Немного опасный
Шрифт:
— Я полагал, что оскорбил вас, предложив нечто менее значимое, чем брак.
— Да, это верно, — согласилась Кристина.
— А потом вы решили, что я собирался повторить свое предложение.
Брови Кристины сошлись у переносицы. Разве она была не права? Разве тогда он хотел просить ее руки? В это трудно было поверить. Никакой мужчина не станет делать предложение женщине, от которой только что с легкостью получил то, чего хотел. Но тогда почему сейчас герцог стоит перед ней и просит стать его женой?
— Вы обидели меня, — проговорила она.
В его взгляде отразилось
— Разве моего извинения недостаточно для того, чтобы залечить вашу раненую гордость? — осведомился он. — Вы упорно отвергаете мое предложение о замужестве из-за того, что сердитесь? Я в самом деле готов извиниться перед вами. Я не хотел вас обидеть.
— Верю, — сказала Кристина, обходя скамейку и усаживаясь на нее, прежде чем ей откажут ноги и она мешком свалится на землю, в очередной раз заставив герцога помогать ей, — верю, что не хотели. Это ведь большая честь — занять положение любовницы герцога Бьюкасла.
Его взгляд пронзил ее насквозь.
— Я же попросил прощения, — раздраженно процедил он.
— Я могла бы сделать огромное одолжение другой женщине, — продолжала Кристина, — став вашей женой и оставив место любовницы вакантным.
Она не просто забыла о манерах — она вела себя вульгарно, но остановиться уже не могла.
«Девственница… ровня мне… ваш бездетный брак… бесплодие… я хочу сделать вас своей женой…»
Его взгляд, если такое вообще было возможно, потяжелел.
— Я считаю необходимым сохранять верность семье, миссис Деррик. Если я когда-нибудь женюсь, то моя супруга будет единственной женщиной в моей жизни до конца дней.
Кристина обрадовалась, что сидит, потому что ее ноги вдруг превратились в вату.
— Возможно, — проговорила она, — только этой женщиной буду не я.
У нее не было ничего, кроме старых, поблекших платьев в заплатках, она едва сводила концы с концами, почти целиком зависела от матери, влачила весьма скучное существование; она даже перестала мечтать, потому что мечтать стало не о чем, — и вот теперь она сидит на скамейке в саду и отказывается от предложения стать герцогиней. Она, похоже, окончательно сошла с ума.
Герцог развернулся, как будто собираясь уходить, но вдруг остановился и через плечо взглянул на Кристину:
— Я считал, что вы ко мне неравнодушны. Вопреки общераспространенному мнению люди не теряют в глазах друг друга физической привлекательности после одного совокупления. Ваши надежды на благополучную жизнь здесь выглядят весьма бледно. Положение герцогини Бьюкасл даст вам несравненно больше. Вы отказываетесь из желания наказать меня, миссис Деррик? А вы не боитесь, что тем самым приговорите и себя тоже? Я могу дать вам все, о чем вы только мечтали…
Осознание того, что она готова была поддаться искушению — будь она проклята, именно искушению, — вновь раздуло пламя гнева в душе Кристины.
— Неужели? — резко осведомилась она. — Вы станете мужем с мягким характером, добрым сердцем и чувством юмора? Человеком, который любит людей и детей, любит дурачиться и совершать безрассудные поступки? Который не состоит целиком изо льда? Человеком с сердцем? Человеком, который может одновременно быть партнером,
Он так долго смотрел на нее своими невозможными стальными глазами, что Кристине пришлось призвать на помощь все свои силы, чтобы не закричать.
— Значит, вам нужен человек с сердцем, — мягко проговорил герцог. — Да, вы правы, миссис Деррик: у меня, по всей видимости, его нет. И, как следствие, я не обладаю ни одним из качеств, которые вы мечтали увидеть в своем супруге. Прошу прощения за то, что отнял у вас время и снова обидел вас.
На этот раз он действительно ушел — прошел под аркой, спустился по лестнице, вышел из ворот сада, которые плотно закрыл за собой, и направился по дороге к трактиру, где, очевидно, оставил свою карету. Вряд ли он долго задержится в столь недостойном его месте.
Кристина смотрела вслед герцогу до тех пор, пока он окончательно не исчез из виду. Потом она перевела взгляд на свои ладони, сжатые так сильно, что побелели костяшки пальцев.
— Проклятие, — выругалась она вслух, — проклятие, проклятие, проклятие!
А потом она разразилась громкими рыданиями, которые невозможно было сдержать, несмотря на то, что их могли услышать из гостиной или с улицы.
Кристина плакала, пока нос у нее не покраснел, а в горле и груди не появилась характерная тяжесть. Лицо у нее теперь, скорее всего, стало красным, опухшим и уродливым. Она плакала до тех пор, пока не выплакала все слезы.
Как она ненавидела его!
Человек с сердцем.
«Да, вы правы, миссис Деррик: у меня, по всей видимости, его нет».
Когда герцог произносил эти слова, он как-то по-особенному смотрел на нее.
Что он хотел сказать этим взглядом?
Он разбил ей сердце, вот в чем дело. Он разбил ей сердце.
И она ненавидела его, ненавидела его, ненавидела его!
Глава 11
Вулфрик ничуть не удивился, получив приглашение на бракосочетание мисс Одри Уайзман с сэром Льюисом Уайзманом, назначенное на конец февраля. Торжество должно было пройти в Лондоне в церкви Святого Георгия на Ганновер-сквер, причем в это время года большинство представителей высшего света вряд ли успеет прибыть в столицу. Сезон начнется только после Пасхи. Понятно, почему леди Моубери с сыном стремились заполучить в качестве гостей всех мало-мальски уважаемых людей. Кроме того, Вулфрик был другом виконта Моубери, и его скорее всего пригласили бы в любом случае.
За исключением десяти дней, проведенных под Рождество в гостях у Эйдана с Евой, герцог с последних дней осени постоянно находился в столице, хотя у него не было никакой причины возвращаться до начала заседаний в палате лордов. Несколько месяцев он провел в поездках по стране, посетил некоторые из своих имений, где присутствовал на многочисленных приемах в свою честь, организованных титулованными соседями. При других обстоятельствах он был бы рад вернуться в Линдсей-Холл и оставался бы дома до начала новой парламентской сессии.