Немного скандальный

К тому времени, когда настала пора ложиться спать, леди Фрея Бедвин пребывала в отвратительном настроении. Она приказала горничной выйти из комнаты, хотя для той уже была приготовлена раскладушка: Элис храпела, а у Фреи не было ни малейшего желания спать всю ночь напролет с подушкой на голове ради того лишь, чтобы все приличия были соблюдены.

– Ко так распорядился его светлость, миледи, – робко возразила девушка.

– Ты кому прислуживаешь, герцогу Бьюкаслу или мне? – напустилась на нее Фрея.

Элис встревоженно взглянула на хозяйку: она хоть и прислуживала

– Вам, миледи, – ответила Элис.

– Тогда уходи. – И Фрея указала на дверь.

Элис с сомнением взглянула на нее.

– Но дверь не запирается, миледи, – заметила она.

– А ты намерена меня защищать, если посреди ночи кто-то вломится в мою комнату? – презрительно бросила Фрея. – Как бы не получилось наоборот. Горничная обиженно поджала губы, однако ей пришлось подчиниться.

И Фрея, одолеваемая мрачными мыслями, осталась совершенно одна в убогой комнате дешевого постоялого двора.

Ей совершенно не хотелось ехать в Бат, бывший когда-то фешенебельным курортом, который посещали сливки английского общества. Однако в настоящее время сюда ездили престарелые члены аристократических фамилий, немощные и дряхлые, и те, кому больше некуда было ехать, как, например, Фрее. Отправилась она туда потому, что приняла приглашение провести пару месяцев с леди Холт-Бэррон и ее дочерью Шарлоттой. Шарлотта была подругой Фреи, но не самой близкой. При иных обстоятельствах Фрея вежливо отклонила бы приглашение.

Однако сейчас не могла.

Она только что побывала в Лестершире – навещала больную бабушку в Грандмезон-Парке и присутствовала на бракосочетании своего брата Рэнналфа и Джудит Лоу, – а теперь должна была вернуться домой в Линдсей-Холл, расположенный в графстве Гемпшир, вместе с Вулфриком (герцогом Бюкаслом) и Аллином и Морган, ее младшими братом и сестрой. Однако перспектива оказаться там именно в это время была ей невыносима, и Фрея ухватилась за единственную возможность не возвращаться туда пока.

Стыдно бояться вернуться в свой собственный дом, подумала Фрея, забираясь в постель и задувая свечу, и тотчас же выругала себя за это. И вовсе она не боится! Она вообще ничего и никого не боится! Просто не хочет оказаться там, когда это произойдет, вот и все.

А дело было вот в чем. В прошлом году Вулфрик и граф Редфилд устроили брак леди Фреи Бедвин с Китом Батлером, виконтом Рейвенсбергом. Молодые люди знали друг друга всю жизнь, а четыре года назад, когда Кит приехал домой на побывку из своего полка, стоявшего на Пиренейском полуострове, страстно влюбились друг в друга. Однако Фрея в то время, на беду, была помолвлена с его старшим братом, Джеромом, и, поддавшись на уговоры, поступила согласно правилам приличия, позволив Вулфрику объявить о своей помолвке с Джеромом. Кит вернулся на Пиренейский полуостров, кипя праведным гневом. Однако Джером не дожил до свадьбы.

Смерть Джерома автоматически сделала Кита старшим сыном и наследником графа Редфилда, и его женитьба на Фрее становилась возможной и даже желательной. Во всяком случае, так считали в обеих семьях, включая и Фрею.

Однако Кит, похоже, придерживался другого мнения.

Фрее и в голову не могло прийти, что он задумал отомстить. Домой на празднование помолвки с Фреей – во всяком случае, никто не сомневался, что она произойдет, – он приехал не один, а с невестой, необыкновенно добропорядочной, необыкновенно очаровательной и необыкновенно занудливой Лорен Эджуорт. И после того, как Фрея не побоялась выяснить с ним отношения и спросить напрямик, что он задумал, женился на девице.

И вот теперь новоиспеченная леди Рейвенсберг должна была родить первенца. И поскольку была образцовой и нудной женой, Фрея не сомневалась, что она произведет на свет сына. Граф и графиня будут в восторге, равно как и все соседи, которые не преминут отметить такое знаменательное событие.

Фрея предпочла находиться подальше от Элвесли, когда оно произойдет, и потому отправилась не в Линдсей-Холл, а в Бат, лелея надежду, что за пару месяцев успокоится и позабудет обо всех этих событиях…

Фрея не зашторила окно. В комнату проникал свет луны и звезд и многочисленных фонарей, зажженных в таверне на нижнем этаже, и в ней было светло как днем. Но вместо того, чтобы встать и задернуть шторы, Фрея просто натянула на голову одеяло.

Отправляя сестру в дальний путь, Вулфрик нанял для нее карету и сопровождавших ее дюжих верховых, строго-настрого приказав им глаз с нее не спускать. Им были даны четкие указания, где остановиться на ночь – на самом лучшем постоялом дворе, достойном принять дочь герцога, путешествующую в одиночестве. К сожалению, на осеннюю ярмарку, устраиваемую в этом городе, съехалось множество людей со всей округи, и на том постоялом дворе, что присмотрел для сестры Вулфрик, не оказалось ни одной свободной комнаты, равно как и во всех других приличных постоялых дворах. И Фрея была вынуждена ехать все дальше и дальше, пока не выбилась из сил окончательно и не приняла решения заночевать здесь.

Сопровождающие ее верховые изъявили желание нести караул у двери ее комнаты, особенно когда узнали, что ни одна дверь на постоялом дворе не запирается на замок, однако Фрея с решимостью, не терпящей возражений, приказала им удалиться, заявив, что она не пленница. И вот теперь она отправила даже горничную.

Вздохнув, Фрея попыталась заснуть, однако сон не шел к ней. Матрац оказался весь из комков, а подушка и того хуже. Со двора и с нижнего этажа беспрестанно доносился шум. Одеяло, натянутое на голову, не спасало от света. А завтра, ко всему прочему, предстоит оказаться в Бате. И все потому, что о возвращении домой нечего даже думать. В общем, не жизнь, а сплошная тоска.

Впрочем, подумала Фрея, уже засыпая, хватит хандрить. Вокруг нее вертится множество молодых людей, хотя ей уже исполнилось двадцать пять и красавицей она себя никогда не считала. Любой готов жениться на ней. Фрея понимала, что оставаться незамужней в таком возрасте для девицы из благородного семейства просто неприлично, однако не была уверена, что брак изменит ее жизнь к лучшему. Братья без конца твердили, что женитьба не что иное, как пожизненное заключение, однако двое из четверых за последние несколько месяцев отважились на столь рискованный шаг, причем весьма охотно.