Немтырь
Шрифт:
Прочитав донесение, Краев отложил его в сторону, потянулся за папиросами, закурил:
— Что скажешь, товарищ участковый?
— Даже не знаю… Я об этом слышу впервые, никто не говорил.
— А кто может сказать? Там деревня — все друг за друга горой! Сам понимаешь, латыши народ дружный — круговая порука. Сядет самолет — скажут, не видели.
— Это так. Добиться правды тяжело.
— Есть какие-нибудь предположения? — холодно посмотрев на меня, спросил Виктор Федорович.
— Дезертир?
— В том и дело, что если уклоняющийся, у нас была бы в архиве
— Старовер?
— Хм! Зента — латышка, они со староверами никаким боком.
— Беглый из зоны?
— Может быть. За последние годы из лагерей много зэков сорвалось. Есть такие, кого не нашли.
— Надо проверить.
— Надо, уважаемый Валерий Дмитриевич. Надо! И как можно скорее.
— Мне сейчас выезжать?
— Ты еще здесь? — усмехнулся начальник.
— Разрешите идти? — вскочив с места, спросил разрешения.
— Иди! — напутствовал он меня суровым басом, погружаясь в бумаги. — Завтра к обеду чтобы на моем столе был протокол допроса. — И на выходе, пока я не успел закрыть за собой дверь, приказал: — Оружие с собой возьми. Неизвестно там чего…
— Есть!
Быстро собравшись в дорогу, на ходу соображая, как мне попасть в Каменно-Горновку, вышел на крыльцо. Кроме старенького фронтового «виллиса» и крытого «автозака» «ЗИС-5» для перевозки подозреваемых в милиции машин не было. Обе были постоянно задействованы, поэтому надеяться на автомобильный транспорт не приходилось. Ездил участковый милиционер по району в лучшем случае верхом на лошади. Водитель стоявшего у конторы «виллиса» приветствовал меня из-под капота напутственными взмахами руки:
— Шагай, милок, вон туды. Там тебе дадут Сивку. А на меня не рассчитывай, без тебя ездоков хватает.
Бросив косой взгляд на равнодушного к моим проблемам шофера дядю Ваню Петрова, я пошел в сторону конюшни. Но и здесь постигла неудача. Увидев меня, дежурный конюх, дядька Степан Потехин, издали закричал:
— Даже не подходи! Нет лошадок, все задействованы. Наряд из Озерного не вернулся. С утра двух коней на подхоз забрали. Три мерина колхоз на вывоз сена подрядил, остальные лошади на выпасах. Так что, если хочешь, бери седло и дуй в луга, там тебе Витька Стригалев кобылу даст!..
Тащить на себе седло в луга, до которых было пять километров, не хотелось. Тем более, что это было в противоположной от необходимого маршрута стороне. Мне ничего не оставалось, как, собравшись с духом, идти в деревню пешком. Вспоминая недобрыми словами тот день, когда меня отправляли на курсы шоферов, а я отказался, а также счастливчика в пустой конюшне Степана Потехина, Витьку Стригалева с кобылой, неторопливо попылил по грязной дороге.
Расстояние до Каменно-Горновки от Уяра около двадцати километров. Если ехать на коне, можно срезать через лес, по прямой, тогда путь будет в два раза короче. Добираться до деревни два часа. Но пешком лучше идти по тракту, так быстрее и надежнее — проверено ногами. Был случай, в прошлом году под осень я пытался пройти так, как подсказал Степан. Ничего хорошего из этого не получилось. Как ни старался, к утру все равно вышел на луга к Витьке Стригалеву.
И
Хороший Пашка Зыков шофер, ответственный. Как мужики говорят — от Бога. Машина у него в идеальном состоянии. Ничто нигде не гремит, не звенит, не брякает. Двигатель — как часы. Ходовая часть вызывает зависть у многих водителей. Кабина недавно покрашена в зеленый цвет. Все дырки от пуль аккуратно заклепаны заплатками. Кто бы и когда ни просил выйти в рейс, всегда выезжал без проволочек. Несколько раз майор Краев посылал в Управление внутренних дел города Красноярска требование перевести Зыкова к нам, в милицию, но всякий раз Павел находил повод для отказа.
Лихой водитель подвозил всех, кто «голосовал» на дороге. Тормозил рядом со стоявшими у обочины машинами, предлагал помощь молодым, неопытным шоферам или какому-либо колхознику, у которого развязалась супонь у коня. При этом с языка слетала одна и та же фраза, которая, по его мнению, подходила для каждого:
— Что, дядя, закусило?
Что могло закусить — понятно одному Пашке. Несведущий человек мог подумать, что это была какая-то отвалившаяся запасная часть или момент употребления огурца после ста граммов водки. И только немногие знали, что во время войны, когда он с товарищами гонял машины через перевалы, каждый из них шептал своеобразную молитву, чтобы при спуске не закусило рулевую сошку и не провалилась педаль тормоза.
Останавливал Пашка и мне. При этом, широко распахнув дверь, приветствовал доброй улыбкой с прилипшей на губах папироской:
— Что, сыщик, всех бандитов поймал?
Залез к нему в кабину, захлопнул за собой дверь. Уже внутри мы крепко пожали друг другу руки. Пашка хрустнул коробкой, надавил на газ. Порожний «студик» запрыгал по кочкам мячиком.
Экспедитор — тетя Саша Воблер, сорокапятилетняя, тучная тетка, недовольно пыхтела носом, потому как перевозка посторонних пассажиров на спецтранспорте строго запрещена. Мы не обращаем на нее внимания, знаем, что она всегда в плохом настроении, готова выпихнуть меня на дорогу на полной скорости, потому что ненавидит пыльную одежду и грязные сапоги.
Подобное отношение проявляется у нее ко всем, поэтому кто-то окрестил ее неприятным прозвищем Вобла.
Жестикулируя, Пашка рассказывает о затянувшихся дождях, разбитой дороге, отсутствии новых колес для машины, о корове, которая сегодня ночью забрела к нему в огород. Я охотно поддерживаю его в любой теме. Сдвинув брови к переносице, Вобла сурово молчит.
— Что, как всегда, до своротка? — спросил Пашка, проезжая последний километр дороги.
— А может, подбросишь, как в прошлый раз?