушал: “Эхо Москвы” называется, – помолчав, поделился Вадим с соседом уже своей собственной информацией. – Радиостанция явно вражеская, как я понял, ибо уже целый день в открытом эфире работает под носом у Кремля, призывает народ к бунту фактически, и никто с ней якобы сделать ничего не может, как и с тем “неуловимым Джо” из анекдота. Целый день туда к ним чекисты ломятся – и вроде как вломиться не могут. Короче, бред какой-то, на идиотов рассчитанный, на дурачков!… Так вот, это левое “Эхо Москвы” весь день призывает москвичей ехать к Белому дому, Ельцина защищать. Представляешь, как работают оперативно люди, какую Бориске нашему бесплатную рекламу делают, как умело сгоняют к нему народ. Вот и скажи теперь: подсадной он или не подсадной, полезный для страны или вредный? Тут уж, по-моему, и старой бабке понятно станет, на кого Борис Николаевич пашет

и ради кого старается… Не хочешь, кстати, Коль, к Дому Советов-то съездить? – посмотреть своими глазами, что там у них, “защитников демократии”, делается-то? Давай вдвоём туда завтра утром пораньше смотаемся. А оттуда ты уже в институт поедешь, а я – домой.

– Да нечего там смотреть, Вадим, нечего, поверь, – махнул Николай рукой безнадёжно, очередной сигаретой затягиваясь. – Я ведь только что оттуда вернулся: после работы туда ради любопытства заехал со Славкой Наумовым – на тамошнюю публику посмотреть. Поэтому, к тебе и пришёл так поздно: чтобы всё рассказать, увиденным поделиться. Ты уж извини ещё раз за поздний визит.

– Ну так рассказывай давай! Чего стоишь и молчишь – интригуешь?! – недовольно взглянул Стеблов на соседа вспыхнувшими от любопытства и нетерпенья глазами. – Всё вокруг да около ходишь, как котёнок слепой, а самого главного не говоришь: про Белый дом, про Ельцина. Народу-то много там? Что, действительно баррикады строят как в 1905 году?

– Строят, строят, – без энтузиазма уже стал рассказывать Николай. – Доски гнилые из окрестных домом таскают, двери, диваны старые, камни и кирпичи. Дерьма только собственного не хватает, чтобы поверх навалить – до кучи. Все мусорные ящики вычистили, идиоты, дворников без работы оставили. Суетятся, к осаде готовятся. Как дети малые, право. Им ещё только рогатки раздать, для пущей важности, да чёрные повязки с черепами и костями на лоб – для устрашения.

– Это они против кого палки и камни-то собирают, не понял? Против “Альфы” и “Вымпела”, что ли?

– Не знаю, наверное.

– Смешные ребята, – ядовито ухмыльнулся Вадим. – Отважные!… Да офицерам “Альфы” достаточно будет только одну короткую очередь из автоматов сделать поверх их тупых голов трассирующими патронами, и там, возле Дома Советов, ни одного защитника не останется! Их надо будет потом с собаками где-нибудь под Волоколамском или Можайском искать, а, может, даже под Брянском, от страха с головы до ног обосранных… Неужели же там все такие дебильные, чтоб захотеть камнями и палками со спецназом бороться? Сколько же м…даков на свете, оказывается! Так вот живешь, живёшь – и не знаешь, и не догадываешься, что кругом тебя одни м…даки!

– Там не м…даки, не дебилы, Вадим, – мрачно сказал сосед. – Там – пидары и евреи. И столько у Белого дома всей этой визгливой публики собралось – аж страшно! Пьют, гуляют, гужуюся группами: жрачки и пойла у них – вагон. Откуда только, интересно, и на какие шиши?! И все орут заполошно, митингуют и кипятятся: героями себя показывают перед иностранными журналистами – засранцы.

– А чего орут-то? чего хотят?

– Хотят очередной революции! смены власти! – не ясно, что ли?! Ибо революция для них – праздник. Они только в революцию, когда бардак и разруха кругом, богато и счастливо и могут жить. Это ж – общеизвестно… И коли, скажу тебе, евреи московские так дружно за дело взялись и на площадь высыпали гурьбой, на баррикады – значит старой власти конец. Это, Вадим, признак верный и безошибочный – как медный флюгер на крыше, который бурю показывает… Представляешь, даже и слюнявого Ростроповича туда из-за рубежа притащили: бегает там, скоморох недоделанный, с автоматом Калашникова по этажам, веселит защитников.

– А этот-то урод продажный чего примчался?! – вытаращился на соседа Вадим. – Какого х…ра он тут забыл? И чего ему в Париже своём не сидится? Уж лет двадцать, наверное, как там отирается с красавицей-женой – и всё дорогу к нам сюда никак не забудет.

– Ельцина поддержать примчался, по указке хозяев, и “молодую российскую демократию”, – в свою очередь уже Николай ухмыльнулся невесело, зло. – Ну и себе самому попутно рекламу сделать как неустрашимому борцу за “свободу, равенство, братство”, перед телекамерами покрасоваться.

– Это он-то неустрашимый! этот пугало огородное! сопля на двух лапках! – Вадим сплюнул себе под ноги и грязно выругался. – Не смеши меня, Николай, сделай милость! Да он и прославился-то как виолончелист только после того, как Гальке Вишневской под юбку забрался. И так остался там как приклеенный – так ему под юбкою дюже сильно понравилось: мёдом, наверное, там у неё намазано или ещё чем, послаще и повкусней. А не залезь он туда – про него и не знал бы никто: по электричкам бы теперь пел ходил в обнимку со своей виолончелью, или бы давно

спился, сдох под забором… Галька его подобрала, босяка чумазого, когда он пил беспробудно от скуки и от безделья, когда его из Большого театра выгнали, одела, обула, отмыла, “крышу” ему, долбаку безвольному, сделала, до уровня мировой величины подняла по своим еврейским каналам. Вот он теперь и бегает петушком – ершится и хорохорится, себя показывает вроде как мужиком… Неустрашимый! Смешно! Вот Галька у него да! – баба с перцем, с задоринкой. Воистину – стальная баба. Баба-зверь! Небось, это она ему, дурачку слюнявому, и дала команду мчаться в Москву на всех парусах – пиариться и тусоваться. А так поехал бы он без неё, пожалуй. Да он без её приказа, поди, даже и на горшок не садится, этот герой-то зачуханный и плешивый!

– То, что Ростропович – дерьмо безвольное и подконтрольное, и с потрохами купленное, это давно понятно, – поддакнул сосед с удовольствием. – Его с Солженицыным да с Сахаровым господа-сионисты так высоко вознесли с одной-единственной целью: чтобы Брежневу этой троицей в глаза ежедневно тыкать, порочить его в глазах простых советских людей. Видите, мол, люди добрые, каких “гениев” выслал, засранец, на которых весь мир молится, которые-де теперь на Западе как короли живут. Плохой он, значит, руководитель, ваш дорогой Леонид Ильич, плохой! – если “гениев” не бережёт, “гениями” разбрасывается. А если прямо сказать – х…ровый! Гнать его надо, значит, взашей. Других на его место ставить. Лукавого Андропова сначала. А потом – Горбачева с Ельциным. Эти, дескать, хорошие, эти всю нашу продажную рвань назад вернут, обратно запустят к нам откормленных “тараканов” заморских…

– Тут, короче, – чистой воды политика, идеологическая борьба двух систем, двух мировоззрений, и сейчас не об этом речь. Тут другое любопытно, Вадим. Подумай, опять-таки, к нашему с тобой разговору и реши: вот стали бы этого попугая безмозглого сюда привозить его кукловоды заокеанские во главе с уже упомянутой тобою супругой, которая, как ты говоришь, его, дятла слюнявого, на горшок ежедневно водит, – если б не чувствовали в себе силу, если б сомневались хоть грамм? Навряд ли бы. Точно могу сказать… Значит уверены, черти, в своей победе, значит кто-то знающий и всемогущий им что-то уже нашептал, куда чаша весов Истории клонится… А коли так – то туго придётся лидерам ГКЧП, сложат они, по всему видать, свои буйны головы… Потому-то и Горбачёва рядом с ними что-то не видно, который первым бы среди них должен был быть, по всем правилам-то, и просто обязан был самолично ГКЧП возглавить как президент страны… Но наш Михал Сергеевич тот ещё жук! В него и в ступе не попадёшь! – сам знаешь, какой он скользкий. Кинул их, восьмерых, на амбразуру в последний момент, когда судьба Советского Союза решается, да и его судьба – тоже. А сам сидит в Форосе и ждёт: выгорит у них дело – не выгорит. Гнида! Выгорит – он героем из Крыма вернётся, и будет единолично править страной, уже без Ельцина. А не выгорит – он от них восьмерых открестится тут же, путчистами всех объявит, врагами народа – и всех их с чистой совестью сдаст. Тому же Ельцину и его людям. Вот увидишь, что так оно всё и будет…

Соседи постояли и поговорили ещё: Ростроповича с Ельциным пообсуждали, трагическую ситуацию в государстве. И под конец разговора Стеблов спросил на прощание:

– И ты, значит, больше туда не пойдёшь – категорически не хочешь взглянуть ещё раз на “доблестных” защитников Белого дома, новости последние из первых уст узнать?

– Нет, Вадим, не зови. Не пойду я в эту демократическую клоаку – настроение себе только портить. Я что пидаров, что евреев плохо переношу. Ты же знаешь. Как и они меня, кстати, – тоже… Будем ждать, – обречённо добавил он, пепел с брюк и рубашки стряхивая, – чем всё дело кончится, да Бога усердно молить, чтобы у членов ГКЧП сил и воли хватило танками эту интернациональную шушеру подавить, бэтээрами по асфальту размазать… Боюсь только, что сил-то как раз и не хватит: больно силы-то не равны. Там ведь Америка за Ельциным опять стоит, всё золото и деньги мира… И чувствую я одно, Вадим, друг ты мой дорогой, – поделился своими тревогами сосед Николай напоследок, – чувствую, что ежели патриоты из ГКЧП проиграют – Советскому Союзу конец; а следом за ним – и России. Для того подлеца-Горбачёва президентом и сделали, как я теперь понимаю; и безголового Ельцина прямо-таки бульдозером затащили наверх – чтобы возродившуюся после 1917-го года Россию опять ограбить и развалить, чтобы от неё одно мокрое место оставить. На меньшее хозяева горбачёвско-ельцинские не согласны… И как тогда будем жить? – одному Богу ведомо… В таксисты с тобою пойдём, Вадим. Либо в официанты. Ибо специалисты из оборонной промышленности будут долго тогда не нужны: Америка всё сделает, чтобы нас, русских инженеров-изобретателей, без работы и средств к существованию оставить…